Реквием по любви. Грехи отцов
— Сдохнешь, — поспешил «успокоить», — обязательно сдохнешь. Когда Зарутский узнает, что ты его уже предал. И не раз. И не два. Или, быть может, он в курсе дел, которые ты у него за спиной проворачиваешь?
— Я не…
— Да брось! В твоем послужном списке такое есть, — подтверждая свои догадки, Дмитрий пошарил по его карманам, а затем извлек из одного маленький зип-пакет, наполненный дурью, — за что Макар, не задумываясь, пустит пулю тебе в лоб. Прибыльный бизнес, не спорю. А он мимо кассы. Попадос!
— Не докажешь! — гневно выплюнул Решетников. — Может, я сам закидываюсь.
Похомов задумчиво прищурился, втягивая ноздрями затхлый воздух. Казалось, к общему букету «ароматов» добавился и металлический запах крови.
— Зачем доказывать? — переговоры затянулись. Пора уже заканчивать. — Достаточно намекнуть твоему «родителю», что ты за его спиной перед Пескарем выслуживаешься, и дело в шляпе. А он проверит. Не сомневайся.
Анатолий с ненавистью уставился на Борзого:
— Мне пох*й! Рассказывай!
Дмитрий выпрямился во весь свой немалый рост:
— Совсем забыл, — оскалился, вынося свой вердикт. — И тех, кого не пугает смерть, можно сломить, Толя. Ты мал еще. Не понимаешь. Но достаточно лишь найти… нужный рычаг давления. Тот самый, что страшит куда сильнее погибели. И знаешь что? Твой я нашел!
— Ну да! Пытать что ли будешь?
Пока Решетников плевал в его адрес не самыми лестными эпитетами, Борзый в упор посмотрел на Сокола. Оба понимали – и понимали отчетливо, что другого выхода у них нет.
— Заводи! — принял решение наконец.
Друг оставил их меньше чем на минуту. Вскоре дверь распахнулась, и в помещение он ввалился вместе с мужичком лет тридцати пяти на вид. Низкорослый. Щупленький. По телосложению как подросток. Словом, жилистый. И если «гость» всматривался в расквашенную Толину физиономию, явно не узнавая, последний его признал сразу. От того и замер напряженно. Настороженно.
— Что за нах? — крякнул, пытаясь подняться.
Не тут-то было. Рухнул обратно, видимо, сил у него не осталось от слова совсем.
— Смотри-ка! — Похомов хрустнул позвонками затекшей шеи. — Знакомые все люди. Даже не обниметесь?
— Ты что задумал?
Голос Решетникова дрогнул, выдавая степень его напряжения.
— А что? — удивленно вскинул брови. — Не рад? Как же так? Почти семья! Вместе на зоне чалились. В одной камере сидели и за одним столом баланду жрали. А потом, пользуясь тем, что он от природы немощный, и ради собственного престижа ты из него опущенного сделал. Так?
Мужичок злобно прищурился и кулаки стиснул. Понял, кто перед ним. А Анатолий, точно парализованный, на него таращился. Не моргал даже.
— Так? — гаркнул, заставляя присутствующих вздрогнуть.
Решето по-прежнему ни звука не проронил. Только зубы сильнее стиснул.
— Все так, Борзый, — подтвердил хлюпик со смешным прозвищем «Верзила».
— Не зап*дло тебе с опущенными беседы вести?
— А тебе не зап*дло было сокамерника драть?
— Да вообще, мужика, в принципе! — внес свою лепту Сокол, брезгливо скривившись. — Лучше бы, с*ка, вздр*чнул!
— Вам не понять. Вы срок не мотали. Условка не в счет. На зоне свои правила!
— Ну, как знаешь, — презрительно фыркнул Похомов и переключил внимание на Верзилу. — Он твой.
— Вы… вы че? — закричал Решетников, из последних сил отползая назад. — Это беспредел. Борзый, лучше пристрели меня! Слышишь?
Окинул его скучающим безразличным взглядом.
— Зачем? На зоне свои правила. А у меня свои. Не переживай. Он лишнего себе не позволит – не допущу.
Стоило парню облегченно выдохнуть, как добил его окончательно:
— Сделает лишь то, что сделал с ним ты. Не более.
Верзила уже расстегивал ширинку, подходя все ближе. Пашка достал телефон и включил запись видео. Данный жест не укрылся от Толи, который уже истерически вопил не своим голосом, понимая, что сопротивляться не сможет.
— Не надо!
— Сейчас и тебя опустят, Толя. Это неизбежно в нашей ситуации. А Сокол сей знаменательный момент запечатлит, чтобы показать всем нашим. Готовься к массовому поздравлению, фраерок.
— Гнида! — попытался отшвырнуть от себя руки «боевого товарища». — Не смей!
— Ну как, Решето? Сам отс*сешь, или зубы тебе крошить будем?
— Тронешь – порешу!
— Хоть перед смертью отведаю сладость мести!
Несмотря на низкий рост и хилое телосложение, скрутил он его профессионально. Дмитрий достаточно хорошо контролировал свои эмоции. С виду был холоден и безучастен к происходящему. Внутри же… Бл*дь, аж подкатывало от подобного зрелища. Того и гляди, наизнанку вывернет. Пашка тоже особого удовольствия не испытывал. Хмурился постоянно и взгляд отводил.
Когда Верзила спустил до колен его джинсы вместе с бельем, оголив зад, парня откровенно затрясло. Осознал, что конец близок, и назад не отмотать. На его глазах заблестели слезы отчаяния. Похомов проигнорировал вставший в горле ком. Подобной реакции, впрочем, от Толи и ждал. Своего добился. Он его сломал. Можно было заканчивать, да только мужичок вошел в роль мстителя не на шутку.
— Наконец-то и я тебя порву.
— Стоп!
— Я все скажу…
Выкрикнули одновременно. Верзила досадливо переминался с ноги на ногу.
— Борзый, может… хоть разок?
Уже совершенно себя не сдерживая, полоснул по мужику взбешенным взглядом. Мгновение спустя его как ветром сдуло.
Решетников, все еще пребывая в шоке, поправил одежду и осторожно сел, прислонившись к стене.
