Хироюки Агава - Адмирал Ямамото. Путь самурая, разгромившего Перл-Харбор. 1921 - 1943 гг.

Осматривая трупы, капитан 2-го ранга Табучи вслух описывал свои наблюдения, которые записывал офицер-медик Фукухара, приданный 1-му подразделению базы. Затем рукой младшего офицера Икеды сделана точная копия, и на ее основе изготовлено по пять копий доклада о вскрытии и протокола вскрытия. Согласно этим документам, на теле Ямамото обнаружены раны размером с кончик мизинца там, где пуля вошла под углом в левую нижнюю челюсть и вышла с правой стороны, и входное отверстие размером с кончик указательного пальца в центре левой лопатки. Это отверстие идет вверх и вправо, но выходное отверстие не найдено. Ватанабе сам вставлял палец в рану, но пулю не нащупал. Левая сторона нижней одежды запятнана кровью. Китель слегка обгорел и имеет в двух-трех местах L-образные разрывы. Один летный сапог слегка поврежден, но нога не поранена. По лицу уже ползали трупные черви, но оно все еще удивительно сохранилось, и по нему можно опознать того самого адмирала Ямамото, которого Табучи видел на фотографиях в газетах.

Доктор Табучи, который в настоящее время руководит хирургической клиникой в Сайдайдзи, префектура Окайяма, тщательно хранил копии обоих документов. Официальные по сути, они содержат информацию, которая преподносится в значительно более лаконичной форме и использует более специальную терминологию, отчего возникает впечатление, что это весьма детальные и достоверные отчеты о событиях. Однако, если прочесть повнимательнее, обнаруживаются отличия от фактов, которые здесь приводились. Странно, однако, что неверен официальный протокол, чему сам Табучи свидетель.

В протоколе есть фраза: «Осмотр проведен на борту тральщика номер 15», но в то время старший офицер-медик Табучи не был на борту тральщика номер 15 — ждал, когда тела привезут в Буин. Кроме того, в протоколе есть слова «с момента смерти прошло примерно шестьдесят часов». Первоначальное число — «семьдесят часов», но затем оно изменено на «шестьдесят часов» и приложена официальная печать рядом с пометкой: «Одна цифра исправлена ». В действительности протокол вскрытия составлен через семьдесят два часа после смерти Ямамото, так что неисправленная версия на самом деле верна. Короче, протокол изменен по приказу сверху, чтобы придать всему более благообразный вид. Примечательная иллюстрация того, что имеет в виду Такаги Сокичи, когда пишет: «Крайне опасно принимать на веру все официальные материалы, касающиеся войны».

Нет нужды обсуждать в деталях протоколы вскрытия остальных погибших. У Тоибаны перелом основания черепа, тело-сильно разложилось. Адъютант Фукузаки и старший пилот Котани получили ожоги четвертой степени всего тела, а тела обуглены до такой степени, что в них трудно признать человеческие останки, — идентификация проведена по именам, написанным на летных сапогах.

Самое странное то, что написал флотский офицер-медик Такада в своем протоколе вскрытия: «Отмечены ожоги на верхней части тела и признаки сильного удара по голове, откуда вытекает, что перелом шеи привел к закупориванию жизненных органов и мгновенной смерти». Это описание еще более вымышлено, чем то, которое относится к Ямамото. «На нем не было абсолютно никаких видимых повреждений, — говорит Табучи, — поэтому просто удивительно, как он мог умереть».

Лейтенант Фукухара, который вел запись со слов Табучи, прилетел в Рабаул вместе с младшим офицером Икедой за четыре-пять дней до этого, частично чтобы заняться лечением раненных в операции «I» и серьезно больных пациентов в госпитале 1-го подразделения базы, а также немного отдохнуть, о чем получил приказ старшего врача. Его работа в Рабауле кончилась, он отдохнул два-три дня и уже готовился улетать завтра утром, чтобы вернуться к прежним обязанностям. Однако прошел слух, что большая группа высокопоставленных офицеров прилетит 18 апреля, поэтому им с Икедой пришлось продлить свое пребывание на один день. Вернувшись утром девятнадцатого в Буин, он впервые услышал о том, что случилось с самолетом главнокомандующего, и понял, что чудом ускользнул от гибели.

Фукухара часто посещал Морскую академию в Этадзиме в свои школьные годы и позже, и вид залитой кровью форменной одежды героев Русско-японской войны глубоко врезался ему в память. Он подсознательно чувствовал, что военную форму и нижнюю одежду Ямамото никак нельзя просто сжечь вместе с трупом, а надо, если возможно, сохранить как историческую реликвию. До того как состоялась кремация на ферме подразделения, он наклонился над трупом с намерением снять одежду. И тут кто-то заорал:

— Отставить!

