Лев Корнешов - По следам легенды
— Добрый вечер, товарищ Фучик, — сказала Сирена.
— Вечер добрый… Только зови меня просто Юлеком.
— С радостью, — Сирена просияла. — Как Густа?
— Шлет тебе привет. Приглашает в гости.
— Хорошо бы, — мечтательно протянула Сирена. — Олекса, вокруг ресторана полно шпиков. И наглые такие… Один мне говорит: «Передай своим, пусть заканчивают беседу, а то прохладно стоять…»
Юлиус расхохотался.
— Ну и ну! У вас тут по-домашнему…
— Город небольшой, все друг друга знаем… Я уже привык к сопровождению — наступают на пятки, но пока не наглеют… А померзнуть мы их заставим, уйдем черным ходом…
«Время не ждет. Положение чем дальше, тем напряженнее»
По улицам и площадям Берлина шагали отряды штурмовиков. Коричневые истово чеканили шаг, дружно вскидывали руки в фашистском приветствии. У рейхстага бесновалась огромная толпа — ждали появления Гитлера. Перед Берлинским университетом пылали костры из книг. С заводских конвейеров сходили снаряды, танки, пушки…
Но волны беснующейся толпы не докатывались до мрачных серых стен массивного здания, в котором размещалось гестапо. Здесь в одном из тихих кабинетов за массивным столом просматривал документы молодой штандартенфюрер.
Адъютант доложил ему:
— По вашему вызову… Софья Бой-ко, — славянскую фамилию адъютант произнес по складам.
— Пусть войдет, — ответил штандартенфюрер.
Вошла миловидная девушка, одетая, как все берлинские женщины того времени, безвкусно, но с претензией на переменчивую моду.
— Здравствуйте, господин штандартенфюрер. Мне приказали…
— Знаю, — полковник говорил отрывисто, чеканными фразами. — Вы поступаете в наше распоряжение. Формальности выполнены?
— Да, — кивнула София, — я все подписала.
— Аванс?
— Получила…
— Это вам за прежние заслуги. В принципе мы довольны и вашей преданностью идеям фюрера, и вашей информацией о настроениях среди курсантов спецшколы. Есть изменения в семейном положении?
— Нет.
— И быть без нашего согласия не может, — резко сказал полковник. — Вашего… любовника… мы отправили… знаете куда?
— Да, — опустила голову София, чтобы скрыть слезы.
— Оттуда он не выберется. Не помешает вам выполнить особо важное задание. Для таких, как вы, это недозволенная роскошь — спать по любви.
— Как прикажете, господин штандартенфюрер, — оправилась от удара София.
— Вашим местом службы снова будет Закарпатье. Вы приедете туда с дипломом Венского университета. Наши люди позаботятся о том, чтобы вы заняли достойное место в обществе. Вы станете личным секретарем-стенографисткой хорошо знакомого вам пана Волошина… Он не станет вам мешать, — продолжал штандартенфюрер. — В этом крае есть единственная реально опасная для нас сила — коммунисты. Вы должны знать о них все…
— Позвольте… — осмелилась перебить гестаповца София.
— Нет! Я еще не закончил — вопросы потом. Вас наверняка попытается завербовать местная полиция — поторгуйтесь, но не особенно сопротивляйтесь. Начальник полиции — наш давний друг, но о вашей миссии он не знает… Вопросы?
— У меня нет вопросов, — встала и вытянулась София.
— Уже лучше, — проворчал гестаповец. — После инструктажа в наших отделах собирайтесь в путь.
Он протянул ей фотографию Угрюмого.
— Запомните этого человека. Его приказы для вас — закон.
…Родное село Софии лежало у самых гор.
Посреди села, на возвышенности, красовалась ухоженная церковь. К ней примыкал дом священника с большим садом.
София соскочила с брички, легко побежала к дому:
— Мамо! Тато! — крикнула у порога.
Выплыла мать, грузная, с ключами у пояса.
— Доченька! Слава Йсу! — София утонула в ее объятиях.
— А где отец?
— На службе, — указала попадья на церковь, где на паперти толпились люди.
— Боже! — умиленно шептала София. — Будто в детство возвратилась…
Она еще раз поцеловала мать и пошла по дорожке к церкви, пробралась через молящихся поближе к алтарю.
Священник вел службу:
— Фюреру германского народа… Адольфу Гитлеру… многие лета…
— Многие лета… — взревел полупьяный дьякон.
Верующие удивленно смотрели на своего священника, несколько старух умиленно закрестились.
София тихо пошла к выходу.
Она была в саду, когда к хате подкатил тарантас. В нем важно восседал Будяк.
