Владимир Мильчаков - Повести и рассказы
— В Германии вам оставаться нельзя, — продолжал капитан. — Вы слишком заметны. На амплуа Лотты Шуппе вы долго не продержитесь. Еще несколько дней — и вас разоблачат. Случайная встреча с фрау Нидермайер, приезд сюда отца или брата Лотты Шуппе — и вам конец. В Германии вам места нет, в Америку вы не хотите. Вам остается только один путь — уехать в страну, которая с оружием в руках один на один дерется с фашистской Германией. Согласны?
Несколько мгновений Грета молчала, удивленно глядя на собеседника.
— Значит, Макс Бехер погиб не напрасно? — шепотом спросила она. — Значит, русские люди услышали его призыв. Как это хорошо!..
— Согласны ли вы? — повторил свой вопрос капитан.
— Согласна, конечно, согласна, — взволнованно ответила она. — Но разве это возможно?
— Трудно. Опасно. Даже больше — смертельно опасно, но возможно, — спокойно ответил капитан.
— Ой, как хорошо! Спасибо вам! — воскликнула Грета, прижав ладони к вспыхнувшим щекам. Глядя засиявшими глазами на капитана, она снова, но уже почти шепотом, повторила: — Спасибо вам, дорогие…
— Значит, решили? Бесповоротно? — улыбнулся капитан.
— Конечно, бесповоротно! Только… мне нужно время, — горячо заговорила Грета. — У меня на руках важнейшие документы. Копии этих документов хранятся в сейфе генерала Лютце. Я не хочу оставлять их здесь.
— А сможете вы заполучить их? Времени у нас очень мало.
— Завтра я постараюсь получить у генерала Лютце контрольный экземпляр для перенесения исправлений. Тогда никаких следов о проделанной работе не останется. Все надо будет начинать сначала.
— Завтра? — переспросил капитан. — Что ж, это подойдет. Сегодня у нас среда. Послезавтра, в пятницу, в двадцать три часа будьте у третьего километрового столба на Грюнманбургском шоссе. Ждите. Спрячьтесь в зарослях и ждите. Подойдите к человеку, который громко скажет: «Какая чудесная ночь! Она напоминает мне ночи Венеции». Запомнили?
— Запомнила. Около третьего столба, в двадцать три часа. «Какая чудесная ночь! Она напоминает мне ночи Венеции», — повторила девушка.
— За вами могут придти или приехать на машине один или несколько человек. Это роли не играет. Важно, чтобы точно сказали пароль. Ясно? Не забудете?
— Нет, что вы! А можно мне сказать другу, верному другу, про вас? Этот друг сегодня рисковал для меня жизнью.
Капитан нахмурился. Жесткие складки обозначились около уголков рта.
— Я верю, что ваши друзья — верные люди, фрейлин Грета, но, к сожалению, ничего говорить им нельзя.
Девушка погрустнела.
— Жаль. Моему другу и его друзьям радостно было бы узнать, что я познакомилась с… с командиром танковой роты дивизии СС «Мертвая голова» капитаном Зигфридом Бунке.
— Будем надеяться, что в будущем, года этак через полтора, вы сможете сообщить им об этом, — улыбнулся капитан. — Не огорчайтесь. Я уважаю и люблю ваших друзей, но так надо.
Девушка кивнула головой в знак согласия.
— Впрочем, — передумал капитан. — Не говоря обо мне ни слова вашему другу, постарайтесь сделать так, чтобы послезавтра ночью ни его самого, ни таких, как он, в Грюнманбурге не было. Ясно?
— Ясно. Благодарю вас, — радостно сверкнула глазами Грета.
— Значит, запомните, в пятницу, ровно в двадцать три. Не забудьте время и пароль.
— Этого забывать невозможно, господин капитан.
— Только смотрите, не приведите за собой хвостов, — предупредил Бунке, вставая. — Хотя у вас и хороший опыт конспирации… А сейчас прижмите платок к глазам, обопритесь о мою руку, и я провожу вас к вашей машине. Вы очень плохо себя чувствуете после тяжелых потрясений сегодняшнего дня.
Девушка встала. Ее вид совсем не соответствовал тому, что требовал изобразить капитан Бунке. Глаза Греты сияли. Она вздохнула глубоко, всей грудью, и, весело улыбнувшись, протянула капитану руку.
— До свидания… господин Бунке!
— До свидания… товарищ Грета, — ответил капитан, пожимая руку девушки. — До скорого свидания, дорогой товарищ.
Глава 25
Попель нервничает
С момента убийства лейтенанта Гольда прошло уже более суток, а убийца не только не был пойман, но и не установлен. Теперь майор Попель не сомневался в том, что капитан Бунке узнал в штандартенфюрере убийцу лейтенанта Гольда. Но ведь капитан ни слова не сказал об этом. Наоборот, он предупредил его, майора Попеля, о необходимости сохранить в особой тайне предсмертные показания Гольда. Этот капитан-танкист оказался не таким уж солдафоном. Сообразил, что убийство лейтенанта Гольда может оказаться не простой уголовщиной, а государственным делом.
