Федор Булгаков - Из истории взяточничества в Великобритании

2) В перемещении по службе офицеров Брука и Найта. В этом перемещении сперва им было отказано. Но мистрис Кларк понадобились деньги на какую-то поездку. В четверг, через посредство своего доктора, получила она 200 фунтов стерлингов, а в субботу в «Gazette» объявлено было о перемещении помянутых лиц.

Небезынтересно остановиться на этом обвинении.

Мистрис Кларк говорила герцогу Йоркскому о покровительстве своему протеже, вручила ему список имен и не скрыла, что, взамен услуг, она получит деньги:

В. (обращенный в мистрис Кларк). – Не сделал-ли его королевское высочество каких либо замечаний, когда вы передали ему на счет обещанного вам подарка.

О. Очень одобрил это и прибавил, что по поводу этого дела долго колебался и что он считает одного из офицеров негодяем, но тем не менее он устроить это дело.

Герцог присутствовал при вручении «дара» мистрис Кларк, и один из билетов был разменян собственным его слугой.

Один из членов палаты общин задал вопрос:

– Находились ли вместе герцог Йоркский и мистрис Кларк, когда вы передавали разменянные деньги?

– Да, – отвечал свидетель.

Затем он прибавил не без конфуза: они были в интимном tête-à-tête.

3) Благодаря мистрис Кларк, 3 апреля 1806 года майор Джон Шоу получил место с большим окладом на мысе Доброй Надежды. Он не пользовался благосклонностью герцога Йоркского. Мистрис Кларк устранила препятствия.

Любопытная подробность: он должен был уплатить ей 1000 фунтов стерлингов. И назначение состоялось. Майор внес только часть условленной суммы. Тогда мистрис Кларк решилась отомстить: она пожаловалась его королевскому высочеству, и майору убавили жалованье на половину.

4) Френчу и Сандену поручено было произвести рекрутский набор на исключительно выгодных условиях, без представления обычного поручительства. Набор был произведен неправильно. Френч и Санден уплатили мистрис Кларк значительные суммы, чтобы она ходатайствовала за них перед герцогом, который, не смотря на замечания офицера высших чинов, не лишил виновных своего доверия. Не лишены интереса и второстепенные факты. Вот отрывок из допроса мистрис Кларк относительно инцидента с Самуэлем Картером, этим лакеем мистрис Кларк, прямо произведенным в офицеры английской армии.

– Не помните ли вы, что у вас в услужении был молодой человек, по имени Самуэль Бартер?

– Да, помню.

– Он ездил на запятках вашей кареты?

– Иногда.

– Подавал-ли он к столу его королевскому высочеству и вам?

– Да.

– Как долго он у вас служил?

– Около года, из которого шесть месяцев служил в Gloucester Place.

– Не устроили ли вы его на должность в армию?

– Да.

– К кому обращались вы для того?

– К герцогу Йоркскому.

– Сколько лет было Самуэлю Картер?

– Восемнадцать или девятнадцать?

– Не был-ли он вам сродни?

– Нет.

– Прямо-ли с вашего места перешел он в армию?

– Да.

– Виделся-ли с ним герцог после напечатания об его назначении в «Gazette»?

– Да.

Этот допрос не нуждается в комментариях. Самый текст этих дебатов весьма интересен. Он разоблачает особый мир авантюристов, лжесвидетелей, офицеров-предателей, невменяемых и странных честолюбцев. Не было ни единого заседания, которое не вызывало бы взрывов хохота вопросами, в роде следующего: «Это вы подписали анонимное письмо?» или ответами, в роде данного капитаном Санденом:

– И так, – заметил ему один член Палаты Общин, – вы даже вчера здесь сказали ложь?

Ответ капитана:

– Мне прискорбно сознаться, что это справедливо.

Допросили и прислугу. В течение допроса заметили, что один из слуг был под хмельком. Тогда поднялись пререкания, продолжать ли его допрос. Сэр Тертон заметил, что свидетели немного выпившие допускаются судами и на этом основании допрос его продолжался.

С мистрис Кларк обращались с большим уважением. Она являлась исключительно свидетельницей и каждый день уходила обратно в себе домой (вернее – каждую ночь, так как заседания происходили по вечерам и затягивались до двух, до трех часов утра).

