Герхард Грюммер - Скитания
Однако на подобные трюки отваживались немногие. В результате своих проделок они получали на руки кругленькую сумму в твердой валюте. На них они могли — правда, поначалу с некоторым риском — приобрести по сходным ценам за пределами лагеря дефицитные вещи, которые выгодно перепродавали на «лагерные знаки».
Обер-ефрейтор Зайдель принимал в таких операциях самое активное участие. Он по-прежнему числился клерком в лагерном управлении, имел доступ ко многим документам и мог своевременно предупредить своих компаньонов, если тем угрожала какая-либо опасность. Для Гербера оставалось загадкой, каким образом Зайдель держался на этом посту, поскольку там было необходимо знание английского языка, а он же знал лишь несколько слов.
Крупные операции проворачивал некий Буланже родом из Дюделингена. С ним можно было объясняться как по-немецки, так и по-французски. Многие называли его Люксембуржец. Во время войны Буланже служил в дивизии СС «Рейх» и принимал участие в сожжении Орадура. У себя на родине он числился в списках разыскиваемых военных преступников и коллаборационистов, но военное министерство Великобритании не обращало на это никакого внимания и не помышляло даже о его выдаче.
Эти удачливые дельцы — боссы быстро расширили объем своих мероприятий и задействовали так называемых подручных — спекулянтов и мелких торговцев, которые трудились на них за определенный процент от выручки. На работы они записывались только за пределы лагеря, если это как-то способствовало расширению их торговых связей. В противном случае они сказывались больными или находили сотни других отговорок.
***Постепенно система охраны блоков была упрощена. Кто хорошо знал охранников, стоявших у лагерных ворот, мог довольно свободно передвигаться по всей территории.
Зайдель и боссы, прежде всего Люксембуржец, продолжали расширять свои деловые связи. Их «картель» определял цены, и мелкие торговцы, работавшие без вложения собственного капитала, должны были неукоснительно выполнять их указания.
Боссы имели доверенных лиц, которые занимали все важнейшие посты. Они производили уборку в караульном помещении, работали в качестве клерков. Жалобы, направляемые офицеру-переводчику, проходили через руки их ставленников. И даже на телефонной станции был один из их людей.
А прежде всего они господствовали в лагерной столовой, являвшейся главным объектом деловой жизни. Если обнаруживалось, что завезли, например, мало зубной пасты, «картель» принимал решение заняться этим делом. Небольшие запасы ее быстро раскупались оптом и в розницу через посредников, которые выстраивались в очередь перед столовой. Уже через полчаса зубной пасты в продаже не было, и в течение целой недели никакого поступления ее не ожидалось.
После этого торговцы с рук продавали зубную пасту по всему лагерю за повышенную цену. Доход поступал в карманы «картеля». Иногда ему удавалось установить монополию подобного рода на несколько недель. И только когда в столовую поступали большие партии редкого товара, «картель» снимал на него свою монополию. А поскольку в большинстве случаев об изменении положения на рынке боссы узнавали своевременно, они успевали сбыть свои запасы.
Не говорил ли банковский директор из Дрездена об организации подобных группировок? Конечно же! Гербер понял теперь, как разыгрывается подобный спектакль. Для этого необходимо иметь лишь достаточный капитал.
***Однажды Харальд Кройцман принес Герберу свежий номер «Дейли уоркер» и попросил перевести.
Гербер уже привык к просьбам друга и выработал свою систему перевода. Он начал читать сверху, с короткой строки, помещенной выше названия газеты:
— «Рабочие всех стран, объединяйтесь!»
— Так, — сказал Кройцман, — это можно перевести лучше: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
Гербер вспомнил, что когда-то давно уже слышал эти слова. Но где и от кого — он не помнил. Харальд, конечно, торопился:
— Давай сначала разберемся с заголовками! Переводить всю газету бессмысленно. Необходимо сделать правильный выбор.
В конце концов оба остановились на большой статье о национализации предприятий по добыче угля. Это было интересно: шахты-то находились прямо у ворот лагеря! Все обитатели барака слушали со вниманием.
Речь в статье шла о техническом отставании, о разобщенности предприятий, о недостаточных мерах безопасности. Национальный угольный комитет стоял за то, чтобы провести коренные изменения. Расположенные рядом шахты предлагалось объединить, штольни под землей соединить, чтобы в случае каких-либо происшествий имелось больше возможностей для спасения шахтеров. Предлагалось модернизировать техническое оборудование, закупить машины для подземных работ, механизировать сортировку и транспортировку угля. Чтобы решить все эти задачи, необходима была не одна сотня миллионов фунтов стерлингов.
