Реквием по любви. Грехи отцов
Первые секунд тридцать, все просто молчали. Пытались привести мысли в порядок, а дыхание в норму. Ну, и… убедиться, что машина точно заглохла.
Как только сомнения развеялись, Андрей шустро покинул салон. Издав что-то вроде победного клича, он распластался прямо на земле, фактически утыкаясь лицом в густую зеленую траву. Лиза робко улыбнулась, боясь поверить, что все самое страшное осталось позади. И что они все еще живы. Испытывая сумасшедшее облегчение, она последовала примеру друга.
Выбравшись наружу, шаткой походкой добрела до Гордеева, и устроилась рядом, устремляя взгляд в бескрайнее небо. Сердце, отбивающее в груди чечетку, постепенно успокаивалось. Адреналин, бушующий в крови, стихал.
- Мы сделали это! – пробубнил Андрей. И даже не видя сейчас его лица, Лиза знала наверняка, что он улыбается. – У нас получилось, рыжик!
- Да, - сорвав травинку, девушка намотала ее на палец. – Благодаря Паше.
К слову, о нем…
Покидать салон автомобиля Соколовский не спешил. Сидел неподвижно, обхватив руль руками, и обессиленно уронив на них голову. Стало ясно:
хочет побыть один. Пытается справиться с эмоциями. Со той немыслимо жгучей душевной болью, которую наверняка испытывает прямо сейчас.
И, да! Его состояние Лизу сильно беспокоило. Она не знала, как и чем ему помочь. Но интуиция подсказывала, что сейчас Пашка уязвим, как никогда. И особенно нуждается в моральной поддержке, хоть тщательно скрывает это. Вздохнув, девушка поднялась с земли, медленно обогнула автомобиль, другой стороны, и решительно распахнула водительскую дверь. Сокол удостоил ее хмурым взглядом, и довольно резким, не свойственным ему:
- Чего тебе?
Растерявшись, Лиза отрицательно замотала головой. Ничего, мол. Я, вообще, случайно. Не хотела тебя тревожить. Однако умом она понимала, что обязана отвлечь его от глобальных проблем, хоть на минуточку. Вот только… как? Идей не было. Но заметив в подстаканнике бутылку воды, Лиза уцепилась даже за эту малость. Виновато улыбнувшись, заискивающе произнесла:
- Очень пить хочется! У тебя случайно нет…
Соколовский впихнул ей в руки бутылку раньше, чем она успела договорить.
Сам же, откинулся на спинку кресла, и тяжело дыша, уставился в потолок.
«Боже мой! Все плохо… все даже хуже, чем казалось!»
Не придумав ничего умнее, Лиза отступила на несколько шагов, и сделала вид, что всеми силами пытается открутить крышку с горлышка пластиковой бутылки. В итоге (якобы не справившись), сдалась и сокрушенно выдохнула:
- Не открывается, Паша! Слишком туго!
Ее задумка удалась. Ему-таки пришлось покинуть автомобиль, и выбраться наружу. Но сделал он это столь резко и стремительно, что девушка невольно отшатнулась, стоило ему оказаться рядом с ней. Удостоив Лизу отрешенным взглядом, он молча выхватил бутылку из ее повлажневших ладоней, и с усилием провернул крышку. Естественно, та поддалась без особого труда.
Не встретив вообще никакого сопротивления. Почувствовав это, Паша нахмурился. Призадумался. А после так пристально уставился на Лизу, что ей невольно сделалось не по себе. Ведь он догадался. Понял, что никаких сложностей с открытием бутылки у нее не возникало. Что это был не более, чем повод. Недоумение на его лице сменилось выражением, о значении которого ей приходилось лишь догадываться. Одно девушка знала наверняка: его сейчас обуревают очень сильные эмоции. И остекленевший взгляд небесно-голубых глаз, служил лишним подтверждением ее догадок.
Паша не вернул ей бутылку. Вместо этого, шумно сглотнув и зажмурившись, вылил всю жидкость себе на голову. Зачем? Кто его знает! Возможно, пытался привести себя в чувства таким вот нестандартным способом.
А когда вновь распахнул веки, тихо-тихо проскрежетал чужим голосом:
- Лиза, я умоляю тебя!
- О… чем?
- Прекрати уже, жалеть меня! Я презираю жалость! Не нужна мне ничья…
Прервав разбушевавшегося Пашку на полуслове, Лиза заключила его в крепкие объятия. Прильнув щекой к его груди, отозвалась возмущенно:
- Какая еще жалость? Это сочувствие, Пашенька! Банальное дружеское сочувствие, понимаешь? А сочувствие… оно нужно всем. И слону, и даже… маленькой улитке! Можешь отталкивать меня. Можешь злиться, и кричать. Но я все равно буду сочувствовать тебе. И поддерживать тебя тоже буду. Потому что, ты мне дорог! Все вы мне дороги. Я каждого из ребят успела полюбить, к каждому успела по-своему прикипеть. Но ты для нас с Димой на особом счету. Ты, как родной, и прекрасно знаешь это. Так что не смей замыкаться в себе! Не отгораживайся от нас. Мы… хотим быть рядом!
Казалось, Сокол сломался от ее слов. Издав странный гортанный звук, он стиснул Лизу в ответ так сильно, что ей пришлось сражаться за новый глоток воздуха. Тем не менее, она не вырывалась. Лишь самозабвенно бормотала:
- Все будет хорошо! Пусть не сейчас, но однажды!
- Едва ли, - угрюмо. – Я не тешу себя иллюзиями. Но… я готов. Справлюсь.
- Конечно, справишься! Ты ведь не один. У тебя есть мы!
- Ох, рыжая…
Их диалог закончился столь же неожиданно, как начался. Они простояли в обнимку еще несколько минут. Ровно до тех пор, пока Пашка не взял себя в руки. Его дыхание выровнялось. Бешенный стук сердца стал куда спокойнее.
Тогда Лиза отстранилась, и потянула мужчину за собой. К Андрею, который все еще продолжал «блаженствовать» на земле, старательно делая вид, что ничего не видел, и не слышал. Но стоило им подойти ближе, друг шустро принял сидячее положение. Дождавшись, когда и они удобно устроятся на мягкой траве рядом с ним, Гордеев обвел рукой окружающее пространство:
- Где мы хоть?
- Понятия не имею! – отмахнулся Соколовский.
- Какие у нас дальнейшие планы?
- Для начала, поставим в известность старших…
Павел полез в карман за телефоном, но грязно выругался, когда тот оказался у него в руках. Вода, намочившая его одежду, щедро намочила и смартфон.
В результате, гаджет завис со светящимся экраном, не реагируя вообще не на какие манипуляции. Не проронив ни звука, Андрей щедро предложил свой. Но вскоре Сокол вернул ему и его мобильник, глухо прокомментировав:
