Александр Голубинцев - Казачья Вандея
На очереди стояло разрешение двух важных вопросов: о довольствии людей и лошадей и об оружии.
Первый вопрос разрешился пока довольно легко: на хуторе Большом оказались громадные запасы войскового сена, а владелец местной мельницы, Николай Гаврилович Гаврилов, пошел сам навстречу, предложив на первое время в достаточном количестве муку для печения хлеба.
Организацией, учетом и распределением фуража и довольствия, а также организацией хлебопечения занялась продовольственная комиссия, в состав которой, кроме других лиц, входили Н. Г. Гаврилов и местный священник о. Попов.
Более остро стоял вопрос об оружии. Конные сотни были вооружены винтовками — одна на трех всадников и по 5–10 патронов на винтовку. У пеших хуторских отрядов винтовок совершенно не было и поэтому я решил их отправить пока на свои хутора, возложив на них несение гарнизонной службы и охрану своих хуторов. О пулеметах и пушках не могло быть пока и речи.
Недостаток оружия объясняется тем, что некоторые полки Усть-Медведицкого округа, придя с фронта домой, демобилизовались и неосторожно сдали оружие в войсковые склады, находившиеся в зоне красного контроля.
Еще 25 апреля из станицы Усть-Хоперской была послана в Вешки депутация просить оружия, но надежды на скорое получение было мало, поэтому я решил попытать счастья и достать его у немцев, по слухам, занимавших станцию Чертково. С этой задачей был послан подъесаул Грошев; миссия его увенчалась успехом, и через несколько дней, а именно 7 мая, я получил первый транспорт оружия: восемь пулеметов, несколько сот винтовок и 50 артиллерийских снарядов. С получением оружия хутор Большой принял оживленный вид: застучали мастерские, исправляя и налаживая оружие, обучались вновь созданные команды пулеметчиков и молодых казаков.
27 апреля мною был выпущен 1 — й приказ Войскам вольных хуторов и станиц Уст-Медведицкого округа с объявлением о моем вступлении в командование восставшими казаками. В приказе была объявлена цель восстания, общая обстановка и даны общие директивы по организации борьбы. Предписывалось старшим офицерам, находящимся в станицах Распопинской, Клецкой, Кременской, Краснокуцкой, Перекопской и Н.-Григорьевской (последняя 2-го Донского округа) организовать оборону и, вступив в командование со званием начальников обороны в районах своих станиц, немедленно произвести мобилизацию населения; сформировать сотни и полки; связаться с соседями вправо и влево; вести разведку и ежедневно два раза присылать подробные донесения об общей обстановке, о противнике и о настроении жителей. Были высланы разъезды в Верхне-Донской округ и на юг для розыска и связи с отрядами 2-го Донского округа.
К вечеру 27 апреля в моем распоряжении было восемь сформированных конных сотен, вооруженных на 1/3 винтовками с 5–10 патронами на каждую винтовку, две пеших сотни и 25 хуторских отрядов, почти безоружных, и конвойная полусотня из Тюковновцев. Пехота по недостатку оружия была отправлена временно в свои хутора для обучения. Конница распределялась следующим образом: две сотни в Усть-Хоперской для обороны станицы и разведки на Усть-Медведицу и на север, одна сотня несла службу летучей почты на хуторе Горбатове с разведкой на юг и юго-восток и четыре сотни в резерве на хуторе Большом.
Чувствовалось, что положение крепло и можно было взяться и за Усть-Медведицу. Прибывшие в Усть-Хоперскую подкрепления сильно подняли дух усть-хоперцев, и они уже нетерпеливо спрашивали, когда же будем брать Усть-Медведицу.
5
Взятие Усть-Медведицы
28 апреля, около полудня, я отдал приказ о наступлении на Усть-Медведицу. Атака была назначена на рассвете 29-го, для чего было приказано:
1. Подъесаулу Говорухину Василию Михайловичу 28 апреля вечером, с наступлением темноты, с двумя пешими сотнями и одной конной выступить из Усть-Хоперской на Усть-Медведицу, наступая по правому берегу Дона с таким расчетом, чтобы на рассвете атаковать Усть-Медведицу.
2. Сотнику Красноглазову, с конной сотней, ночью, у хутора Кузнечики, переправиться на левый берег Дона, с задачей отрезать путь отступления красным из Усть-Медведицы.
