Танцуй для меня, девочка
Что я там думала про удар под дых? Вот он! Наисильнейший. Лишающий не только воздуха, но и воли к сопротивлению.
— Тенгиз…
— Молчи, — выдохнул он зло. — Просто молчи. Потом расскажешь мне снова, какой я подонок, и как это все неправильно. Не хочу сейчас слышать об этом…
И прежде, чем я среагировала, поцеловал. Если это вообще можно назвать поцелуем. Слишком грубо и алчно действовал. И что хуже всего, я поддавалась. Сдавалась. Опять! Его жадным губам и сильным рукам, что так крепко, но аккуратно запутались в волосах, не позволяя отвернуться. Да я и не думала. Слишком велика во мне сейчас зарождалась собственная потребность чувствовать. Его. Одного единственного. Того, кому уже давно и бесповоротно отдала не только тело, но и душу. А он пил ее снова и снова, черпал до дна, заполняя пустоту собой. Как прошлой ночью. Так и сейчас. Разворачивая и шагая в сторону, прижимая меня к боку автомобиля. Продолжая тянуть за волосы на затылке, вынуждая запрокинуть голову, чтобы его губы могли беспрепятственно ласкать шею.
На вечернем небе на глазах зажигались звезды, а мне казалось, так ярко полыхает разбуженное Тенгизом желание. Но не то, что связывают с похотью. Нет. То, что гораздо хуже. Похоть проходит. Это желание шло из сердца, растекалось по всему телу, захлестывало с головой, ускоряло биение пульса. Это даже не любовь — дичайшая нужда в другом человеке. Когда страшно даже на мгновение отпустить его от себя. Но ведь я же сама и отпустила в свое время. Мы оба. А теперь…
Что я опять творю? Так ведь нельзя. Это все неправильно. И дело не только в его невесте — в девяти годах разлуки. Слишком большой срок. Может, вчера на волнах ностальгии я и бросилась в его объятия, позволила эмоциям одержать верх, стать на время той Валентиной, в которую он был влюблен, но все это обманчивое впечатление. Что будет, когда они улягутся? Когда мужчина поймет, что я совсем не та Валя, а он не тот Тенгиз. И чувства тоже уже не те. И…
Я не могу так. Просто не могу. Не хочу однажды заглянуть ему в глаза и увидеть разочарование. Стать ошибкой, что лишила его счастливого будущего с другой. Зная Тенгиза, он выбирал не первую попавшуюся девушку на роль невесты, а ту, к которой тянуло. В которую он мог влюбиться. Значит пусть ее и любит. А я… я переживу. Так же, как жила все эти годы без него. Ничего нового.
Но проще сказать, чем сделать. Да и сказать совсем не просто. Стоило только открыть рот, как новый поцелуй не заставил себя ждать. И разум снова поплыл под натиском чужого желания. Но мы ведь не можем и дальше откладывать проблему на потом? От этого она не станет меньше, скорее наоборот.
— Тенгиз… — впилась пальцами в мужские плечи, толкнув от себя. — Хватит, — выдохнула, отвернувшись.
Его губы мазнули по щеке, продолжив целовать доступную часть лица дальше. Заставляя прикрыть глаза от удовольствия. Пришлось приложить массу усилий, чтобы не уплыть на их волнах дальше.
— Тенгиз, — позвала тверже, вновь надавив на плечи. — Прекрати.
Если и слышал, слушать точно не хотел. А то, чего ему хотелось… Я очень постаралась не обращаться внимания на каменный стояк, упирающийся мне в живот. И не думать о том, как же хорошо будет уже вскоре, если не останавливаться. Но я, зараза такая, думала!
Тишину вечерней улицы огласил звук пощечины. Это я ударила Тенгиза по лицу. Не придумала ничего лучше, как привести его в чувства, раз уж на слова он не реагировал.
Затуманенный взгляд сосредоточился на моих глазах. Я видела, как дымка желания сменяется осознанием произошедшего, и в глубине души проклинала себя за такую правильность. Могла бы и после все сказать и прогнать. Тело-предатель тоже продолжало скручивать от недополученного удовольствия. И вообще у меня, похоже, шизофрения образуется и скоро окончательно завладеет мозгом.
Тенгиз с шумом втянул в себя воздух, пальцы в моих волосах сжались до болезненного крепко, прежде чем он все же отстранился, выпутав их из спутанных прядей. Когда именно я лишилась резинки, не помнила и не стала об этом задумываться. Вместо этого вновь надавила на грудь Тенгиза, вынуждая его отпустить меня и отступить дальше. Отвернулась, глядя вдаль пустой улицы, освещенной тусклыми фонарями. Хотела столько ему сказать, прежде чем уйти, но теперь стояла и не находила слов. Да и… Он же не послушает! Не после того, как я вновь дала слабину, притом на трезвую голову, более незатуманенную никаким алкоголем.
— Мне нужно домой, пока меня не хватились родители, — выдала первую пришедшую на ум отмазку.
Ну и что, что мне двадцать семь? Ушла-то я, не предупредив никого об этом. И если родители заглянут в комнату, то сразу поймут, что меня нет дома. А телефон я тоже оставила в комнате, так что найти меня они не смогут. Начнут переживать, Арсения поднимут по тревоге.
Да, хорошая отмазка.
Но только для меня.
— Ты обещала ответить на все мои вопросы. А у меня их скопилось уже великое множество, — напомнил Тенгиз, и я тут же прокляла себя за свой длинный язык.
Ведь и правда обещала. Он за этим, получается, приехал сегодня и позвал скататься к водохранилищу? Похоже на то. Вот только…
— Ответы ничего не изменят, — сказала, как есть, вернув ему свое внимание. — Наоборот, тебе не понравится слушать о моей жизни без тебя. Поэтому лучше не стоит даже начинать их задавать.
