Реквием по любви. Грехи отцов
Глядя ему прямо в глаза, она состроила максимально скорбную мину.
Почти в ту же секунду услышала его сокрушенный вздох:
— Ты меня в гроб загонишь раньше своего дядюшки!
— У меня нет такой цели.
Он в который раз за сегодня протянул ей свой телефон:
— Ладно. Будь по-твоему. Узнавай адрес больницы.
***
Ее не пришлось уговаривать. Лиза сразу же связалась с наставницей и разузнала у той всю необходимую информацию. А уже пятнадцать-двадцать минут спустя вошла в здание медицинского учреждения через приемный покой. Первой медсестре, повстречавшейся на пути, она, не раздумывая, всучила пятитысячную купюру и слезно попросила у нее помощи. К счастью, девушка оказалась понимающей, отзывчивой. Она завела Лизавету в небольшое подсобное помещение, где снабдила формой – халат, маска, колпак. А после лично сопроводила в нужную палату. Зарутский не ошибся – под дверью действительно дежурили люди Петра Петровича. Завидев девушек, они начали задавать вопросы. Но медсестра церемониться с ними не стала. Представив Лизу новой сотрудницей, она чуть ли не силой запихнула ее в палату. Сама же осталась снаружи и тактично прикрыла за собой дверь. От представшей взору картины сердце сжалось в груди до предела. Андрей сидел на подоконнике и смотрел куда-то вдаль. Соня лежала на кровати, свернувшись калачиком, и потухшим взглядом сверлила условную точку на стене. Рядом с ней (все так же на кровати) сидела ее мама – Елена Сергеевна. Все трое что-то обсуждали, почти никак не реагируя на ее появление. Спохватившись, Лизавета торопливо сняла колпак и маску.
Тотчас же Гордеев соскочил с подоконника, ошарашенно выдохнув:
— Лиза? Господи… Лиза!
Она не успела и глазом моргнуть, как оказалась в объятиях друга.
Намертво пришпилена к его груди и полностью обездвижена.
Дрожа всем телом, Андрей прижимал ее к себе что было мочи.
— Ты в порядке? — отстранился, внимательно оглядывая с ног до головы. — Цела? Тебя не… не тронули? Не молчи, умоляю! Скажи, ты не пострадала?
Лиза кивнула, буквально сражаясь за дыхание и глупо улыбаясь от переполняющей ее радости. Друг же, поддавшись эмоциям, сорвался на крик:
— Где ты была? Где пропадала, черт подери? Как посмела геройствовать и рисковать своей жизнью? Мы… да мы чуть не свихнулись от страха за тебя!
— Я знаю! — прокаркала Лиза пересохшим горлом. — Знаю. Но… все хорошо.
Уловив периферийным зрением какое-то движение, она рефлекторно повернулась. В нескольких метрах от них, переминаясь с ноги на ногу и нервно заламывая пальцы, стояла Соня. Очевидно, тоже хотела подойти. Обнять. И уже преодолела большую часть пути, но почему-то остановилась. Замерла. Не решалась сделать последние шаги. Ее губы дрожали. Глазами, полными слез, она смотрела на нее, почти не мигая. С нежностью, с тоской, с сожалением и… с болью в измученном взгляде. Лизу внезапно осенило:
«Виноватой! Эта дуреха чувствует себя виноватой!»
Тогда она, грустно улыбнувшись, просто раскрыла для нее свои объятия.
Громко всхлипнув, Алмазова рванула к ней со всех ног. Вцепилась мертвой хваткой и окончательно разревелась, закатившись в голос.
— Прости меня! — хрипела она самозабвенно. — Прости! Все случилось из-за…
— Не говори ерунды! — строго осадила ее Лизавета, обнимая в ответ не менее крепко. — В случившемся виноват лишь один человек. И это точно не ты!
— Я должна была взять себя в руки. Должна была помочь тебе. А в итоге?
— Ты разрывалась между мной, малышом и жизнью любимого мужчины!
— Лиза, не оправдывай меня! Я… я…
— Ш-ш-ш! — она погладила подругу по голове. — Успокаивайся давай. Хватит. Мы все преодолеем, слышишь? Не стоит тебе так сильно волноваться!
Соня медленно отстранилась, накрыв ладонями свой живот.
А после, шмыгнув забитым носом, призналась:
— Все равно уже. Я не уберегла своего ребенка. Ты… ради нас с ним… собой рисковала. А я… не смогла его уберечь! Вот кто я после этого? Скажи!
Обхватив ладонями ее лицо, Лиза произнесла, чеканя каждое слово:
— Человек! Живой, близкий моему сердцу и горячо любимый!
— Рыжик…
— Соня, я понимаю, как тебе сейчас паршиво, — перебила она подругу. — Правда понимаю. Но ты должна найти в себе силы. Чтобы двигаться дальше. Ты ничего не могла сделать! Это все было изначально… предопределено.
— Что ты имеешь в виду?
Лиза втянула воздух полной грудью, погружаясь в рассуждения:
— Знаешь, мне недавно снился сон. Странный. Даже жуткий. И только сейчас я поняла его значение. Я видела своих родителей. И какого-то малыша. Я не знала, чей он. Однако чувствовала безграничную любовь к нему. Он плакал. Без слов просил о помощи. Но оказать ее ему я не успела. Появилась моя мама и забрала ребенка с собой. Тогда мне показалась странной ее фраза «такова цена». Теперь же все встало на свои места. Жизнь за жизнь, Соня. Я почти уверена, что ваш малыш отдал все силы своему отцу. Благодаря его жертве Алексей остался жив. Цени это. А ваш сын обязательно вернется к вам. Только… чуточку позже. Для этого нужно набраться терпения. И сил.
Алмазова спрятала лицо в ладонях, а со стороны раздалось сочувствующее:
— Я говорю ей то же самое!
— Елена Сергеевна, — вежливо кивнула Лиза в знак приветствия.
Немного потеснив свою дочь, женщина обняла ее и чмокнула в макушку:
— Какая радость, Лизонька! — тихий шепот. — Какая радость! С возвращением!
Лиза замялась:
— Эм… я пока еще… не вернулась.
— Как это? — встрепенулся Андрей. — Что значит «не вернулась»?
Пришлось кратко, без особых подробностей обрисовать сложившуюся ситуацию. Соня тут же замотала головой из стороны в сторону:
— Нет-нет-нет! Ты никуда не пойдешь! Я… я тупо не отпущу тебя!
— Я вынуждена согласиться с дочерью, — озвучила свой вердикт и Елена Сергеевна. — Одумайся, дорогая! Твои мужчины – дядя, муж, свёкор – сейчас отдали бы все, лишь бы ты оказалась как можно дальше от опасностей!
