Юрий Иванов - Камикадзе. Пилоты-смертники
Япония выбрала тактику проволочек, пытаясь тем временем использовать СССР для подписания мира с союзниками на приемлемых условиях.
6 августа США сбросили атомную бомбу на Хиросиму, 9 августа в Токио узнали о начале войны с Советским Союзом. "Спектакль окончен!" — заявил премьер-министр Судзуки. Поздно ночью на заседании Высшего совета император произнес ставшую знаменитой фразу: "Настало время вынести невыносимое".
Однако сопротивление сторонников курса войны все еще не было сломлено. По радио передали выступление военного министра Анами: "У нас нет выбора. Мы должны сражаться до тех пор, пока выиграем священную войну, чтобы сохранить нашу национальную политику. Мы должны продолжать бороться, даже если мы будем жевать траву, есть землю и жить в полях, так как наша смерть дает шанс выжить стране. Герой Кусуноки Масасигэ предпочитал жить и умереть семь раз, чтобы спасти Японию от несчастья. Мы можем сделать не меньше".
10 августа иностранные радиостанции передали сообщение о том, что Япония примет Потсдамскую декларацию. На следующий день они сообщили о повсеместной капитуляции японских войск.
Это вызвало смятение в японских вооруженных силах. Главнокомандующий войсками в Китае Окамура и главнокомандующий Южным фронтом Тераути незамедлительно выразили свое мнение в телеграмме, посланной военному министру и начальнику генерального штаба:
"Тяжело переживаем возникшую угрозу империи. Вступление в войну Советского Союза значительно ухудшило ситуацию. Однако армия в 7 миллионов человек на территории собственно Японии и экспедиционная армия на материке в 1 миллион человек, обладая высоким боевым духом, готовы к решительному разгрому противника. Сухопутная армия превратилась в главную силу империи. Уверен, что теперь она, несмотря на трудности, с честью погибнет в бою, но достигнет целей войны этой осенью.
Здесь, в Маньчжурии, решается судьба императорской Японии. Горячо преданные родине, осмеливаемся доложить о своем мнении. Надеемся на твердое решение продолжать войну…"
Министр обороны, один из самых влиятельных людей в империи генерал Анами Корешика считался лидером "партии войны". Он занял свой пост всего лишь несколько месяцев назад. Уроженец префектуры Оита, Анами отличался огромным упрямством и честолюбием. Лишь с четвертого раза поступив в военную академию, он окончил ее в 1906 году. В 1926 году Анами был назначен помощником императора, произведен в генерал-майоры и получил назначение командовать 109-й дивизией в Китае, затем воевал на островах Новая Гвинея и Соломоновых, до тех пор, пока в декабре 1944 не был отозван императором. Всегда чисто одетый, тщательно выбритый и прилизанный, с подстриженными усами, Анами был общительным, доступным человеком. Преданный императору, он считался "самым великолепным образцом идеала самурая".
Генерал предпринимал неоднократные попытки убедить Хирохито отклонить Потсдамскую декларацию и разыграть последнюю карту. Война проиграна — для него это было очевидно. Но почему бы не нанести такой огромный урон противнику, чтобы Япония смогла добиться для себя приемлемых условий заключения мира? Такой точки зрения придерживался Анами, и он сделал все возможное, чтобы ее отстоять. В то же время он отказался присоединиться к заговору своих подчиненных — молодых офицеров. Молодые «тигры» желали одного: сражаться до полной победы. Будучи реалистом и не разделяя их иллюзий, Анами вместе с тем понимал, что проиграл.
Рано утром в 4-30 15 августа Анами совершил сеппу-ку. Одев белую рубашку — подарок императора — и опоясавживот белой тканью, он расстелил на полу мундир со всеми наградами, поместил на нем фотографию погибшего в боях сына-солдата, письменный указ императора о его назначении военным министром и небольшой текст послания:
"Твердо веря, что наша святая земля никогда не умрет, я смиренно прошу прощения у императора за свою огромную вину".
Генерал тонко подошел к выбору места совершения сеппуку. Умереть на голой земле означало признать за собой персональную вину за поражение в войне. Смерть в жилом помещении свидетельствовала об отсутствии всякой вины. Анами нашел компромиссный вариант: он вышел в коридор и повернувшись лицом в сторону резиденции императора, распорол себе живот слева направо и вверх. Несмотря на дикую боль, он безуспешно попытался вонзить меч в шею под правым ухом, чтобы перерезать сонную артерию. Ему хотели помочь избежать мучений. Анами отказался, и лишь через два часа, когда он потерял сознание, подполковник Такесита положил конец агонии министра, перерезав ему сонную артерию.
