Ты для меня?
— Сколько раз я должен повторить: у нас нет подходящего проекта – чтобы вы оба от меня отстали? Ни в архивах, ни в разработках, НИГДЕ!
До чего же упертый и… невозможный мужчина!
Валерия насупилась, уперев руки в бока. Добрую весть Смирновой Герман воспринял неоднозначно.
— Не верю, что ты сдаешься! — возмутилась, не помня себя от негодования. — Что поджал хвост буквально в шаге от победы!
— Ты бредишь, что ли? От какой такой победы? — не выдержав, поднялся на ноги и отошел к окну. Задумчиво уставился на улицу. — Нам не с чем участвовать!
— Но…
— Думаешь, я не хочу? Да я… полгода спал по пять часов в сутки ради…
— Тем более! Мы обязаны…
— Лера! — осадил строго, всем своим видом показывая, что обсуждать и далее данный вопрос не намерен. — Довольно.
— Сынок, — осторожно вклинился в разговор Станислав Юрьевич, пытаясь образумить, — у нас в архиве имеется как минимум два проекта похожей тематики. Я не понимаю, почему не попробовать? В конце концов, посторонние люди делают все для нашего участия – та же Анна, например. А мы идем на попятный!
— Все предельно просто, — Герман удостоил отца хмурым взглядом, — те здания разрабатывались для других целей. Более приземленных. С данными проектами у нас нет ни единого шанса обойти «Времена года». Будем объективны – нам и в первую пятерку не пробиться. Есть ли смысл так рисковать репутацией компании?
Ответить Станислав не успел – отвлекся на звонкую трель стационарного телефона. Включив громкую связь, мужчина расслабленно откинулся на спинку кресла:
— Да. Слушаю!
Тем временем Лера сократила расстояние с Давыдовым до минимума. Обняв его со спины, утешающее поцеловала между лопаток. А затем прошептала, уткнувшись в то же место носом:
— Нет так нет. Как скажешь! Только… не злись.
Слишком много нервотрепки для одного дня. Голова шла кругом.
— Это не последний наш тендер, мелкая, — отозвался уже куда спокойнее. — Проигрывать… тоже нужно уметь.
И словно неправильным эхом отзеркалив его последние слова, пространство кабинета заполнил глубокий хрипловатый голос ее отца, искаженный легкой помехой телефонной связи:
— Во дела! Сочувствую, брат! — непродолжительная пауза. — Моя обезьянка как новость восприняла? До последнего в бой рвется?
— Что есть, то есть!
— Вот что мне прикажешь делать с этой настырной девчонкой? Вообще ребенок проигрывать не умеет! Не меньше месяца теперь переживать будет.
Спирина скривилась, отказываясь принимать очевидный факт.
«Ой, все я умею!»
— Недооцениваешь дочурку, — добродушно рассмеялся Давыдов-старший, — молодцом держится.
— Смотри в оба, Стас! — настойчиво посоветовал родитель, заставляя щеки девушки полыхать от праведного гнева. — Она у меня без царя в башке – ею правят эмоции. Может отчебучить что душе угодно! Без преувеличения. Однажды так психанула на работодателя, что спалила к чертям все свои архитектурные разработки. Развела погребальный костер прямо во дворе и сожгла. Еле успел из этой полыхающей кучи несколько папок выхватить!
В кабинете воцарилась гробовая тишина, прерываемая лишь сладким сопением крепко спящего на кожаном диване Антона. Но даже нежелание будить мальчугана не помогло Лере сдержать бушующих эмоций. Слишком мощным гейзером они рванули наружу:
— Вот спасибо, папочка родной! — недовольно буркнула, подлетая к телефонному аппарату. — Успокоил так успокоил!
— Дочка?
— Пока еще дочка! — отрезала стальным тоном. — Как надумаю сменить пол или ориентацию, приеду за разрешением!
— Малышка, ты чего такая… нервная? — недоуменно. Обескураженно. — Не с той ноги встала или голодная?
— Это не нервы, Константин Владимирович, — зашипела, демонстрируя всю силу своей обиды, — это отсутствие ЦАРЯ В ГОЛОВЕ!
— Лера…
— Знаешь же, я ненавижу, когда ты так говоришь! — продолжала вредничать.
И черт его знает, почему хотелось реветь из-за столь незначительной мелочи. — Подумаешь, с обрыва прыгнула разок, да соседей случайно подожгла… и что, сразу безбашенная?
— Ну, прости! — его голос заметно потеплел и обволакивал теперь своей нежностью. — Лишнего сболтнул. Не отрицаю. Просто, как и всякий отец… я волнуюсь. А ты все не можешь этого понять. Вот родишь своих, тогда и вернемся к разговору!
Обыденная фраза. Обычная интонация.
Но, дьявол, как же резануло по обнаженному нутру!
«Не рожу… но как тебе в этом признаться?»
Почуяв ее замешательство, Герман оказался рядом в несколько шагов.
Мягко опустил руки на ее плечи.
— Все хорошо? — шепнул тихонько.
Не без труда взяла эмоции под жесткий контроль. Пришлось побороться за самообладание. Несколько раз глубоко вздохнула и кивнула Давыдову в ответ. Конечно, от них будут ожидать наследников. И даже требовать.
Все логично… и к этому нужно… просто привыкнуть.
— Договорились! — громко «вернула» уже родителю. — А до того момента я не желаю больше…
Резко замолчала, припомнив вдруг одну шокирующую деталь.
— Погоди! — взволнованно. С придыханием. — Как это… выхватил из костра несколько папок? Ты что их… сохранил?
— Вот только не начинай заново свою шарманку! У меня сердце кровью обливалось …
— Ты их сохранил? — повторила с нажимом. — Да или нет?
— Да. В сейфе лежат.
Она уже не могла спокойно устоять на месте, потому нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.
— Пап, я помню все свои работы. Каждая папка должна быть подписана. — Голос дрогнул от волнения. — И сейчас мне нужно знать, что уцелело!
Он не задавал более вопросов. Тонко прочувствовал серьезность момента и важность для нее. По ту сторону трубки послышался шум, чем-то напоминающий звук отъехавшего в сторону офисного кресла. Тяжелые шаги. Затем раздался лязг металла и скрежет ключа в замочной скважине, свидетельствующий об открывании сейфа.
— Ну и почерк, Лера! — сокрушался отец, пытаясь разобрать ее каракули. — У курицы, и то понятнее. Стыдоба!
