Танцуй для меня, девочка
— А если скажу, что тебя? Ты дашь мне это, Этери? Отдашься мне? Раздвинешь свои красивые ножки. Прямо здесь и сейчас. На этом столе. Я ведь правильно понимаю, что ты больше не девственница? Значит, терять тебе тоже больше нечего. Я получу свое, ты — свое. А как только родишь мне ребенка, сразу после этого можешь быть свободна. Вместе со своим любовничком.
Понятное дело, что, даже согласись она, он бы так не поступил, но ей о том знать не нужно.
— Мужем, — поправила девушка, глядя на него не дыша.
И вообще, похоже, решила, что он крышей поехал. Впрочем, не сказать, что не права. С каждым днём Тенгизу становилось все труднее сохранять спокойствие, и получить желаемый итог стало почти навязчивой идеей, и уже не особо важно, как именно он этого добьется. Надо будет, реально засадит Ильяса за решетку. Но все же доводить до подобного не хотелось. Тенгиз искренне надеялся, что Этери хватит уже им содеянного и сегодняшнего поведения, чтобы сделать правильный выбор.
Не хватило…
— Тенгиз, — толкнула она его от себя. — Давай все обсудим нормально.
— Нормально? — в очередной раз усмехнулся Тенгиз, даже не подумав сдвинуться. — Ну давай, обсудим. Я весь внимание, — уставился на нее пытливым взглядом.
— Ты не мог бы отойти? — попросила Этери, вновь пробуждая на мужских губах усмешку.
— Как это мешает нашему разговору?
— Послушай, Тенгиз. Я знаю, что мой побег тебя оскорбил и унизил…
— Ты так считаешь? — перебил Ахалая, прищурившись.
Он даже улыбнулся на такое наивное заявление. На самом деле не настолько его это унизило и оскорбило, но вот то, что ему приходилось из-за чужой личной жизни жертвовать своей — это бесило, да, знатно так. Впрочем, высказанная догадка очень подходила к дальнейшему развитию событий.
— Я…
— Вот именно, Этери, ты, — во второй раз перебил он девушку. — Ты сбежала накануне свадьбы, без объяснений и извинений, не попытавшись минимизировать последствия. Подставила под удар сразу две семьи. Сама знаешь, как у нас относятся к подобным выходкам. Ты правильно сказала: унизила. И теперь все вокруг считают меня слабым, не способным справиться даже с женщиной, не говоря обо всем остальном. Как я, по-твоему, теперь должен вести бизнес?
Девичья бледность стала заметней прежнего.
— Извини, — выдохнула она, едва не плача, отчего Тенгиз едва не скривился.
Как все-таки у женщин все легко и просто. Думают, если скажут “извини”, все сразу пройдет и само рассосется. Если бы дела также решались, с одного слова, в мире бы, наверное, давно царили мир и порядок. Хотя Ахалая не верил в подобного рода утопию. Люди не созданы для нее в принципе, слишком несовершенны. И паршивая овца в стаде вечно будет все портить. Если только не убивать таких ради сохранения гармонии. Но это уже называется скрытая тирания.
В общем, как ни крути, а итог един.
— Едва ли простым извини можно исправить содеянное тобой, — покачал он головой и, наконец, отстранился. — Уходи, Этери. Я не собираюсь тебе помогать на безвозмездной основе, как ты уже поняла, а другой способ тебя не устраивает, мы это оба знаем.
Сама же затеяла это все. Не сбежала бы, не пришлось доводить ситуацию до происходящего абсурда.
Тенгиз отошел к окну и, сложив руки за спиной, демонстративно уставился вниз на улицу, всем своим видом говоря, что их разговор окончен. Сам при этом ждал продолжения. И оно не заставило себя ждать.
— Это низко, Тенгиз, даже с учетом текущей ситуации.
Вот тут он резко обернулся, прожигая упрямую девчонку ненавистным взглядом. Как же его всегда бесили все эти праведники с их вечными “так нельзя”, “так неправильно” и “нужно быть добрее”, когда на деле сами не без греха. Но они же якобы во благо действовали, их можно понять, простить и оправдать, когда такие, как Тенгиз, монстры по натуре своей, видите ли. Вот и ответил этой праведнице Ахалая прямо, без изысков.
— А сбежать, не предупредив, не низко? Выставить меня круглым идиотом перед всеми? Это, по-твоему, правильно? Ты могла прийти, Этери, и рассказать все, как есть, и я бы, возможно, даже помог вам. Теперь же мою помощь нужно заслужить. Условия я тебе назвал. Дальше выбор за тобой. На этом все, — отвернулся обратно к окну, делая вид, что занят разглядыванием безоблачного неба.
— Так нечестно, — послышалось тихое за спиной наравне с тихим всхлипом, на который Тенгиз буквально заставил себя никак не реагировать.
— Жизнь вообще нечестная штука, — только и сказал он, прежде чем за спиной хлопнула дверь.
Девушка ушла.
Тенгиз прикрыл глаза и несколько раз вдохнул и выдохнул, прежде чем вернуться к работе.
Ничего, все равно вернется, никуда не денется. А у него еще полно дел, и нужно их все решить до прихода Валентины.
В последние дни ему все больше казалось, что он живет от встречи до встречи с ней. И на работу встает и идет только потому, что знает, она придет туда уже скоро. В ином случае Тенгиз бы давно забил на все документальные и строительные работы и поступил, как Ильяс — украл свою женщину и увез далеко-далеко, где бы им никто не мог помешать. Где бы она была только его и ничьей больше. Пожалуй, именно так он и сделает, когда разберется с этой чертовой свадьбой. И так и быть, этой идиотской парочке тоже поможет. А то, зная Валихалова-старшего, он им ни за что не позволит быть вместе, еще и Ильяса со свету сживет. А Асатиани все же молодец, рискнул, не побоялся, и за это Ахалая его все-таки уважал. Как мужик мужика. Но немного подумать над своим поведением, чтобы в будущем больше не лажать таким образом, ему все равно будет полезно.