Оглядевшись, он увидел Ватанабе, угрожающе нависшего над ним. В итоге дали разрешение только на нашивку с воротника Ямамото, но потом все ее следы затерялись.

В последние дни капитан 3-го ранга Ватанабе постоянно на ногах; форма сделалась соленой от пота, и ему казалось, что, когда он погружает ноги в соседний ручей, слышно, как шипят гвозди в сапогах. В тот вечер, припоминает он, командир базы угостил его пивом. Оно показалось невероятно чудесным на вкус, но сразу после этого у него начались боли в суставах. Вскоре даже сидение на стуле стало причинять боль, но до ужина он каким-то образом продержался, а затем вдруг стало сильно знобить. В джунглях его покусали комары и заразили лихорадкой денге.

Начальник штаба Угаки на кремации не присутствовал, поскольку все еще находился на госпитальной койке, весь в гипсе, но не переставал повторять, что это его вина и ему следовало быть осторожнее. Ватанабе пришла мысль, что Угаки в состоянии покончить жизнь самоубийством. Хорошо известна история о том, как два года и четыре месяца спустя — 15 августа 1945 года, в день капитуляции Японии, — Угаки, в то время главнокомандующий 5-го воздушного флота, повел одиннадцать морских бомбардировщиков «суисей» на Окинаве в последнюю гибельную атаку, из которой не вернулся. Сбоку он носил короткий меч, который ему вручил Ямамото.

На следующий день, хотя лихорадка еще не спала, Ватанабе доставил в Рабаул самолетом останки одиннадцати человек в одной группе с Угаки, флотским казначеем Китамурой и капитаном 1-го ранга Окубо.

Капитану 1-го ранга Хонде — он в звании лейтенанта служил дивизионным офицером в авиакорпусе Касумигаура в дни Ямамото — второго там по старшинству, и Ямамото оказывал ему поддержку в поисках методов продления срока службы самолетов — случилось находиться в Рабауле, где он служил морским инженером во флоте Юго-Восточного района и 11-м воздушном флоте. Он хорошо запомнил прибытие урн с пеплом в Рабаул после полудня двадцать второго числа.

Останки одиннадцати погибших находились в деревянных коробках, завернутых в белую ткань и отличавшихся лишь написанными на них условными буквами. Смерть Ямамото держалась в строжайшем секрете даже от войск в Рабауле, и церемония отпевания прошла в блиндаже прямо напротив штаба в присутствии немногих членов штаба. При тусклом свете электрических ламп зажгли две свечи перед урнами, а рядом с ними в бутылках из-под лимонада поставили два красивых тропических цветка.

На следующий день Кусака, Одзава, Хонда и многие другие проводили останки Ямамото в следующий этап путешествия — на флагман «Мусаси», который ожидал их, стоя на якоре в Труке.

Урну с пеплом установили в каюте главнокомандующего. Вскоре после этого Ватанабе лишился сил и находился в прострации пятнадцать дней.

Глава 14

После того как прошел шок, вызванный гибелью Ямамото, и у командования флота Юго-Восточного района в Рабауле, и у командования Объединенного флота возникли подозрения, что сверхсекретные морские коды разгаданы противником. Еще до случая с Ямамото у главнокомандующего флота Юго-Восточного района Кусаки Дзинъичи в двух-трех случаях, включая происшествие с наземным бомбардировщиком с Имамурой Хитоси, возникало тревожное чувство, что происходит утечка информации к врагу через расшифровку японских кодов, и он послал радиограмму в 4-е управление морского генерального штаба, отвечающее за морские коды, с призывом обратить на это особое внимание. Но в ответе — то ли из-за гордыни со стороны ответственных лиц, то ли из-за бюрократической корпоративности — утверждалось, что это совершенно невозможно. Говорят, сам начальник штаба Угаки еще до отлета в Буин с Ямамото заявил:

— Как можно вообще разгадать японские коды?

И вновь, несмотря на то что сохранялись серьезные сомнения, все отнесли на счет простого совпадения; только после войны американцы признались, что самолет Ямамото сбит благодаря подготовленной засаде. А засаду организовали, зная японские коды.

Группа, реализовавшая засаду, состояла из военнослужащих американской армии, флота и подразделения морской авиации на Гендерсон-Филд, Гуадалканал, и ею командовал контр-адмирал Марк Митчер. Эскадрильей «Р-38» командовал майор Джон Митчел, а из шестнадцати «Р-38» именно самолет, ведомый капитаном 1-го ранга Томасом Ланфьером-младшим, совершил прямые попадания в самолет Ямамото и сбил его.