— Ой, кто к нам приехал! — помчалась навстречу ему София.
Стол попадья накрыла им под старой яблоней. Отец-священник осуждающе посмотрел, как София и Будяк лихо опрокинули граненые рюмки, и скрылся в доме.
Попадья ласково улыбалась Будяку.
— Файный хлопец, — улучила она минутку, чтобы сказать это дочке. Будяк вырядился как для вечернего променада. Он и София выпили еще.
— Что нового? — спросила раскрасневшаяся София.
— А ничего! — беспечно ответил Будяк. — Твой Августин ждет, когда ему Гитлер власть подарит… Бращак все такой же желтый и злой. Грызутся с Бродием и другими, будто и не из одной своры… Выпьем?
— Выпьем… А как узнал, что я здесь?
— Угрюмый послал… Чтоб, значит, не задерживалась.
— Перейдем в хату, — предложила София. — Прохладный вечер сегодня…
Они взяли со стола бутылки, хлеб, сало, другую закуску.
— Не туда, — прошептала София, когда Будяк ткнулся в одну из дверей.
Через несколько дней София увиделась с Угрюмым. Они шли по аллеям городского парка. Здесь их разговор никто не слышал.
— Как Волошин встретил? — спросил Угрюмый.
— Радостно, — улыбнулась София.
— Поддерживайте с ним хорошие отношения, — сказал Угрюмый. — Если надо будет… Словом, соображайте сами, наш Августин далеко не святой…
София смотрела на Угрюмого преданно и понимающе.
— Вы знакомы с новым коммунистическим лидером, Олексой?
— Да, — удивилась София, — я недолго учила его…
— Вот Олексой займитесь всерьез… Это приказ.
— Бесполезно, — твердо сказала София. — Ни завербовать, ни переубедить его невозможно. Это я знаю точно.
Она вдруг ясно увидела себя и Олексу в Ясинях, много лет назад. Он шел по селу с фанерным чемоданчиком в руках. Был воскресный день, в церкви только что закончилась служба. София вышла на паперть вместе с отцом, заметила Олексу, сказала:
— Я скоро приду.
— Не надо бы тебе знаться с тем коммунистом, — недовольно проворчал священник.
— Пустое говорите, — передернула плечами София.
— И отец у него был бунтарского рода, а старшие братья — так те среди коммунистов в селе главными стали, — настаивал священник.
София уже подходила к Олексе.
— Куда собрались?
— В Мукачево…
— В науку?
— Как получится, — ответил неопределенно Олекса. Под взглядом односельчан, с любопытством рассматривавших его и дочь священника, он чувствовал себя неловко.
— Я вас провожу, — предложила София.
Они пошли к околице Ясиней, к широкой поляне. На ней обучалась верховой езде группа хлопцев. Они прыгали на бегу в седла, брали барьеры.
— Вот с кем вам надо быть, Олекса, — сказала София.
— С кулацками сынками из «Сельской конницы»? — Олекса пожал плечами.
— Зачем вы так? — примирительно сказала София. — «Сельская конница» — это сугубо спортивная организация. Посмотрите, как прекрасны всадники на фоне наших гор!
— Оно конечно… — иронически протянул Олекса. — На коне сподручнее… топтать лесорубов… Нет уж, в помощники жандармов меня не затащат!
— Не пойму я вас, — сказала София. — Вы — русин, гуцул с дедов-прадедов…
— Я украинец! — Олекса ответил ей с вызовом. — Нас могут называть как угодно — русинами, карпатороссами, но мы — украинцы!
— Не надо горячиться, — София ласково тронула его за плечо. — У нас с вами… и с теми, кто на конях, — она указала на всадников, — одна земля, одна отчизна — Карпаты!
Она вдруг вспыхнула ярким румянцем, и голос ее зазвенел, как натянутая струна:
— Грядет время, и мы погоним отсюда всех, у кого другая кровь! И тогда наши трембиты пропоют славу самостийной державе на земле наших предков.
— Вот вы какая! — удивился Олекса.
— Да, я такая! — с вызовом ответила София. — И я клянусь вам, — она истово перекрестилась, — что такое время наступит!
Всадники перестроились для конной атаки. И вот уже бешено мчится лава, вскинуты руки, как для сабельного удара. Но сабель пока еще у них нет. Пока…
— Так что вы все-таки будете делать в Мукачеве? — спросила София.
— Наверное, поступлю в торговую школу.
— Чтобы торговать дегтем и гвоздями? — с иронией заметила девушка.
— Университет в Праге для таких, как я, закрыт! — ответил с вызовом Олекса.
— Нравитесь вы мне, Олекса, настойчивостью. Жалко, не поняли мы друг друга…