3. Есаулу Говорухину Федору Ивановичу 28 апреля в 14 часов с двумя конными сотнями выступить из хутора Большого в район хуторов Царицы, где сделать привал и оттуда начать наступление на Усть-Медведицу с таким расчетом, чтобы на рассвете 29 апреля атаковать Усть-Медведицу с юга одновременно с усть-хоперцами.
Ободренные успехом мобилизации, усть-хоперцы погорячились и, не дождавшись выхода обходной колонны сотника Красноглазова в тыл Усть-Медведице и подхода со стороны Царицы двух конных сотен есаула Говорухина, еще до наступления рассвета, ночью, сбив и захватив заставы красных, заняли Усть-Медведицу.
Окружному комиссару Ф. Миронову с приверженцами и частью красногвардейцев удалось бежать в слободу Михайловку.
Перебив часть красных, усть-хоперцы захватили первые трофеи: пять пулеметов, 400 винтовок и 150 пленных.
Овладев Усть-Медведицей, первым делом повстанцы бросились к тюрьме и освободили политических узников, главным образом офицеров, в числе которых был доблестный партизан, сотник Долгов, впоследствии войсковой старшина и командир одного из усть-медведицких конных полков (убит в 1920 году в бою у станицы Константиновской, в отряде полковника Ф. Назарова).
С захватом Усть-Медведицы я объявил мобилизацию всему округу. За Дон были посланы офицерские разъезды с задачей поднять население и произвести мобилизацию.
Сравнительно хуже, чем в других станицах, шла мобилизация в Усть-Медведице. Такого порыва, как у усть-хоперцев, далеко не было; мобилизовались медленно, неохотно, выжидая дальнейших событий, выяснения дальнейшей обстановки; чувствовалась какая-то нерешительность, даже офицеры не все явились на регистрацию, что побудило меня выпустить резкий приказ, с угрозой предания полевому суду всех уклоняющихся от исполнения своего долга.
Пассивность Усть-Медведицы вызывала резкие нарекания усть-хоперцев. С захватом Усть-Медведицы, казалось, наступательный порыв у казаков исчез, и поднять их на энергичное преследование противника не представлялось возможным. Все пока держалось на исключительной доблести и самопожертвовании офицеров, учащейся молодежи и особенно стариков, своим авторитетом влиявших на фронтовиков.
Особенно следует отметить энергию и деятельность некоторых офицеров: подъесаула Бабкина (убит в 1918 году), сотника Долгова (убит в 1920 году), подъесаула Емельянова (убит в 1918 году), подъесаула Алексеева, есаула Гордеева, подъесаула Забазнова, сотника Попова, гв. сотника Рубашкина (впоследствии генерала и начальника дивизии), есаула Коновалова и многих других.
В первый же день по занятии Усть-Медведицы подъесаулом Бабкиным был сформирован из местной учащейся молодежи партизанский отряд силою в 100 человек; почти одновременно с ним из учащихся, охотников казаков и офицеров станицы Клецкой сотник Долгов формирует второй партизанский отряд такой же численности. В первые же дни подъесаул Емельянов сформировал конную сотню из казаков добровольцев; и по общей мобилизации из усть-медведицких казаков станицы и прилегающих хуторов начал формироваться Усть-Медведицкий конный полк.
На радостях, после освобождения станицы, собрался местный поселковый Усть-Медведицкий сход и избрал окружным атаманом подъесаула X (фамилии не помню).
Присланное на другой день мне постановление об избрании на утверждение я не мог утвердить, хотя кандидат был вполне достойный офицер, и отменил выборы, мотивируя свое несогласие тем, что в выборах принимала участие лишь одна Усть-Медведицкая станица, даже без участия своих хуторов, и, таким образом, конечно, не могла выражать воли не только всех свободных станиц округа, но даже одной Усть-Медведицкой станицы в целом.
Но главным образом я отменил выборы потому, что считал еще несвоевременным назначение окружного атамана, так как это дало бы повод и лишний козырь для агитации красным всех оттенков, еще не изживших революции, о возвращении к старому режиму и т. п., ибо среди казаков и особенно местных «интеллигентов» еще было много таких, которые говорили, что они борются, собственно, не с советской властью, а с «Красной гвардией» и что они тоже большевики, но только «идейные», и прочее… Но чтобы все же установить гражданскую власть в округе, я на другой день пригласил в окружное правление местных нотаблей и, ознакомившись с положением и желаниями, назначил заведующим делами Управления окружного атамана гв. подъесаула Хрипунова, местного жителя и бывшего юриста, которому предложил немедленно вступить в исполнение обязанностей и наладить и восстановить расшатанный революцией порядок. Начальником полиции назначил полковника Попова.
