Реквием по любви. Грехи отцов
— Захлопнись уже!
— Ему было за что на зоне чалиться, Гордей! Мы оба это знаем!
— А здесь что, сука, святые собрались? И тебе есть за что, Матвей! — ответил совершенно спокойно. — И мне. Однако ни один из нас даже условки не имеет. О какой справедливости ты тут бормочешь?
Они замолчали оба. Казалось, и о существовании Лизы забыли.
А она и дышать-то старалась через раз, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Наконец ей стала понятна причина натянутых отношений между Димой и Матвеем, о которой умолчал Даня. Верещагину было обидно за брата, которого осудили несправедливо, в то время как Похомова подобная участь миновала. Благодаря связям.
— Ты так сильно желаешь видеть Дмитрия смотрящим, - задумчиво протянул Гордеев. - Неужели, когда ему город передадут, сможешь подчиняться, учитывая вашу взаимную… симпатию?
— Смогу! И буду! – жесткий ответ. - Вопреки всему… я уважаю его. И благодарен ему. За брата.
— Похвально, — усмехнулся Алексей. — А то я, грешным делом, подумал, будто ты мечтаешь об этом по иным причинам! Надеешься, что он лишится всяческих прав на девчонку, как только вступит… в должность!
— Не без этого!
— Напрасно, — продолжил философствовать Гордеев, поглядывая на Лизу так… будто информация предназначалась именно для нее. Мотай, мол, на ус и делай выводы. — Семью и детей ему иметь, разумеется, будет нельзя. Но ведь неузаконенные отношения еще никто не отменял. Он – живой мужик с естественными потребностями. Кто-то же должен согревать его постель – без претензий на совместное будущее.
Поняв, куда он клонит, Матвей рассвирепел:
— И всю жизнь быть его подстилкой? — сурово выплюнул. — Прокурор никогда не одобрит подобную связь. Никогда! Речь о его племяннице.
— Прокурор не вечен. А Лиза еще слишком юна, чтобы задумываться о детях. Современные женщины, знаешь ли, рожают после тридцати. У них с Дмитрием в запасе есть – ни много ни мало – десять лет. И посвятить эти годы они могут исключительно друг другу.
Господи! Да как же она сама-то не додумалась?
Пришлось спешно зажать рот ладонью, дабы не завопить во всю мощь голосовых связок от переполнившей ее радости.
Его шл*хой! Его подстилкой! Кем угодно пускай считают!
Ей побоку чужое мнение. Лишь бы рядом с ним быть.
— И это далеко не единственный возможный вариант, — продолжал Алексей, чеканя каждое слово. — У Борзого в башке не мозг, а микрочип – и не такое придумает, чтобы девочку свою вернуть. Так что, Матвей, закончим тем, с чего начали – не заглядывайся на нее!
Не выдержав, Лиза расхохоталась. Глупо. Громко. Заливисто.
А после, впервые с момента их знакомства, кинулась на шею Алексей и смачно расцеловала его в обе щеки, буквально обескураживая его своим далеким от адекватного поведением.
Ай да Гордеев! Взял – и парой фраз подарил ей надежду, которая сейчас была важнее воздуха.
— Алексей, как же я рада тебя видеть! Если бы ты только знал!
