Его девочка
Ну и по многочисленным просьбам))Прода от Саши)
Из-под покрова тьмы ночной, Из чёрной ямы страшных мук Благодарю я всех богов За мой непокорённый дух. И я, попав в тиски беды, Не дрогнул и не застонал, И под ударами судьбы Я ранен был, но не упал. Тропа лежит средь зла и слёз, Дальнейший путь не ясен, пусть, Но всё же трудностей и бед Я, как и прежде, не боюсь. Не важно, что врата узки, Меня опасность не страшит. Я — властелин своей судьбы, Я — капитан своей души.
Уильям Эрнест Хенли. "Непокоренный"
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я попал сюда.Я пытался считать, но, кажется, дни и месяцы слились воедино. Был лишён общения и информации. Голое одиночество. Еду спускали через маленькое окошко, с задвижкой, под потолком. Слишком маленькое, чтобы сбежать. И я ел. Просто потому, что так нужно. Я мог сломаться. Уже давно. И, наверное, я бы так и сделал, если бы всё это случилось со мной на месяц раньше. Но единственное, что не давало мне сгнить здесь, это мои девочки, мои малышки. Я знал, что с ними всё в порядке. Пока. Эдгар приходил не часто. Но всё же не оставлял меня одного. Он разговаривал со мной. Рассуждал о правильности своих поступков, спрашивал моё мнение. А я понимал, что он сошёл с ума. И не хотел облегчить старику участь, я просто с ним не разговаривал. Знал, что ничего не могу сделать, потому что каждый раз перед его приходом меня накачивали какой-то дрянью через вентиляцию. Тело было ватным, разум мутным. Но потом я всё помнил, всё, о чем мы говорили. Он говорил. А потом он начал приносить фотографии Оксаны. С Пашей блять… Везде с ним. На каждой, мать его, фотографии. В их доме! Мало оставалось сомнений, в том, что она жила там. Шварц сказал, что они с Пашей собираются пожениться. И в этом я тоже не сомневался. Иначе, зачем ей тогда жить с ними. По фотографиям было понятно, что её не удерживают насильно. Она там добровольно, хоть и практически не улыбалась. Лицо всё время сосредоточено, словно о чём-то думает. Паша же был счастлив. Я не знал, посвящён ли Паша в действия отца, но одно я знал точно. Как только выберусь отсюда, сломаю ублюдку руки. За то, что трогал моё. А Оксана… Сложно было думать о ней. Чертовски сложно. Хотелось разодрать в клочья обоих. Её, за то, что предала. За то, что так быстро забыла. За то, что моего ребёнка будет растить он! Но в глубине души, постаравшись отбросить чувства, я понимал. Всё понимал. Что она не знает о том, кем является Эдгар на самом деле. Понимал, что, скорее всего Паша предложил помощь и защиту. Понимал, что моей девочке просто страшно, за себя, и за малышку. Единственное, что не укладывалось в моей голове, почему она не обратилась к Игорю. Он ведь должен был помочь! Или как только меня не стало, Оксана перестала быть важной? А может быть она просто хотела быть с Пашей? Может ей так лучше и безопасней? Грёбаные мысли съедали меня каждый день. Мне больше нечего было здесь делать. Только думать. И вспоминать. Детство, родителей, Лику. Она предала меня изначально. Не было никакого ребёнка. Ничего не было, и свадьбы этой не должно было быть. Обманывался мыслями, что может быть тогда бы всё пошло по- другому, миновали бы трагедию, но понимал, что Шварц нашёл бы другой путь. Он безумен, и то, когда он свихнётся окончательно, лишь вопрос времени. Как и у меня. С каждым днём становилось хуже. И, несмотря на то, что я боролся, понимал, что рано или поздно сдамся. Иногда я говорил со своей ещё не рождённой малышкой. Говорил, что буду лучшим в мире отцом, и исправлю все ошибки. Иногда я проваливался в сон, и мне снилась она. Оксана. И с каждым днём это случалось всё чаще. Мне даже снился её запах, её вкус. Подолгу не мог отойти ото сна, всё ещё чувствуя её на подушечках пальцев. И я мечтал о ней, грезил. Так же и сегодня. В очередной раз, в ярости сбил костяшки пальцев о стену и упал на кровать. Не знаю, сколько часов я смотрел в потолок, погружённый в свои мысли, прежде чем услышал лязг двери. Открыл глаза и увидел её. Она пришла за мной. А я устал от этих снов. Сколько раз просыпался в холодном поту, и буквально слышал, как разбивалась на осколки очередная надежа. Я хотел, чтоб это закончилось. Не хотел её видеть.
- Уходи!!! – Слышу свой рёв, настолько ясно и понимаю, что окончательно спятил. Нет больше марева сна. Глюки. – Уходи!!! – Взревел снова.
И тут я услышал её голос. Нет, она не рыдала. Она выла от боли. И звук этот резал барабанные перепонки. Подскочил на кровати, отмахиваясь от сна, но ничего не прошло. Смотрел, как она стоит на коленях перед дверью, с искажённым болью лицом. Встал, явно ощущая каждый шаг. Осторожно шёл к ней, замечая, как в нерешительности за ней стоят Игорь и Андрей. Понимание медленно прощупывало мой мозг на прочность. Боясь обрушить на меня всю правду. Сел перед ней на корточки. Смотрит на меня заплаканными глазами, держится за живот обеими руками, защищая. И губу закусывает. Снова, как в первый раз. Протянул руку к ней и коснулся волос. Шёлковые. Такие, какими я их помню. И запах этот ягодный уже проник в ноздри, под кожу, в лёгкие, оставляя повсюду зуд. Притянул её к себе и наконец, понял, что это не сон. Она, правда, пришла за мной. Моя девочка. Моя малышка.
Сжимал её в руках и не мог надышаться. Не хотелось ни о чём спрашивать. Было только понимание, что она рядом. Что она в моих объятиях. Она дрожала, хватала ртом воздух, и лихорадочно шарила руками по моему лицу. Водила пальцами по отросшей бороде. Да, острых предметов мне в руки не давали. Видимо боялся Шварц, что я с собой что-то сделаю, и не досмотрю его спектакль до конца. Плевать на него, плевать на все эти воспоминания. От прикосновения её солёных губ к моим губам мне словно мозги на место вставили. Не было больше помутнения. Всё чётко осознавалось. Глянул краем глаза за её спину и увидел ребят. Игорь, как всегда растянулся в ухмылке, а Андрей смотрит с облегчением и сдержанно улыбается. Хочется выгнать их на хрен. Все разговоры и благодарности потом. Сейчас мне нужны мои девочки. Только они важны. Отстранился от Оксаны, и прислонился к её внушительному животику.
