Чтобы жить… - Дмитрий Максимович Акулич
Немцы отступают. Полиция и отделившиеся от группы солдаты, прятались в лесах. Спустя трехчасового сражения, во дворах стало по тише. Очень много раненых, убитых, крови, которая покрывала землю. Издалека еще слышны взрывы. Около железнодорожных путей еще шло танковое сражение.
Шум стал утихать. Люди собирались в группы, шептались. Народ выходил на улицу.
Девочки, три сестры, тяжело пробирались к маме. В окружении лежащих человеческих тел и пылающего огня, они ускоряли свой шаг. В этот момент, сестры взялись за руки и спешили домой. Надя держала руку Иры, Ира держала руку Оли. Слышали голос мамы. Полина с криком произносила их имена, она в панике, искала своих дочерей. В этот момент ее мужу уже оказывали помощь другие люди.
– Мама, мама, мам…! – дочери разом вскрикнули.
Радостью полнились их глаза. Полина встревожено подбежала к детям, упала на колени. Она почувствовала облегчение, на душе стало значительно легче…
***
Густой дым окутал деревню. Молча лежат вдоль дорог мертвые солдаты.
Немцы ушли, убежали, отступили. Валяются пустые ящики от снарядов. Около спиленных лип лежала павшая лошадь. Окопы полны всякими предметами: бутылки, каски, обертки из-под шоколада, винтовки, пачки патронов. Мальчики собирали гильзы. Взрослые убирали убитых. Своих хоронили в братские могилы, в деревне. Немцев же закапывали около дорог или на полях, на местах, где их находили. Но также их хоронили и в общие могилы, за деревней. Мертвых было много.
Через всю деревню были вырыты окопы. По улицы ехали танки, шли солдаты Красной армии.
Вася и Степа подошли к улице. Сын смотрел на солдат с желанием присоединиться к ним. Степану хотелось что-то совершить на фронте. Он жаждел героической войны, а не отсиживаться в деревне. Надя, Ира и Оля боялись и прятались. Смотрели через щели забора, как едут боевые машины. Пленных вели от улицы, где осталось больше уцелевших домов. Откуда шла дорога с селения Круглое. Все уставшие, в пыли, прятали глаза.
Немецкая собачонка осталась в деревне. Семья перешла из общего дома в новый. И Ольга забрала его к себе, живет он теперь с ними. Беленький, черные пятна на нем, черная бабочка на шее. Обученный танцор.
Еще засветло, в деревне остановились на ночлег солдаты Советской Армии. Ходил по домам капитан в шинели, с строгим выражением лица. За ним следовало два рядовых. Он искал молодых ребят, мужчин, способных держать оружие. Подошел к дому Лешенка. Сестренки играли с немецким псом. Не расчесаны, худенькие. Собака выскочила из под рук девочек и кинулся лаять на капитана. Он мгновенно достал пистолет. Выстрел. Сестры подбежали к собаке. Расстроенные, начали лить слезы. Еще живой, он смотрел на детей и лапками тянулся к ним. Не хотел умирать. Затем, закаменел. Полина, услышав выстрел и плачь детей, выбежала из дома.
В это же время капитан вошел в дом. Все встали с мест.
Он посмотрел сначала на Василия. Увидев его ранение, перебросил свой взгляд на Степана.
– Завтра пойдешь с нами! Утром жду тебя у себя! – спокойно командовал капитан. – Не хватает людей…
– Есть! – пронзительным голосом произнес паренек.
Солдаты развернулись, направились к выходу. Уходя, капитан краем глаза взглянул на плачущих детей у порога. Рядовые шли за ним, повернув голову, с жалостью взглянули на горе детей.
Когда девочки немного успокоились, Полина пошла в Сельский совет.
– Зачем вы так?! У нас же не одного собачки в деревне! – злобно и в тоже время с обидой говорила она, – Пускай бы жил. Этот собака такой же как и мы. Его заставляли скакать – он скакал, заставляли петь – он лаял. Так как нас заставляли немцы! – без умолку говорила женщина.
– Назад его уже не вернуть. – перебил ее руководитель. – Он трофейный!..
Топнув громко ногой, она развернулось. Ушла. Она не ждала справедливости. Она хотела, чтобы ее услышали, чтобы такое не повторялось.
Похоронили собаку в немецком блиндаже за домом, около тонкой березы.
***
Утро. Туман. В дали еще слышна глухая стрельба из орудий.
Старший ребенок, Степан, уходил на войну. Весь вечер и ночь он ждал, когда же присоединится к армии. Как же он был тогда рад, когда командир взял его с собой в наступление. И вот, пришла пора покинуть дом.
Провожали. Мать плакала. Плакали все в семье. Степану было не по себе.
– Собирайтесь в дорогу! – примчался верхом на лошади командир.
Степан каждого обнял и расцеловал перед уходом. Полина крестилась, молилась.
– Вы не беспокойтесь. Вернусь. – тяжело вздыхая прошептал Степан. – Прощайте!
«Ох, уж наплачется мама!» – подумал сын.
Долго еще стояла семья. Все продолжили махать вслед уходящему на войну сыну, брату.
***
Немцев с деревни выгнали, но спокойствия не было. Полиция, убежавшая в лес, приходила просить еды. Ходили с винтовками, стреляли, убивали. Мужиков в деревни почти не осталось. Одни вдовы да дети.
Одни уходят, приходят другие. Бывшие полицейские, немецкие солдаты, сбежавшие в лес, все шли.
Зашли в соседний дом, к соседям Лешенка. Распахнули дверь. Видят: мать стоит, кричит истерично, дергается над детским телом. Дитя лежало мертвое. Ганка развернула холодного ребенка и прижалась к нему. Сидела и горько рыдала. Бывшие полицейские перевернули все, в поисках чего-то нужного. Пусто.
Быстро перебегают в следующий дом. Полина спрятала своих детей под пол. Заходят к ним. За столом сидит муж и дрожащий пожилой, высокий старик.
– Выходите, вылезайте, а то стрелять будем! – услышав детей, громко приказал человек с пистолетом.
Дети вылезли, подбежали к папе. Спрятались за ним.
– Дай хлеба! Отдавай еду! – махал винтовкой мужчина, в рваной черной одежде.
– Не трогайте вы их, оставьте в покое бедных людей. – ругает непрошенных, старик, злостно потопав ногами, притих.
Полина испекла последний хлеб. Отдала. Ведь не дашь, получишь пулю: то от чужих, то от своих.
***
Сын писал домой. Позже, письма приходили все реже.
С того времени, как пришло последнее письмо, больше вестей от Степана не было.
На маму снова нахлынули воспоминания о сыне. Каждый день, она все выглядывала в окно.
– Слава Богу, дождалась!..
Наконец-таки пришел человек с письмом. Женщина вскочила. Замерло, застыло сердце. Пришло оповещение. Степан
