Он меня украл

Сначала в столовой повисает гулкая тишина, нарушаемая лишь нашим с девкой тяжелым дыханием. Я кидаю взгляды исподлобья то на Артура, то на нее. И совершенно не понимаю, что он в ней нашел.

— Твоя шлюха ударила меня! — возмущается эта стерва.

Я же дую на прядь, упавшую мне на глаза. Частое дыхание мешает говорить, так что я молчу.

— Сучка подзаборная! — бурчу, не могу стерпеть очередное оскорбление, гордость не позволяет не ответить не него.

— Заткнулись обе! — вырывается у него зло.

Мы обе пыхтим, но, что странно, подчиняемся. Энергетика властного самца влияет, что поделать, так что мне остается лишь прожигать взглядом соперницу.

— Что у тебя, Лиза? – ровным тоном спрашивает у девушки.

Та выпрямляется и гордо приподнимает подбородок, глядя на меня ликующим взглядом. Прислуга, которая все это время так и не покинула столовую, лишь молча наблюдает за происходящим. Стискиваю кулаки и челюсть, не люблю быть проигравшей.

— Ты не пришел вчера на встречу, телефон не берешь, а завтра, между прочим, подписание договора с австрийцами, — говорит моя соперница раздраженным тоном, закатывая при этом глаза.

Вздергиваю в удивлении бровь. Не похож Артур на человека, с которым можно так разговаривать.

— Я ее перенес на неделю, — объясняет, не меняя тон.

Смотрю уже на него, но на нее он не реагирует так, как обычно на меня. И это настораживает.

— А мне почему не сказал? – продолжает возмущаться девушка.

— Говорю сейчас, — спокойным голосом отвечает мужчина, вот только я вижу, как дергается жилка на его шее.

— Ладно, я пойду, — фыркает она, а затем снова обращает на меня свой взор: — А это что еще за шлюха? Не припомню, чтобы ты садил кого-то за свой стол.

— Рот закрой! — Артур кладет руки в карманы брюк, осаждает взглядом эту наглую девку, от чего внутри меня разливается тепло и удовлетворение.

— Что? На меня из-за этой кричишь? – удивление на ее лице — ни с чем несравнимое удовольствие, что сказать.

— Я не кричал, это первое, — наклоняет голову набок Артур, с интересом, казалось, рассматривая гостью. — А второе, лишаю тебя денег на месяц. Обойдешься одной зарплатой.

Что? Он еще и денег ей откидывает? Прищуриваю глаза и обещаю ей все смертные кары. Ничего… Я сделаю так, что ты больше ни копья не получишь, стерва.

— Что? Но ты же знаешь мои расходы… — растерянность и в голосе, и в позе, и в глазах.

— Если продолжишь, продлю еще на месяц, — отрезает все ее дальнейшие потуги разжалобить его.

— Ухожу, — быстро приходит в себя девица и, стрельнув в меня злобным взглядом, удаляется.

Я гляжу ей вслед, мечу молнии ей в спину.

— Твоя грелка? С ней трахаешься? – не могу сдержать язвительности, с неудовольствием подмечая, что фигурка у нее что надо.

— Рот закрой! Это моя сестра, — удивляет он меня этой фразой, да так, что я следующую проглатываю, не успев и выпалить. — Поела? – дожидается моего кивка, продолжает: — Что ж, а теперь иди в комнату. Ты наказана.

— Что? Я взрослый человек, ты не можешь, — поджимаю губы, скрещиваю на груди руки, давая понять, что ничего у него не выйдет.

Наши взгляды скрещиваются, но вскоре я капитулирую и отвожу свой.

— Ты здесь на птичьих правах, девочка, — и это «девочка», а не «звереныш» дает мне понять, что на этот раз его злость более серьезна, чем обычно.

— Слушай, да я просто… — пытаюсь как-то оправдаться, чувствуя, что хожу по грани.

— Решила, что я – твоя собственность? – сразу же видит мое нутро, догадывается о мыслях и помыслах.

Сглатываю от того, что он прав. Но понимаю, что молчание сейчас – золото. Ощущаю себя, как на гвоздях. Больно, но выбора нет.

— Еды больше сегодня тебе не видать, это твое наказание за драку. А за сквернословие… — в конце голос его становится зловещим, от чего по телу моему разносятся мурашки.

— Что? – не выдерживаю и гулко сглатываю, интересуюсь, не в силах унять бешеный пульс.

— Увидишь, — произносит одно лишь слово, а меня уже трясет.

А затем он берет меня за локоть и практически тащит наверх. Протаскивает по коридору, лестнице, пинком открывает дверь в мою спальню. Кидает на кровать, а затем опускается на пол и достает что-то из-под кровати.

— Открывай рот, — раздается его голос.

— Ч-что ты собираешься делать? – испуганно отскакиваю, не понимая, что за конструкция у него в руках.

— Кляп, мыло явно не помогло, так что будешь молчать, — хватает мое тело и что-то сует мне в рот.

Проворачивает меня, застегивает на затылке замочек. Я мычу, не могу ничего сказать, во рту шарик, мешающий возмущаться.

— Не смей снимать до моего прихода, иначе… Будет порка, — кидает взгляд на кресло, где до сих пор лежит хлыст. – Все поняла?

Я смотрю на то, что лежит там, где он сидел, и представляю все в красках. И испуганно киваю. В общем, до самого вечера сижу взаперти, хотя дверь никто не закрывал, но мне страшно, вот только кляп я все же снимаю, это выше моих сил. Не думаю, что он узнает.

А вечером я слышу девичий смех. Выглядываю наружу, нарушая наказ Артура. И вижу, как он обнимает какую-то фигуристую брюнетку, предлагает ей вино. Стискиваю челюсть и ухожу к себе в комнату. Ложусь на кровать, падаю лицом на подушку, привстаю и бью по ней кулаком.

— Черт! Урод! – стону, бью кулаками по постели что есть сил, злюсь сама на себя за это дурацкое чувство, которое не было мне никогда свойственно. Ревность…

Пытаюсь держать себя в руках, не выходить. Меня не касается личная жизнь этого верзилы и гада. Но затем, когда слышу скрип кровати с соседней комнаты, меня захлестывает гнев. И я выхожу, ведомая пошлыми звуками чужого совокупления.