Ганс Шерфиг - Замок Фрюденхольм
В сопровождении высокого сержанта инспектор Хеннингсен обходил бараки. Он был взбешен и разгневан. Угрожал отправить всех в тюрьму, передать немцам. Он беспрерывно выкрикивал: «Я не потерплю ни малейшего противодействия! Вы обязаны безоговорочно мне подчиняться!» Заключенные смотрели на него с улыбкой.
Три дня в лагерной кухне готовили, как всегда, пищу, три дня к ней никто не прикоснулся. Вопрос обсуждался в Министерстве юстиции. Его довели до сведения премьер-министра. Было созвано совещание комиссии ригсдага, созданной согласно закону о запрещении коммунистической деятельности и т. п.
На четвертый день голодовки в лагерь прибыл представитель министерства для переговоров с заключенными. Это был пастор из тюрьмы Вестре, депутат фолькетинга от консервативной партии и член особой комиссии ригсдага. Все заключенные знали его. Он не раз оказывал им помощь, выступая защитником их интересов перед властями и в комиссии ригсдага, требуя увеличения пособий семьям заключенных и изменения порядка свиданий.
Тюремный пастор был облечен полномочием сообщить заключенным, что тюремный режим для Торбена Магнуссена будет немедленно смягчен, если они прекратят голодовку. Он сам посетил Магнуссена в тюрьме и передал от него привет товарищам. У старшего учителя хорошее настроение, он имеет возможность изучать все произведения о водяных насекомых, какие только пожелает. Пастор дал понять, что инспектор Хольгерсен в тюрьме Вестре питает симпатию к Магнуссену и на свой страх и риск предоставит ему кое-какие льготы. Пастор высказал личное мнение о том, что инспектор Хеннингсен не способен быть начальником лагеря и его следует как можно скорее снять. Он говорил об этом министру юстиции и в комиссии ригсдага и будет неустанно бороться за то, чтобы Хеннингсена сменил более подходящий для этого чиновник.
По настоянию пастора заключенные прекратили голодовку.
Это был первый открытый конфликт между заложниками и руководством лагеря. Датские газеты о нем умолчали. Но английское радио сообщило, и слух пронесся по всей стране. Многие датчане впервые узнали, что в Дании существует концентрационный лагерь. Имя Фредерика Антониуса Хеннингсена получило широкую известность.
— Не о вашем ли сыне мы слышали вчера по английскому радио? — спрашивали старого портного в Престё.
Ремонтные работы в лагере, прерванные зимой, весной возобновились. Пустовавшие бараки были приведены в порядок и заселены. Места стало больше, и некоторые заключенные получили отдельные камеры.
Камера Мадса Рама в бараке «Е» напоминала маленькую контору, где он неустанно составлял письма властям для своих товарищей. Женам по-прежнему приходилось бороться с комиссиями по социальным делам за получение сколько-нибудь сносного пособия. Всевозможные осложнения и бесконечные хлопоты доводили их до нервного расстройства, что тяжело сказывалось на семьях.
После долгого, утомительного пути им разрешалось часовое свидание с мужем под строгим наблюдением надзирателя. А инспектор Хеннингсен всегда находил предлог оскорбить женщин. Многие приезжали с детьми. Может быть, и Мартину удастся вскоре увидеть свою маленькую дочку.
Частная переписка заключенных по-прежнему просматривалась инспектором с почти патологическим интересом. Но в других отношениях контроль был не так строг. Никто, например, не замечал, что судостроитель Эрик Хест почти ежедневно выносит из склада какие-то вещи: электрические лампочки и провода, шерстяные одеяла, рубашки, брюки и белье. Ежевечерне он запихивал пару брюк или белья в печь и сжигал.
Эрик Хест любил во всем порядок. Его бесило, что в государственном учреждении так плохо ведется хозяйство. Никто не следит за имуществом, подумать только — можно сжечь десятки пар хорошего белья, и никто даже не хватится! И все же он ежедневно перед ужином совершал акт уничтожения. Высокий, крепкий мужчина, он за последнее время сильно похудел и побледнел. Он никогда не выходил на свежий воздух и целыми днями сидел в своей камере в бараке «Е». Считалось, что он болен, чего он не оспаривал. Лишь немногие из его товарищей знали, в чем дело.
74
В начале мая после непродолжительной болезни скончался старый премьер-министр. Смерть не была неожиданной. В газете «Дагбладет» некролог был уже заготовлен. Редактор Ангвис заранее написал передовицу.
