Танцуй для меня, девочка
Стоило Тенгизу шагнуть в мою сторону, я тут же рванула от него прочь. А ещё отчетливо поняла, что в прошлый раз он намеренно позволил мне сбежать, потому что сейчас я оказалась перехвачена почти сразу. Сперва перехвачена, затем вовсе опрокинута на стол.
— Не смей! — уперлась ладонями в мужскую грудь.
— Ты уже говорила, — нисколько не проникся он.
Более того, принялся расстегивать ремень на моей талии.
— Тенгиз, я серьезно, не делай этого. Я не хочу.
— Нечто подобное ты тоже уже говорила, — усмехнулся, избавляя меня от кожаного аксессуара и берясь за пуговицы.
— Тенгиз, это не смешно! — уже откровенно запаниковала я.
Он ведь не собирается без моего согласия что-то делать? Хотя, о чем это я? Когда это Тенгиза Ахалая вообще волновало чье-либо мнение, даже мое? Вот и сейчас не особо.
— Ты права, не смешно, — вновь согласился со мной, оголяя мою грудь. — Совсем не смешно, — замер, неотрывно глядя на меня.
Попыталась прикрыться, но мои руки тут же оказались перехвачены и заведены за голову. Теперь Тенгиз не просто нависал надо мной, наши лица находились напротив друг друга. Губы опалило горячее дыхание. В черных глазах напротив горело пламя неприкрытого желания. Невозможно не поддаться. Сколько ни ругай себя и не убеждай, что нельзя. Само близкое присутствие мужчины снова сбивало все мысли, склоняя к одному итогу. Где нависший надо мной мог быть еще ближе.
— Тенгиз, — наверное, это было мое последнее сопротивление перед тем, как сдаться.
И Тенгиз его преодолел. Его губы коснулись моего подбородка, проложили линию по шее вниз, добрались до груди, и…
Как же глупо было думать, что я смогу устоять. Этот мужчина слишком хорошо меня для этого знал. Мое тело. Знал, как сделать так, чтобы оно ожило в его руках, даже если он почти ничего не делал, просто опалял своим дыханием чувствительную кожу. Но мне и этого хватало. А уж когда его зубы сомкнулись на моем соске…
— Ненавижу тебя, — выдохнула вместе с всхлипом удовольствия, крепко зажмурившись.
Не буду смотреть, может тогда и собственное грехопадение не будет таким явным…
Потому что я, правда, сдавалась. Вот так просто. Без особого сопротивления. Я ведь скучала. На самом деле, скучала. Безумно. Все эти девять лет. Не смогла забыть и выбросить из головы то, от чего сама же отказалась. Пусть и убедила себя по итогу, что так было лучше для нас обоих. Правильнее. И не зря не хотела с ним больше никогда встречаться. Потому что знала, что не смогу устоять. Не поддаться желанию, если то вдруг возникнет. Вот как сейчас, когда мужские пальцы скользили по моему телу, а за ним и губы, прокладывая путь через закрытые участки кожи. Пуговицы не выдержали нажима, с глухим стуком покатились по столу и полу. А Тенгизу и того мало, ухватил за бедра и подтянул меня ближе к краю.
— Люблю, когда ты ненавидишь, — прошептал.
Люблю…
Одно слово. А будто удар нокаутом. Если у меня еще и оставались какие-то толики сопротивления, то исчезли под гнетом этого признания. И когда его губы коснулись моей плоти, я только и смогла, что крепче вцепиться пальцами в край стола и податься навстречу его языку. И кажется, так уже было. Когда я под ним, не способная к сопротивлению, а он этим нагло пользуется. Ласкает так, что у меня пальцы на ногах поджимаются от удовольствия, мучительно медленно ведет языком по складкам, оставляя влажный след, который холодеет, когда он следом тихонько дует, пробуждая мурашки по всему телу. И тут же вновь целует, возвращая тепло, и от этого контраста я и впрямь откровенно теку, как он хотел. И почти хнычу, когда он вдруг отстраняется.
— Все еще ненавидишь?
Он нависает надо мной. Губы блестят от моей влаги, пробуждая во мне стыд вперемешку с желанием поцеловать его и подарить ответную ласку.
— Безумно, — выдыхаю.
И все-таки подаюсь вперед. Обхватываю ладонями его затылок, не позволяя отстраниться и отвернуться и целую, как хотела. Точнее не совсем так, но для начала и этого достаточно. Или нет. Потому что Тенгиз все-таки обратно отстраняется, удерживая меня за шею, чтобы больше не могла проявлять инициативу.
— Не так быстро, ведьмочка моя, — произносит с коварной ухмылкой.
Мой долбанный змей-искуситель!
— И чего ты хочешь? — выдыхаю, облизывая губы, не сводя глаз с его собственных, до которых я не могла никак дотянуться.
Но скоро… Очень скоро я сделаю все, что хочу я. И уже он будет стонать для меня.
— Честного ответа.
Сквозь марево возбуждения начинает прорываться разум. А мне так не хочется сейчас помнить о реальности. Вот и обнимаю его торс ногами, трусь бедрами о его член, чувствуя, как тот еще больше твердеет от моих действий.
Тенгиз вынужденно отпускает мою шею, чтобы перехватить и зафиксировать бедра, и я этим нагло пользуюсь. Вновь притягиваю его к себе и целую.
— Потом, — обещаю. — Отвечу на все твои вопросы. Какие захочешь. Но потом.
И это срабатывает. Из его груди вырывается хрип, а затем меня сносит его ответным поцелуем. Впивается в мои губы так резко и жадно, что мы стукаемся зубами. Языки сплетаются в горячем танго, а мужские пальцы вальсируют между моих бедер, вынуждая меня не только прижиматься к мужскому телу, выгибаться ему навстречу, но извиваться на них. Как если бы я и впрямь танцевала для него.