Уничтожения Гольда, очевидно, требовали интересы рейха, но то, что штандартенфюрер взял на себя мелкую роль исполнителя, сбивало майора Попеля. Разве нельзя было выполнить это деликатное дело более бесшумным, даже законным способом! Майор сегодня утром радировал все свои соображения в Берлин фон Гейму. Попель был настолько осторожен, что сам потрудился над зашифровкой секретного сообщения своему берлинскому начальству. Но фон Гейм, видимо, не разделял подозрений своего подчиненного и ответил с присущей ему краткостью и энергичностью одним только словом «дурак». К сожалению, фон Гейм не всегда соблюдает необходимую осторожность и велел передать свой ответ майору Попелю открытым текстом, без шифра.
Дактилоскопическое исследование рукоятки и лезвия кинжала, которым был убит Гольд, показало, что все отпечатки, сохранившиеся на них, принадлежат широкой короткопалой руке капитана Бунке, подобравшего кинжал. С этой стороны путь к розыску убийцы утерян.
Предсмертные показания Гольда — все, что имело гестапо для установления личности убийцы. Они совпадают с теми сведениями, которые, пока что в устной форме, сообщил капитан Бунке. Допрос Брука казался майору единственной ниточкой, уцепившись за которую можно было бы размотать дело об убийстве Гольда. Но после категорического ответа фон Гейма Попель и думать не мог о допросе штандартенфюрера. А тут еще сам Брук пристает с розыском какой-то девчонки, удравшей из эшелона смертников. Далась ему эта Грета Верк! Сегодня в шесть обещал приехать за результатами. Майор взглянул на часы, сердито фыркнул и подошел к окну.
На письменном столе майора лежало подробное сообщение Зегерского отделения гестапо. Труп Греты Верк разыскан. Она вначале была убита осколком бомбы, а затем придавлена обвалившейся стеной сгоревшего дома. На трупе обнаружен золотой медальон с эмалевым портретом какого-то молодого человека. Медальон раздавлен, портрет очень сильно попорчен. Тело сфотографировано и похоронено, фотография и медальон будут в ближайшее время высланы майору Попелю.
Попель хмурится.
«Откуда у заключенной взялся золотой медальон, если ее десятки раз обыскивали, — криво усмехнулся майор. — Это какое-то недоразумение. Надо установить, чей портрет в медальоне».
За окном быстро опускались сумерки. Взглянув на утопающую в полутьме улицу, майор Попель поморщился: «Господин штандартенфюрер непростительно задерживается. А что если здесь, в кабинете, при закрытых дверях, спросить этого господина Брука, зачем ему понадобилось самому лезть в это дело с Гольдом? Нет, нельзя. На этом нетрудно сломать себе шею. Брук — крупная птица».
Майор почувствовал, как у него в груди нарастает чувство возмущения.
— Провалиться бы им, этим высокопоставленным дилетантам, — ворчал он, неслышной походкой шагая по темному кабинету. — Не умеют прятать концы. Об убийстве Гольда шушукаются по всему городу! Да только ли об убийстве Гольда перешептывались жители Борнбурга? Городок полон слухами о высадке русского десанта. Майор Попель в глубоком раздражении зашагал по комнате. Вместо того, чтобы заниматься поимкой русских разведчиков, он должен разыскивать эту девку, которая срочно понадобилась штандартенфюреру. А нет ли какой-нибудь связи между русскими разведчиками, убийством Гольда и интересом штандартенфюрера к Грете Верк? Обдумывая эту версию, майор подошел к столику с вещественными доказательствами и поднял застилавшую его ткань. Теперь на столике посредине, между финским ножом и листовками, лежали эсэсовский кинжал со следами крови Гольда и предсмертные показания лейтенанта. Майор Попель решительно передвинул кинжал, положил его рядом с обгоревшим финским ножом. Но показания Гольда оставил на старом месте. Ответ Гейма на донесение об убийстве Гольда не оставлял у Попеля никакого сомнения в том, что привлечь к этому делу штандартенфюрера Брука ему не позволят. Между тем именно Брук казался Попелю той ниточкой, потянув за которую можно было бы размотать весь клубок. Больше пока что не за кого зацепиться. Если бы было еще хоть что-нибудь, кроме этих молчаливых вещественных доказательств и неожиданно возникающих в ночи коротких, отрывистых позывных неизвестного радиста. О, если бы удалось поймать этого радиста или узнать, кто его скрывает. Но вот это-то как раз и не удается. Ведь по его, майора Попеля, приказанию окрестности Борнбурга и Грюнманбурга несколько раз прочесывались пехотными частями. Радиопеленгаторы дежурят круглые сутки. Днем и ночью по всей окрестности, по всем дорожкам и тропинкам ходят специально проинструктированные патрули. О каждом, кто прибыл в Борнбург и Грюнманбург в течение последних полутора месяцев, посланы специальные запросы и требования выслать их фотографии. Все силы брошены на поимку русских разведчиков и безрезультатно. Огромная невидимая сеть, ежечасно закидываемая Попелем, каждый раз возвращается пустою. Те, против кого она создана, с удивительной ловкостью проскальзывали сквозь ее ячейки. Ежедневно звонки фон Гейма, его настойчивые требования ликвидировать опасность, нависшую над Грюнманбургом, нервируют и, что греха таить, пугают майора Попеля. Он чувствует свое бессилие и не может признаться в этом. А тут еще этот штандартенфюрер со своей Гретой Верк. Наконец-то хоть сегодня можно будет покончить с этим делом.
