Ты для меня?
«Что все это значит? Зачем ему мои вещи?»
Ответов не было. Поэтому, тяжело вздохнув, она пришла к единственному логичному умозаключению в данной ситуации:
— Похоже, я просто… слишком долго одна! Поэтому так остро на него реагирую! Предаюсь воспоминаниям и… вижу проблему там, где ее нет!
И тут же опровергла собственные теории, рассуждая вслух:
— Тогда почему не чувствую ничего подобного к Роману Сергеевичу, например? Ведь хорош же собой! Если дело лишь в затянувшемся воздержании, разве не должна я желать все, что движется?
Должна. Но не желала.
«Сложно! Неимоверно сложно!»
Время шло. Как бы скверно Лера себя ни чувствовала, отчетливо понимала – не передаст ему документы сегодня, уже завтра он с нее живьем кожу снимет. Еще и опозорит перед всеми, обвинив в профнепригодности.
Обреченно вздохнув, девушка стянула с волос резинку. Раздраженно швырнула ту на кровать и взбила пятерней непослушные пряди.
— А выбора-то… нет! — раздраженно буркнула она себе под нос, направляясь прямиком в логово Давыдова. На этот раз мужчина открыл почти сразу. Просканировал ее с головы до пят недовольным взглядом и иронично изогнул бровь, поглядывая на часы:
— Что-то ты рано!
«Рано? Это был сарказм?»
— Почти одиннадцать вечера, — задумчиво протянула Лера.
Герман равнодушно пожал плечами и принялся застегивать мелкие пуговицы на своей рубашке. Черной и идеально выглаженной.
О, и к слову! Спать-то он явно не собирался. Даже не планировал!
Внутри что-то предательски кольнуло. Там, за ребрами.
И это «что-то» совершенно ей не понравилось. Невольно девушка принялась детально изучать стоящего напротив нее мужчину. Герман побрился. Потрясающий запах его дорогого лосьона заполнил все пространство. Темные джинсы сидели на нем как влитые и выгодно подчеркивали мускулистые бедра. Полуспортивная черная рубашка, которую он тщетно пытался застегнуть из-за очень мелких пуговиц, шла к его темным глазам.
«Все предельно ясно!»
— Свидание? — не удержалась она от ответного сарказма и тут же была награждена взглядом из серии «лучше б тебе заткнуться и не лезть ко мне с этим дерьмом».
— Помогу, если позволишь…
Лера не верила, что произнесла это.
Не верил и Давыдов.
Он буквально замер, недоуменно на нее уставившись.
Задумался, словно все «за» и «против» взвешивал.
И наконец широко распахнул дверь, приглашая ее войти.
— Позволю, — раздался его странный тихий рокот.
Оказавшись внутри, Лера быстренько всучила ему свою папку, дабы освободить руки. Герман выглядел так… пугающе, что сердце зашлось в груди с новой силой. Стараясь не смотреть ему в глаза, она подошла на расстояние вытянутой руки. Но не ближе. Нужна дистанция.
«Рискуешь! — вопил благим матом инстинкт самосохранения. — Рискуешь!»
Девушка сжала в пальцах легкую ткань его рубашки и… расстегнула пуговицу, ошибочно вдетую на другую петельку. Полы распахнулись, открывая взору широкую мужскую грудь с порослью грубых волосков.
Дыхание перехватило от подобного зрелища. Во рту стало сухо.
«Другим! Я помню тебя другим! Как же сильно ты возмужал!»
Отвесив себе приличного мысленного пинка, Лера принялась проворно застегивать рубашку снизу вверх. В местах соприкосновения с его кожей ее пальцы обжигало точно всполохами пламени. Пронзало будто током.
Она даже чувствовала мощное биение его сердца. Дикий ритм.
— Не торопись! — раздался над ухом глубокий хрипловатый голос Давыдова.
В какой-то момент они все же приблизились друг к другу, и теперь Лера ощущала на своих волосах его горячее дыхание. Прочистив горло, девушка чуть взволнованно шепнула:
— Потерпи… осталось всего две…
— Хм! Неплохо получается! Я провозился бы дольше.
— Естественно, — она рискнула посмотреть Герману в глаза, — у меня пальцы меньше. Мне удобнее, чем тебе.
— Верхние три не трогай.
— Хорошо.
Поспешно застегнув последнюю пуговку, девушка хотела отступить.
Но не успела. Давыдов схватил Леру за запястья, удерживая на месте, и принялся детально изучать ее дрожащие пальцы. Табун мурашек промчался по ее спине, каким-то чудом концентрируясь на затылке.
С губ сорвался изумленный вздох:
— Герман…
— И правда, — произнес он почти шепотом, — все еще крошечные!
«Ой, мамочки!»
— Обычные, — Лера испуганно отпрянула, — как у всех!
Мужчина странно фыркнул, а после добавил:
— Надеюсь, снимать эту чудо-рубашку будет проще. Иначе придется будить тебя прямо посреди ночи.
«Главное, вернись…»
Спирина сдержанно улыбнулась:
— Проще. Сможешь раздеться и сам. В каком бы состоянии… ни приполз.
Давыдов надменно изогнул свою черную бровь и переключил внимание на папку, которую держал все это время в руках.
— За подписью, стало быть?
— Да.
Пока он шел к столу, Лера украдкой взглянула на тумбочку, где совсем недавно покоилась ее резинка для волос. Но увы! Той там уже не было.
— Лера?
— А? — встрепенулась она, сталкиваясь со взглядом черных глаз.
— Ты только что разглядывала мою постель?
— Нет!
Мужчина равнодушно пожал плечами и уткнулся в бумаги:
— Во сколько ты вернулась?
Вопрос застиг врасплох.
— Почти в десять, — задумчиво протянула девушка.
— Твой рабочий день разве не до шести часов?
Герман начинал злиться на пустом месте. Она чувствовала это каждой клеточкой своего тела и сама буквально вибрировала от напряжения.
— Официально – да. Но на деле я должна находиться на рабочем месте до тех пор, пока нужна руководителю. За то и выплачиваются сверхурочные, если ты не знал.
— Хочешь сказать, что все это время провела на работе?
«Да какая тебе разница?»