«Пал гигант, скончался великий датчанин, знамя объединения богатых и бедных в нашей стране… Его историческое значение в том, что он сумел расширить базу своей партии, что он вывел рабочее движение из узкого русла классовой борьбы и включил его во всеобъемлющее сообщество народа… Его слава в том, что он сумел политику борьбы перевести на рельсы примирения и общей ответственности, и датский народ в час испытания осознал свою общность без классовых различий и без политических противоречий…»
— Не напишешь ли стихотворение? — спросил Арне Вульдум коллегу Оле Ястрау.
— Милый друг, оно уже давно написано, — ответил поэт, — набрано и напечатано месяц назад.
— О павшем дубе?
— Нет, о буке.
— Тоже хорошо.
— О ветвистом буке в лесах Дании. А ты думаешь, лучше было взять дуб?
— Ветвистый бук — это прекрасно. Я так и знал, что это будет поэма о дереве.
— Наиболее подходящая ассоциация, да и красиво!
— Конечно, деревья всегда красивы. Я вспоминаю, как ты обвенчал шведский можжевельник с датской бузиной. Поистине ботанический подвиг! Не за это ли тебе дали рыцарский крест?
— Не только за это. А ты получил орден подвязки за империалистическую песню о пути Британии на Бирму, тебе завидовать нечего.
— Мою песенку запретили, и это — высочайшая честь для меня, — с достоинством сказал Арне Вульдум.
В редакции с нетерпением ждали правительственного сообщения. Заранее было известно, что правительство не подаст в отставку. Уже давно министр финансов — социал-демократ — был назначен исполняющим обязанности главы правительства, и немцы не возражали, чтобы этот социал-демократ стал новым премьер-министром. Трудности заключались не в личности, но в том, как составить правительственное сообщение. К концу рабочего дня сообщение так и не поступило.
В полночь был назначен премьер-министр, и только через сутки появилось правительственное сообщение, подтверждающее прежние заявления о необходимости для Дании сотрудничать с великой Германией и принимать участие в новом европейском порядке под ее эгидой. Свою главную задачу правительство видело в том, чтобы обеспечить спокойствие и порядок в стране и корректное, достойное и лояльное поведение граждан в отношении властей предержащих.
Говорили, что правительству понадобилось семь часов, чтобы выработать текст сообщения, который явно был составлен министром иностранных дел. В редакции «Дагбладет» стало известно, что министр иностранных дел угрожал отставкой, если текст не будет принят. Его поддержали цементный министр и министр юстиции. Новый премьер-министр не хотел конфликтов в первый же день своего вступления на пост, ему вместе с другими восемью министрами удалось лишь несколько смягчить форму.
Официально сообщалось, что цементный министр только что вернулся из поездки по Прибалтике, где он был гостем Альфреда Розенберга. Вместе с представителями цементного и нефтяного трестов министр осмотрел те области, где сможет развиваться датская инициатива.
Уже в предыдущем году была создана рабочая комиссия из выдающихся датских промышленников для подготовки проекта о датских предприятиях в завоеванных восточных районах. Комиссия позже получила официальное название «Комиссия Министерства иностранных дел по восточному пространству». В сотрудничестве и взаимопонимании с великой Германией планировалось создание датских заводов в Прибалтике и на Украине и организация датской эмиграции и переселения туда датчан. Дело, начатое королем Вальдемаром Победа[45], будет продолжено.
Датская экспансия планировалась в крупных масштабах. Датчанам предстояло восстановить цементную промышленность в прибалтийских странах и построить фабрики инсулина. Акционерное общество растительных масел Хорсенса было заинтересовано в разведении масличных культур на Украине, датские землевладельцы и специалисты-почвоведы должны были перебраться в восточные области. Дания будет поставлять машины для производства деревянных башмаков, будет организована датская экспедиция по изучению залежей торфа. Кроме того, гренландские рыбаки будут переведены в бухту Пярну для ловли тюленей.
Таллин, где 723 года назад вечером 15 июня Даннеброг упал с неба[46], был украшен датскими флагами в честь цементного министра и сопровождающих его лиц. В Риге были заключены договоры о создании дочерних предприятий «Акционерного общества растительных масел Хорсенса» и датского цементного треста. На обратном пути делегация сделала остановку в Берлине, где в дружеской атмосфере вела переговоры с рейхсминистром Розенбергом о будущем заселении датчанами советских земель.
