Ненавижу. Скучаю. Люблю
Антон давно так не переживал, как сейчас, когда вел за руку Юлю в сторону светлого холла. И если еще у входа в банкетный зал он проклинал дурацкую идею, сомневался, то при виде такой бесподобно красивой Снегиревой, все сомнения отпали. Сверху правда добавился огонек ревности, потому что этот Гриша, будь он не ладен, слишком нагло пристроился к невинной девчонке. Леваков едва сдержался, чтобы не подойти и прямо там не скинуть ручонки этого лиса.
Внутри он закипал от ревности, в ожидании заветной минутки для похищения. И да, если уж кровь играла яркими красками в венах, то отрицать симпатию глупо. Поэтому Антон вздохнул и мысленно смирился с фактом – Снегирева ему не безразлична. Можно искать тысячи отговорок, конечно, но себе-то врать смысла нет. Среди всех гостей, среди обаятельных девушек Юлька выделялась яркой звездой на черном небе. А это платье… да от Юли невозможно было глаз отвести. Понятное дело, Гриша поплыл. Тут и Леваков сам поплыл, хотя старательно сдерживался. Всегда ли Снегирева была такой красивой, или вот только в эту минуту раскрылась с новой стороны. Ответа на вопрос Антон не нашел, зато крепче сжал кисть девчонки, радуясь своей маленькой победе.
Юлька молча шла следом, ничего не спрашивала будто, итак, все знала. Что ж, если знает, наверное, так оно и лучше, не придется лишний раз искать глупые аргументы.
- Ой, - пискнула неожиданно она. Антон остановился, оглянулся и заметил, что Снегирева наступила на подолы платья. Видимо он слишком быстрым шагом утаскивал ее в неизведанные дали, да настолько быстрым, что забыл про платье.
Покрутив головой по сторонам, Леваков приметил высокие прозрачные массивные двери, из толстого темного дерева и матового стекла, ведущие на балкон. Он потянул Юлю туда, дернул золотого отлива ручку, и стоило им только переступить порог, как дверь захлопнулась.
С балкона открывался потрясающий вид на небольшой сад, усыпанный алыми розами. Кажется, садовники постаралась на славу, потому что лепестки так и манили прикоснуться к их шелковистым основаниям. Такие нежные и изящные, как и Снегирева. Сегодня она тоже походила на один из этих цветов, которые ни в коем случае нельзя срывать, однако запретный плод всегда сладок.
Подул прохладный ветерок, Юлька, скрестив руки, продолжая молча разглядывать сад, узкие тропинки и маленький фонтанчик в центре. Антон не знал с чего начать разговор, поэтому выбрал другой ход: снял пиджак и заботливо накинул на плечи Снегиревой.
- Спасибо, - с улыбкой ответила девчонка, наконец, переводя взгляд на Левакова. Ее карие глаза переливались от лучей уходящего солнца и казались нереальными, словно стихийная сила природы поселилась там, словно могла отогреть в любой мороз.
- Хорошо выглядишь, - произнес Антон, стягивая с лица маску. Он думал, Снегирева все же удивится, но она даже не моргнула. Кажется, для нее он всегда будет открытой книгой.
- А второй кто?
- Шест, ну Витя в смысле.
- Забавные вы, - усмехнулась девчонка. Ветер игрался с ее кудрями, а мятное шелковое платье развивалось, оголяя ноги в белых босоножках на танкетке. Неожиданно в саду зажглись фонари, освещая узкие тропинки вдоль плетущих роз. А затем загорелись и гирлянды с большими круглыми шарообразными лампочками, которые располагались на железных конструкциях вдоль тропинок. Сказочно. Сад медленно погружался в атмосферу волшебства.
- Я хотел извиниться за свою грубость, - произнес на одном дыхании Антон. Алые лучи заката легли на небо подобно крыльям бесстрашной птицы. Юля улыбнулась, сделала шаг навстречу и посмотрела снизу вверх. Она выглядела такой же бесстрашной, как и та птица на горизонте. Адреналин выдал порцию сердцу, и в груди у Антона заискрило от накипающих эмоций. Он не мог шевельнуться, продолжая разглядывать ту, что не замечал три долгих года. А не замечал ли? Ведь если задуматься, каждый раз, каждый чертов раз, Антон оборачивался, останавливался и пусть не внешне, но внутренне однозначно улыбался ей.
- Извинения – крайне бесполезная вещь, хоть и являются тем, что человек признает свои ошибки.
- Мне не стоило извиняться? – Леваков тоже шагнул навстречу, ему вдруг захотелось взять за руку Юлю, переплести пальцы, почувствовать их мягкость.
- Да нет, я рада, что ты извинился. Тебе идет, кстати, костюм.
- Я тебе нравлюсь? – спросил в лоб Антон, на секунду взгляд карамельных глаз Юльки скользнул к его губам. Все нутро сжалось, разливаясь от непонятной нежности. В животе сладко заныло, прильнуть бы к Снегиревой, обнять и попробовать на вкус. Назойливые мысли крутились каруселью в его голове, убивая трезвость и рациональность.
- Ого, какие серьезные вопросы, - кокетливо ответила Юля, смущенно опустив ресницы. Она словно менялась от дерзкой и уверенной, до хрупкой и невинной. И эти ее перемены будоражили кровь в венах.
- Юль, я… - Антон сглотнул, в нерешительности сказать то самое, что крутилось на языке.
- Нравишься или нет, это так важно? – казалось, Снегирева гипнотизировала своим уверенным взглядом.
- Если спрашиваю, значит важно.
- Ну… - Юлька коснулась галстука Антона, проводя ноготком по узорному рисунку. А потом она чуть потянула Левакова на себя, используя этот самый галстук. Привстала на носочки, и мимолетно, всего на долю секунды, коснулась его губ. От нахлынувшей нежности спину Антона опалил жар, засыпая яркими искрами фейерверков в глазах. Никогда ничего подобного он не чувствовал.
