Ты для меня?
Лера непонимающе, с некой долей настороженности поглядывала то на него, то на светящийся экран его мобильника. Казалось, сейчас оттуда вылетит… в общем, отнюдь не птичка. Выбьет почву у нее из-под ног и не даст возможности даже сгруппироваться.
— Каким образом ЭТО поможет мне выразить свои чувства к тебе? — в сердцах повысила голос – нервы сдали, не выдержав затянувшегося молчаливого гнета.
— Видишь ли, — соизволил пояснить, временно нажав на паузу, — после того, как получил факс с отрицательным результатом по тендеру, я сразу же активировал на мобильном автоматическую запись всех разговоров. Банальная мера предосторожности, но свои плоды она принесла.
— Какие такие плоды?
Мужчина, сверля ее еще более пристальным, изучающим взглядом, вновь включил аудио дорожку.
— Ты мне скажи!
Сердце Леры покрылось коркой льда и рухнуло в бездну в тот самый миг, когда девушка поняла – он определенно демонстрирует ей запись телефонного разговора, случившегося во время выступления перед сотрудниками. А когда узнала второго участника диалога – ибо не узнать просто не могла – и вовсе побледнела, немея от ужаса.
— Давыдов! Слушаю!
— Надеюсь, внимательно? — разрезал тишину кабинета голос Леонида Юртаева. — А то ведь в твоих интересах слушать меня очень внимательно!
Повисло молчание. Тягостное. Вязкое. Ядовитое.
— Узнал? — навязчиво уточнил собеседник.
Герман пренебрежительно фыркнул, выразив одним-единственным звуком свое отношение к человеку по ту сторону трубки.
— Узнал, — скрипнул зубами. — Счет за стоматолога можешь не присылать – оплачивать не стану. Но организовать новый повод для его посещения – легко!
— Ты, смотрю, совсем не в духе, — язвительно. С открытой враждебностью. С лютой неприязнью. — В чем дело? Сюрприз не понравился? Или подарок пришелся не по вкусу?
В этот раз молчание длилось чуточку дольше. Видимо, Давыдову требовалось время, чтобы сопоставить в голове кое-какие факты. Сделать собственные выводы.
— Сюрприз не оценил, — выдал наконец убийственным тоном. — В ближайшее время свое верну, причем на законных основаниях.
— Возвращай! Трать уйму времени, доказывай – не возражаю. Нужной цели я достиг – ты с треском провалился без возможности скорой реабилитации. Потерял шанс на победу. А я его внезапно получил. Что поделать? Естественный отбор!
— Скорее уж временная благотворительность. От меня не убудет – не загнусь без этого контракта. А вот провинциальным выскочкам и нищебродам вроде тебя матушка с детства учила… милостыню подавать! Им нужнее!
— Высокомерный ублюдок! — рявкнул Юртаев.
— Мудак, — коротко, но ясно обласкал Давыдов.
— Представляю, как тебя сейчас от бешенства распирает. Один мой подарок чего стоит!
— За подарок спасибо! Порадовал.
Теперь пришла очередь Леонида настороженно переспросить:
— В каком смысле? Ты не смотрел? Или ослеп?
— Смотрел. С первой до последней секунды.
— И? Что тебя могло порадовать?
Леденящий душу смех Давыдова разрезал пространство.
А признание – как выстрел в голову. Разрывными.
— Она не сказала, что любит тебя, как бы сильно ты ни просил! Это – раз! И она… так и не кончила с тобой. Это – два!
— Чего?
— Не довести до финала такую чувственную малышку? — продолжал глумиться Герман. — Серьезно? Какой же ты после этого мужик? Мне иногда и пары прикосновений хватает, чтобы толкнуть ее за грань!
— Сука! — яростно взревел Леонид, уже совершенно себя не контролируя. — Закрой свою пасть! Она меня любит. Меня! Иначе не пошла бы против тебя, действуя так открыто и нагло. Не рискнула бы всем, решившись на столь отчаянный шаг ради нас! Она меня выбрала, понимаешь? Простила, несмотря ни на что. Я сказал, что верну ее? Я ее вернул. Сама вернулась!
Вновь гнетущая тишина и следующий за ней обманчиво мягкий вопрос Давыдова:
— Пытаешься сказать, что именно с помощью Леры… ты заполучил мой проект?
— А ты сообразительный! — отозвался язвительно. — Но мое солнышко хитрее и талантливее. Провернула все так, что… Стоп! Нет. Я не это хотел сказать. Имел в виду… бл*дь, она здесь ни при чем!
— Ой ли?
— Слушай сюда! Если хоть волосок упадет с ее головы…
Запись закончилась. Оборвалась на середине фразы – очевидно, в тот момент Герман отключился, тем самым поставив точку в разговоре.
Почему? Да потому что как раз тогда в зал ворвался Логинов и фактически подтвердил слова Лени. Все встало на свои места.
Его поведение. Ярость. Странные взгляды. И желание свернуть ей шею.
Тяжело вздохнув, Лера стиснула ладони в кулаки.
Не из-за праведного возмущения либо гнева, затмевающего разум. Нет.
Просто пыталась заглушить внутреннюю боль физической.
Вот и впивалась ногтями в кожу со всей дури. Она чувствовала себя грязной. Заляпанной с ног до головы. Жалкой. Использованной, в конце концов.
«Не отмыться! От подобного не отмыться!»
Болезненный комок встал в горле. Из глаз готовы были хлынуть слезы. Девушка не иначе как чудом сдерживалась от истерики.
— Можно мне… присесть? — прошептала, совершенно не доверяя столь сильно дрожащим конечностям.
Видимо, ее состояние довольно четко отпечаталось на лице, потому Герман без разговоров ринулся к ближайшему опрокинутому стулу и довольно быстро поставил перед ней данный предмет мебели. Придерживая за талию, помог мягко на него опуститься.
— Ты как?
«Хороший вопрос! Надо бы… подумать!»
— Хочу сдохнуть!
Честность превыше всего.
— Лера! — строго. — Даже в шутку не произноси…
— Хватит! — закричала она, захлебываясь отчаянием. — Я устала! Мне нечем дышать. Мне нечем крыть! Ясно тебе? Нечем!
Он молниеносным движением заключил ее лицо в свои горячие ладони, вынуждая смотреть только в глаза. Тонуть в тех «черных дырах».
— Да плевать!
— Ты не понял, — поспешила пояснить. — Все обвинения Лени в мой адрес… я ведь не смогу доказать свою невиновность! Ни твоим родителям. Ни твоему брату. Никому! Доказательств… их нет! Даже ты мне не…