Годами японская пропаганда запугивала население, убеждая драться с союзниками до смерти, чтобы не превратиться в рабов в случае оккупации. Японцы боялись превращения в хинин — нелюдей, таких, как американские военнопленные в концлагерях.
Премьер-министр Судзуки Кантаро, лорд-хранитель печати Кидо Колти и ряд других высших чиновников хорошо понимали психологию населения и были убеждены, что призыв к капитуляции должен исходить с самого высокого уровня. Такого же мнения придерживался и сам император.
В 7-00-15 августа токийское радио сообщило потрясенным японцам: ровно в полдень будет передано выступление самого тенно-хейка [85] (1)!
Это казалось невероятным: никогда еще священный голос императора кое но тсуру ("крик журавля") не звучал перед нацией! Сообщение не укладывалось в головах рациональных японцев: древние традиции беспрецедентно нарушались.
В полдень страна замерла: улицы опустели, остановились заводы, транспорт. На предприятиях, в школах, в домах — всюду, где были радиоприемники, японцы собрались слушать речь императора. Над Токио тишину разрывал лишь рев американских самолетов, с утра барражировавших над столицей.
Миллионы японцев были уверены, что император обратится с призывом защитить страну от иностранной оккупации.
В динамике раздался пронзительный звук, шипение. Затем передали национальный гимн "Кими га ё". Хрипловатым старческим голосом премьер-министр Судзуки объявил о выступлении императора. Слушатели по всей стране встали и поклонились. Зазвучал на удивление мягкий, неторопливый и скорбный, иногда не совсем четкий голос Хирохито. Цветистые архаичные выражения его речи воспринимались с трудом, но одно было совершенно ясно — он объявил о том, что Япония вынуждена принять Потсдамскую декларацию. Император избегал слов «поражение», "сдача", «капитуляция». Воздав должное погибшим и поблагодарив японцев за усилия, затраченные на ведение войны, он предупредил подданных о недопустимости "всплесков эмоций, которые могут повлечь за собой нежелательные осложнения" и даже привести к "братоубийственной смуте". Он призвал всех объединить усилия для строительства будущего, напряженно работать во славу империи с тем, чтобы идти путем прогресса вместе со всем человечеством.
Выступление императора закончилось. Страна пребывала в шоке. Сообщение о капитуляции вызвало небывалое потрясение простых японцев. Их долго и жестоко обманывали. Оболваненные националистическими и великодержавными теориями, военной пропагандой, воспитанные на традициях «божественной» императорской мифологии, они самоотверженно, не покладая рук работали в тылу, славя императора гибли на фронтах, умирали под американскими бомбами. И вот теперь оказалось, что все было напрасно, и более того — впервые за 2600 лет японский народ будет кланяться победителю на своей земле.
Страх, слезы и стыд пришли в каждый дом. Тем не менее большинство японцев встретило речь императора с чувством покорности и верноподданнического трепета.
Они не выражали гнева по поводу огромного количества напрасных жертв, не задавали вопросов о том, кто виноват в катастрофе, постигшей страну. Простые люди просто радовались, что тяжелые испытания позади.
Рано утром 15 августа старшему офицеру 5-го воздушного флота капитану I ранга Миюзаки Такаси было приказано явиться в новый командный пункт адмирала Угаки в Оита, на северо-востоке Кюсю. Прибыв туда, Миюзаки узнал о том, что адмирал отдал приказ приготовить бомбардировщики для специальной атаки, которую намеревался возглавить лично. Миюзаки очень возражал против этой акции и приложил немало сил, чтобы разубедить Угаки. Однако это сделать не смогли ни он, ни начальник штаба, ни близкие друзья адмирала. Угаки оставался непреклонным. "Это мой шанс — умереть по-самурайски. Я должен его использовать. Мой преемник выбран, и он сможет вести дела после того, как я уйду".
Незамедлительно был подготовлен приказ о проведении атаки силами пяти бомбардировщиков. К этому времени обращение императора о капитуляции уже было передано, и Угаки не мог не понимать, что в случае успеха его атака может усложнить процесс достижения мира. Он сознательно, в нарушение указания императора, пошел на этот шаг, оставаясь убежденным противником капитуляции. "Я надеюсь, что не только военные, но и все японцы преодолеют трудности, проникнутся духом Ямато и сделают все возможное, чтобы Япония смогла отомстить в будущем", — такую запись нашли в его дневнике.