В статье шла речь и о социальных мероприятиях: меры предотвращения несчастных случаев и страхование, улучшение санитарных условий и медицинского обслуживания. И это было еще не все. Приводилась выдержка из выступления Хорнера. Профсоюз настаивал на введении пятидневной рабочей недели. Правительство медлило с ответом. Не упадет ли при таком сокращении рабочего времени добыча угля? Нет, этого не будет, заверяло руководство профсоюзов. В пять дней выдача угля на-гора возрастет, дополнительный день отдыха благоприятно скажется на производительности труда шахтеров, пропуски по болезни сократятся, и объем добычи в целом скорее повысится, нежели упадет.
Харальд уже разговаривал с окрестными шахтерами. Они считали, что в горном деле Англии многое должно измениться. Предпринимателей интересовали только деньги, условия же труда шахтеров их не волновали. Теперь, когда экономическую борьбу вел организованный рабочий класс, что-то непременно произойдет. И Харальд Кройцман с гордостью говорил об этом Герхарду Герберу, сыну бюргера.
***Лейбористское правительство начало большой бум с экспортом товаров. Многое из того, что раньше продавалось свободно, теперь вздорожало или же совсем исчезло. В лагере нехватка предметов потребления сказалась сразу же. В столовой полки с товарами пустели на глазах.
Рабочие же команды по-прежнему приносили в лагерь деньги. Вскоре образовался их излишек, что повлекло за собой рост цен. «Картель» своевременно скупил дефицитные товары и теперь зарабатывал на этом большие деньги.
Казначей Хомвуд получил задание провести в лагере денежную реформу. Все «лагерные знаки» следовало сдать в короткий срок. Сумму, не превышающую двадцати шиллингов, надлежало пометить особым штемпелем, остальные же деньги шли на лицевой счет и до поры до времени блокировались.
Среди боссов, имевших на руках по тридцати и более фунтов, началась паника. Но их опасения оказались необоснованными. Люксембуржец обо всем позаботился — его человек уже сидел в приемной казначея. В день проведения реформы все должны были сдать туда свои купюры. Боссы же ничего сдавать не стали, а днем позже «свой» человек сделал на их купюрах необходимую отметку. За эту услугу Люксембуржец получил от боссов значительную мзду. Зайдель стонал. Члены «картеля» держались вместе, когда в том возникала необходимость, однако если в игру вступали большие деньги, никто не стеснялся поприжать более слабых. Самым крупным воротилой был Люксембуржец, который и заставлял всех плясать под свою дудку.
Проведение денежной реформы стало излюбленной темой всех разговоров и споров. Наблюдательные люди пришли к выводу, что и в Германии летом что-то должно произойти. Разрыв между Востоком и Западом становился все очевиднее. Англичане и американцы объединили свои оккупационные зоны в так называемую «бизонию» и создали тем единую экономику. При этом основное слово было, конечно, за США.
— А мнения французов даже и не спрашивали, — усмехнулся Гербер. — Раз дело идет о деньгах, то командуют американцы с помощью плана Маршалла. Другие должны лишь прислушиваться к тому, что они говорят.
Харальд согласно кивнул — он примерно так же представлял себе положение дел:
— Создание «бизонии» преследует еще и другую цель. Тебе не бросилось в глаза, Герхард, что никто больше не говорит о необходимости национализации крупной промышленности и банков, о земельной реформе. У меня такое чувство, что империалисты готовят большое свинство…
***Охрана в лагере стала уже не такой строгой. Все больше английских солдат демобилизовывалось, и численность охраны лагеря, разбросанного на большой территории, составляла едва ли роту. Боссы немедленно воспользовались ситуацией и перешли к «международной» торговле.
В Англии не было промышленности, которая занималась бы исключительно производством предметов бытового назначения. Игрушки и фетровые туфли в стране не изготавливались. Подобный товар до войны закупался в Индии и других странах с низкой оплатой труда. Теперь же Англия резко сократила импорт и поставила в тяжелое положение страны — поставщики подобных товаров, а вместе с тем и собственное население, поскольку многие изделия стали редкостью.
