Реквием по любви. Грехи отцов
— Т-с-с! — Лиза поспешила успокоить его мягким шепотом. — Все хорошо, Данечка. Это – я.
— Лиза?
— Угу.
— Какого черта?
— Ты просто… замерз.
Его кулаки медленно разжались – своеобразное молчаливое согласие. Пользуясь моментом, Лиза завершила начатое: хорошенько укрыла мужчину пледом.
— Я... Спасибо!
Данила выглядел растерянным. Даже немного смущенным.
Словно никто ранее не проявлял к нему заботу такого рода.
Очень зря.
Если верить ее бабушке: животным – и тем ласка требуется.
А уж человеку подавно.
Любому человеку.
Даже столь суровые экземпляры, как Черчилль, Прокурор, Дуда и многие другие… не являются исключением. Скорее, наоборот. Такие любят до последнего удара сердца. До последнего вздоха, как показывает практика.
«Стоп! Хватит!»
Лиза устало улыбнулась, отгоняя от себя грустные мысли. Намереваясь удалиться, тихо произнесла:
— Отдыхай.
— Почему?
Она замерла на месте, точно ноги к полу приросли.
— Что почему?
— Почему ты так добра ко мне? — искренне недоумевал Верещагин. — Брата моего… в штыки воспринимаешь, что бы он ни сделал. Что бы ни сказал. А со мной возишься, как с родным. Я не против, не подумай… просто интересно.
Обычный вопрос загнал ее в тупик.
Прежде чем ответить, девушка крепко призадумалась.
— Ну, во-первых, в отличие от своего братца, ты не пытаешься залезть ко мне в трусы! – выдала задумчиво. - А во-вторых, тебе доверяет ТОТ, кого я люблю! Разве этого недостаточно, чтобы проникнуться к человеку симпатией?
Горькая улыбка до невозможности исказила черты его лица:
— Звучит так, будто я… долбаный праведник! Прямо святой, сука!
— И что же в этом плохого?
— Заблуждение!
Повисла неловкая пауза, которую никто из них не спешил прерывать. Каждый думал о чем-то своем. Первой все же не выдержала Лиза.
Чувствуя удрученное состояние Верещагина, осторожно поинтересовалась:
— Почему меня не покидает ощущение, будто что-то… с тобой не так? Ты словно… сожалеешь о чем-то? Раскаиваешься?
— Да потому что прав Дуда, — хмыкнул он горько, — чуйка у тебя и впрямь отцовская!
Что бы ни значили его слова, откровенничать мужчина явно не собирался. Возможно, просто не умел. Но и она настаивать не хотела.
Тем не менее…
— Лезть к тебе в душу я не стану, - тихо обронила. - Захочешь – поделишься сам. Просто знай: если я в состоянии помочь тебе, то с радостью сделаю это.
Дыхание Дани участилось. Стало тяжелым. Рваным. Однако на его разговорчивости это никоим образом не отразилось.
Хорошо. Пусть так.
— Мне пора!
Коротко попрощавшись, Лиза направилась в сторону своей комнаты. И вновь не дошла.
— Я ужасно обошелся с ней! — прилетело в спину, заставляя машинально развернуться лицом к собеседнику. — Так ужасно, что самому мерзко.
Не требовалось объяснять, с кем – «с ней». И ежу понятно, что с Полькой Титовой. Теперь становилось более-менее ясно, почему Даня вернулся после их «рандеву» злющий, как тысяча чертей. Едва машину без дверей не оставил.
Снедаемая любопытством, Лиза подошла вплотную и примостилась на край дивана, вынуждая Верещагина немного подвинуться, дабы самой не свалиться на пол.
— Все настолько плохо?
— И даже хуже! — выдохнул он сокрушенно. — Ты права. Не могу я избавиться от этих мыслей паскудных. Будто изнутри меня пожирает что-то. Гложет. Покоя не дает…
— Что случилось? – настороженно. – Что ты сделал?
— Я… я ведь… и предположить не мог, что она… девочка! Девочка, бл*дь! В ее-то годы. В наше время редкая девчонка способна до двадцати лет дожить, оставаясь… как бы это… нетронутой. И уж тем более девственницы не предлагают себя, словно шлюхи прожженные, первому встречному мужику! Что я должен был подумать?
Опасаясь делать скоропостижные выводы, Лиза неопределенно пожала плечами.
— Вот именно! — подытожил Даня. — В общем, я так рассвирепел от ее наглости, что… не сдерживался ни капли. Ей было больно. Очень больно. Она ведь… не предупредила меня…
— Да уж! Ситуация...
Лиза внутренне в комок сжалась, совершенно не завидуя Титовой.
Такого «первого раза» и врагу не пожелаешь.
А Поля была девочкой правильной. И ранимой.
— Я ни черта не понимаю! — устало потер виски Даня. — Прокручиваю в памяти каждую секунду – и все же не понимаю. Вот объясни мне, почему она так странно себя вела? Почему не предупредила, что еще ни с кем не была? Почему вообще терпела? Я ведь… получается… как бы… надругался над ней. А одногруппница твоя все терпела и, будто одержимая, просила лишь об одном: кончить в нее скорее. И как можно больше!
— Поверь, у нее были на то веские причины!
— Знаешь, что в этой истории самое странное?
Удерживая его взгляд, Лиза отрицательно покачала головой.
— Вот вроде и сделал все, как она просила. Но при этом… такой мразью себя ощущаю, что удавиться хочется!
Девушка ошарашенно уставилась на Верещагина, не веря своим ушам.
Неужели мужчины способны на столь глубокие переживания?
— Данечка, — тщательно подбирая слова, Лиза сжала в ладони его руку, — я не собираюсь тебя уму-разуму учить! Ведь… ты взрослее, мудрее. Опытнее, в конце концов. Но мне кажется, в данной ситуации ты повел себя… крайне безответственно! Она ведь была пьяна и отчета своим действиям не отдавала. Страшно представить, что с Полиной будет, когда она протрезвеет.