В одной из тогдашних газет было напечатано следующее: «Возвращаясь 15-го, в 3 часа утра, с заседания парламента, мистрис Кларк заметила, что загорелся один дом в York Street, в Вестминстере. Жильцы этого дома выбежали на улицу. Большинство женщин, не имея времени одеться, спаслись в одних рубашках, и мистрис Кларк многих из них понасажала в свою карету и развезла по соседним домам. Пожар причинил большое опустошение. Не будь процесса герцога Йоркского, опустошение это было бы еще больше. Вот единственное благо, какое до сих пор дало это довольно-таки скандальное дело». Однажды мистрис Кларк пожаловалась, что ее слишком долго заставили дожидаться и отказалась от показаний.

– Я больна, – сказала она, – меня нельзя допрашивать. Я ожидала здесь в течение восьми часов. Я совсем без сил.

По приказанию спикера ей пододвинули стул.

Мистрис Кларк. Стул не поможет утомлению моего духа.

И она удалилась.

Этот скандальный процесс длился таким образом в течение семи недель и окончился оправданием герцога Йоркского, оправданием, постановленным большинством всего 82 голосов (278 против 196). Его королевское высочество устранился от должности главнокомандующего, которая была возвращена ему два года спустя.

После того, имея надобность в деньгах, мистрис Кларк напечатала памфлеты, в которых выдавала всех подстрекавших ее быть предательницей относительно герцога Йоркского. В писаниях её встречаются оригинальные фразы. В одном месте, напр., она говорит: «я всегда стремилась жить в безвестности» и затем распространяется «о застенчивости, свойственной её полу». Этот труд она помечает «Хижиной» в Путней. Полковник Вардль, которого она жестоко задела, вознегодовал и поднял против неё процесс, обвиняя ее в диффамации. Впрочем, он проиграл этот процесс. Наконец, мистрис Кларк и он дошли до того, что стали обращаться с манифестами к великобританскому народу, причем оба взывали к доверию родины. Несколько строк далее шла речь об обойщике. В ответ на памфлеты мистрис Кларк – писал еще памфлеты вышеупомянутый Мак-Коллум, так что скандал держался еще долгое время.

Печальная героиня этого приключения умерла во Франции, в Булоньи, в 1852 году, после продолжительного пребывания в Париже, где она была в большом почете в кругу английских лордов, вследствие изобилия её воспоминаний и живости её ума.

5

В заключение нельзя не указать на то, что и сама Палата Общин, принявшая на себя роль суда, имела некоторые основания быть снисходительной к слабостям герцога Йоркского. Большинство «достопочтенных» членов её обязаны были своим избранием исключительно своему богатству. Кресло в Палате Общин представляло собой товар, покупавшийся и продававшийся совершенно открыто. В 1768 году избиратели предместья Седбери публично продавали свои голоса. Оксфорд предлагал избрать того, кто заплатит его долги. «Aldermen» этого города были заключены в тюрьму, где они подписали торг с герцогом Мальборо… который был избран. Не безызвестен также тот факт, что Джон Вилькс, заклейменный судом в Лондоне в 1763 г., назначен был лордом-мэром Сити в 1764 году. «Набобы», возвратившиеся из Индии с громадными состояниями, также точно покупали голоса «развращенных предместий». В одном письме к своему сыну, для которого он хотел добиться кресла в парламенте, Честерфильд выражается так: «я предложил одному маклеру 2500 фунтов. Он расхохотался мне в лицо, сказав, что теперь нельзя заполучить ни одного предместья, что индийцы конфисковали их все до единого по таксе в 3.000 фунтов не менее, что некоторые платили до 4000 фунтов и что он знал даже трех или четырех, которые выдали до 5000 фунтов. Прибавлю, что это крайне меня раздосадовало». Наконец, как и подобает практичной нации, попробовали назначить цену креслам на бирже, существовал даже установленный курс некоторых предместий. На выборах в 1784 году Фокс явился в Вестминтер. Самые знатные дамы разъезжали по предместьям с цветами кандидатов в волосах. На этих-то выборах и случился факт, когда герцогиня Девонширская согласилась поцеловать палача, ставившего это условием для подачи своего голоса.