Реквием по любви. Грехи отцов
— Дыши носом, — посоветовал за секунду до того, как начал самозабвенно, с остервенением вколачиваться в ее тугую плоть.
Дмитрий будто с цепи сорвался. Пытался насытиться каждым мгновением. Каждым ее всхлипом. Лиза же захлебывалась удовольствием, не в силах сдерживать стоны. В такие моменты он сильнее сжимал ее рот и укорялся, погружаясь все жестче. В ночной тишине раздавались характерные звуки примитивного слияния их тел. С каждым новым толчком Похомов подводил к краю. Все ближе. И ближе. Она превратилась в один большой комок оголенных нервов. Столь чувственный, что любое прикосновение отзывалось крупной дрожью.
— Моя... зависимость! — шептал, наращивая темп еще больше. — Ты – зависимость, Лиза.
Все! Это стало последней каплей. Лизавета взорвалась. Разлетелась на мелкие кусочки. Перестала существовать. Оргазм был столь силен, что, потеряв связь с собственным телом, бессовестно обвисла в сильных руках Похомова. Не помнила даже, кончил ли он. Некоторое время спустя, почувствовав между ног его горячее семя, выдохнула с облегчением. Они достигли разрядки вместе и теперь, прижавшись друг к другу, обессилено распластались прямо на полу.
— Я скучала, — произнесла девушка, когда пульс и дыхание пришли в норму.
— Знаю, — голос звучал монотонно и… устало? — Но впредь не разлагай мне дисциплину.
— Ты догадался… про звонок? Ну, от Дани…
— Сама как думаешь? — хмыкнул, целуя в волосы. — Парень у меня на хорошем счету. Умный и дальновидный. Не порть его своими женскими чарами. Не надо. Выпорю так, что неделю сесть не сможешь – все гореть будет.
— Я лишь попросила…
— Больше не проси.
Замолчала, обдумывая услышанное. И припомнила любопытный факт:
— Почему ты не уехал?
Затянувшаяся пауза. Тяжелый вздох. А после неопределенное:
— Так было нужно.
— Для чего?
— Неважно, Лиза!
Терпение лопнуло. Сказалось напряжение последних дней. Вскочив на ноги, она быстро переместилась к кровати и включила ночник. В конце концов, шторы были довольно плотными, чтобы скрыть их от любопытных глаз. Мягкий тусклый свет наполнил помещение. Теперь они могли друг друга хотя бы видеть.
— Мне будет спокойнее, если ты…
Лиза запнулась на середине фразы. Словарный запас внезапно иссяк. Ошарашенно уставилась на Дмитрия, совершенно его не узнавая. Он выглядел так, будто не спал неделю. Не просто уставший – измотанный. Катастрофически измотанный. Осунулся – черты лица стали острее. Под глазами залегли тени. Теперь Дмитрий напоминал ей озлобленного хищника. Скользнув взглядом ниже, и вовсе ужаснулась. Костяшки пальцев на обеих руках сбиты едва ли не до кости. Уже начали заживать, покрылись корками. Однако правая кисть все равно кровоточила. Та самая, которую она терзала своими ногтями.
Господи! Что с ним происходило все эти дни? С кем дрался?
И тут Лизу осенило – Похомов и правда метил ее! Собственной кровью. Именно этой рукой растирал тогда кожу. Подобная мысль должна была ужасать до дрожи в коленях. Должна. Но увы! Ее она лишь сильнее будоражила. Осмотрев себя, заметила кое-где красные следы.
Его – до мозга костей! Да! Да! Да!
В следующее мгновение Лизавета двинулась в сторону мужа. Завидев ее приближение, Дмитрий принял сидячее положение и следил горящим взглядом за каждым движением. А посмотреть было на что.
Взъерошенная после близости с ним же. Обнаженная, в одних трусиках.
Со следами его крови на коже.
Достигнув цели, девушка опустилась на корточки подле него. Прямо между широко разведенных мужских бедер. Обхватив лицо ладонями, принялась покрывать нежными порывистыми поцелуями. Напряженный до предела, Похомов прикрыл глаза и наконец-то расслабился. Тем временем Лиза переключила внимание на пораненную кисть. Поднесла к губам и мягко коснулась каждой косточки. Дернувшись, он распахнул глаза. Всматривался долго, а потом рывком притянул к себе за шею и поцеловал. Столь дико и необузданно, что мир вокруг перестал существовать. С трудом в себя пришла, когда остановился.
— Кроха! — прошептал сдавленно, удерживая ее взгляд. И в этом слове было все.
— Люблю, — так же тихо. — Я тебя люблю!
Дмитрий стиснул в своих объятиях так крепко, что стало трудно дышать. Но она не жаловалась. Совсем наоборот.
— Что произошло? — поинтересовалась вкрадчиво. — Ты мне расскажешь?
— Возникли проблемы.
— Да. Я слышала, — даже на языке была горечь сочувствия. — Как Паша?
— Справится. Девку жалко. Ни за что пострадала. Сокол себя поедом сжирает.
— Мне так жаль… передай ему мои соболезнования.
Похомов кивнул, а Лиза продолжила:
— Как ты узнал, где именно моя комната?
— На тебе маячок, ребенок!
Ах да!
— Ты обещал, что будешь беречь себя.
— В первую очередь я обещал беречь тебя, — осадил строго. — Мне совершенно не нравятся доисторические методы Прокурора. Прошлый век. Предпочитаю идти в ногу со временем. А потому по периметру твоего дома установил шесть портативных камер, работающих от независимых блоков питания. Обзор в триста шестьдесят градусов. Слепые зоны отсутствуют. Почаще улыбайся, жена – я буду наблюдать за тобой круглосуточно.
Лизавета выполнила его просьбу – растянула губы в нежной искренней улыбке. Сердце радостно стучало в груди.
Она будет красоваться перед ним постоянно!
— Еще одна нигде не завалялась? — шутливо сморщила носик. — Установим прямо здесь… в моей спальне.
Он укусил ее за подбородок.
— Привезу в следующий раз.
— А если серьезно, для чего все это?
Похомов передернул плечами:
— Вычислить крысу и не допустить Лоркиного сценария в отношении… той, что дороже собственной жизни.
У нее на глазах заблестели слезы, но девушка быстро взяла себя в руки:
— Что ж, теперь мне спокойнее вдвойне…
НИ ХР*НА!
От страха за ЕГО жизнь внутренности как на костре жарили.
— А чтобы мне было еще спокойнее…
