В его власти
Ева
Марина решила остаться. Видимо боится оставлять меня одну в таком состоянии. А я просто не нахожу себе места. Не могу сидеть дома, пока он там, в больнице. Я должна быть рядом. Но к нему не пускают.
- Марина, как это вообще произошло? – Затрагиваю я тему, о которой не хочу говорить, но и не могу оставаться в неведении.
- Гололед и неаккуратный водитель… Недалеко от Москвы в машину Марата врезался другой водитель. Он тоже в тяжелом состоянии.
Слезы опять начинают струиться по моим щекам. Напоминаю себе, что мне нельзя нервничать. Я, вообще-то, не одна. Во мне растет малыш… Его малыш… Я должна быть сильной ради нас…
Но ничего не могу с собой поделать. Слезы все равно текут. Хотя, может это и к лучшему? Нельзя держать эту боль в себе…
Марина участливо смотрит на меня и молчит. Сейчас никакие слова не могут помочь…
Потом кидает взгляд на свой телефон и выходит в коридор. Принимает вызов и приглушенно говорит:
- Да, Матвей… Я сейчас у Евы.
Я тихо выхожу за ней и напряженно слушаю. Может, произойдет чудо? Робкая надежда загорается внутри.
Марина молча слушает, лишь изредка отвечает односложными фразами. Потом серьезно переспрашивает:
- Это точно? Хорошо, сейчас приедем.
Я подбегаю к ней, заглядываю в глаза, пытаясь прочитать ответ. Но она быстро гасит эту надежду:
- Марат еще без сознания…
Я устало сажусь на стул и смотрю на нее. А она продолжает:
- Но Матвей договорился, нас пустят ненадолго к нему.
- Пустят? – Неверяще переспрашиваю я.
- Да. Собирайся. Сейчас поедем.
Через час мы уже были в клинике. В той самой клинике, в которой лежит мой отец… Идем по коридорам, подходим к какой-то двери. Вижу Матвея, а рядом с ним стоит мужчина. Лицо его смутно-знакомое… Задерживаю на нем взгляд и вспоминаю, где я его видела. Это тот мужчина, который общался с Маратом, когда мы приехали в первый раз к папе. Вроде, это директор клиники, если я не ошибаюсь…
- Привет, Ева. – Кивает мне Матвей.
- Добрый день. – Здоровается мужчина и смотрит на меня как-то странно, тепло что ли… Или мне это просто кажется?
- Никита Сергеевич, подождем Эльвиру? – обращается Матвей к мужчине.
- Вы можете зайти. Она присоединится к вам.
Все происходит, как в замедленной съемке. Двери открываются томительно долго, я вхожу или вбегаю, сама не знаю… Вижу его… И слезы опять текут по моим щекам, хотя я себе обещала, что не буду здесь плакать. Но разве можно сдержаться, когда он… Закусываю губу до боли, смотрю на него с таким сожалением… Подхожу, рассматриваю каждую черточку такого родного, любимого лица. Какой же он…
Дотрагиваюсь до его руки, глажу его грудь, лицо… Наклоняюсь, слегка целую в щеку и шепчу, не замечая никого вокруг:
- Проснись… Я ведь так сильно тебя люблю… Ты мне нужен… Любимый, пожалуйста, проснись…
Шепчу так, чтобы никто, кроме него, меня не слышал. Этот разговор только наш, не для посторонних ушей. Понимаю, что и он не слышит. Но не могу не говорить с ним.
В какой-то момент замечаю, что второй его руки касаются женские пальцы. Удивленно поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с красивой девушкой, на вид лет двадцати пяти-двадцати шести…
Она с интересом смотрит на меня, потом переводит взгляд на Марата. Нежно треплет его по щеке, наклоняется и целует в лоб…
Я замираю. Просто слежу за ней, как в тумане. Кто это?
А она тем временем ласково говорит:
- Привет, родной… Вот это ты ввязался в передрягу…
