Эммануил Казакевич - Весна на Одере
Оба короля погребены в гарнизонной церкви, славящейся мелодичным колокольным звоном.
Двадцать первого марта 1933 года в этой самой гарнизонной церкви перед гробом прусских королей Гитлер открыл после своего прихода к власти новый национал-социалистский рейхстаг. Он подчеркнул таким образом преемственность «третьей империи» по отношению к старопрусскому военно-бюрократическому государству.
Все эти сведения сообщил Тарасу Петровичу полковник Плотников и тем самым пролил некоторый бальзам на душу генерала, которому хотелось участвовать во взятии Берлина, а не какого-то жалкого Потсдама.
Получив приказ о взятии Потсдама, генерал Середа вместе с Лубенцовым и другими офицерами выехал на рекогносцировку в селение Ной-Фарланд, расположенное меж двух озер, в живописной местности. Отсюда всего выгодней было переправиться на полуостров, так как пролив, соединяющий Фарландерзее и Леницзее, был сравнительно узок.
Но это обстоятельство было известно и немцам. Лубенцов, понаблюдав за деревней Недлиц, расположенной на противоположном берегу пролива, и за ипподромом западней Недлица, обнаружил довольно внушительные укрепления и заметил оживленное движение немецких солдат и артиллерии.
Он доложил комдиву об этом и добавил, что немцы, несомненно, окажут серьезное сопротивление при переправе.
Генерал, подумав мгновение, прищурил глаза и сказал:
— А мы их околпачим.
Он приказал начальнику штаба отдать распоряжение об оставлении на этом рубеже одного только батальона с задачей демонстрировать подготовку к переправе.
— Пусть делают как можно больше шума, — сказал генерал. — Пусть деревья рубят, пуляют в воздух, пусть суетятся у берега и, главное, орут…
Генерал сам проинструктировал на этот счет командира батальона.
Комбат оказался тем самым здоровяком, который «сроду не болел». К двум орденам Красного Знамени на его широченной груди прибавился еще один, третий.
— Нашумим, товарищ генерал, не беспокойтесь! — гаркнул комбат.
Генерал улыбнулся: этот нашумит!
С наступлением темноты полки ускоренным маршем пошли по Потсдамскому лесу и в полночь сосредоточились на берегу озера Юнгфернзее, как раз напротив северной окраины Потсдама. Прибыл выделенный в помощь дивизии специальный батальон автомашин-амфибий. На эти машины погрузился батальон майора Весельчакова. Генерал, стоя на берегу, следил за солдатами и прислушивался к всплескам воды. На северо-западе царил страшный шум и гремела стрельба: то орудовал здоровяк-комбат со своими людьми.
Здесь все было тихо, только плескалась вода и глухо подвывали моторы машин. Гул моторов все отдалялся. Ничего не было видно на озере. Наконец до слуха генерала донеслась редкая стрельба. Видимо, Весельчаков уже вступил в бой, а генерал ничего не мог пока сделать, чтобы ему помочь. Другие батальоны начали грузиться в плавучие понтоны и плашкоуты. Вода заколебалась от толчков спускаемых в воду плотов. Спешно грузили на плашкоуты противотанковые пушки.
Генерал прислушался. На темной глади озера раздался рев моторов. То возвращались амфибии. Стрельба на противоположном берегу становилась все ожесточенней.
Темноту, наконец, прорезали красные ракеты, возвестившие о том, что первому батальону удалось закрепиться. Спустя полчаса к небу поднялся целый фейерверк зеленых ракет. Еще два батальона вступили на противоположный берег.
Генерала больше всего заботила артиллерия. Белых ракет все еще не было. Наконец и они взмыли к небу, и тогда генерал сказал:
— Поехали и мы.
Он спустился к самому берегу, к понтону, ожидавшему его.
Поплыли. Вокруг взмывали зелеными и красными звездочками ракеты. Загремела артиллерия.
— Наконец-то! — прошептал генерал.
Огненные вспышки появлялись то здесь, то там. Заработала и артиллерия немцев. Понтон генерала врезался в берег одновременно с двумя другими. Солдаты, еще не добравшись до суши, спрыгивали в воду и бежали по колено в воде к берегу.
Когда рассвело, плацдарм, завоеванный у северных окраин города, уже простирался на три километра в глубину. Комдив приказал наступать на город. Сам он пошел к замку Цецилиенхоф, на одной из башен которого Лубенцов устроил наблюдательный пункт.
Становилось все светлей. Из окошка башни гвардии майор следил за ходом боя. Дивизия пробивалась вперед по густо усеянной фольварками, виллами, оранжереями и садами местности. Левый фланг продвигался вдоль берега озера Хейлигерзее и вскоре, одолев парковые постройки и захватив Мраморный дворец, ворвался в город на Мольткештрассе. Правофланговый полк стремительным ударом сбросил немцев с выгодной позиции на горе Пфингстберг и захватил гарнизонный лазарет и уланские казармы северней города. Таким образом, немецкие части, защищавшие Потсдам, были разъединены вбитым между ними клином. Здоровяк-комбат, воспользовавшись тем, что части противника, стоявшие против него на берегу пролива, были оттянуты на юг, переправил свой батальон на подручных средствах и ударил с севера.
Вражеская оборона была полностью дезорганизована, и в час дня полк Четверикова уже вел бои в центре города. Захватив Вильгельмплатц и форсировав канал, войска вырвались к другой площади, как раз той самой, где помещалась гарнизонная церковь.
Солдаты, впрочем, обратили мало внимания на эту церковь, как и на другие многочисленные церкви и дворцы города. Война еще продолжалась, немецкие фаустники, засевшие в домах, еще огрызались.
Стрельба прекратилась только к вечеру, и комдив продиктовал донесение о взятии Потсдама. Полковник Плотников решил проехаться по городу: ему было любопытно посмотреть на исторические места прусской резиденции. Он захватил с собой Мещерского. Побывав во всех полках, Плотников отдал распоряжение о том, чтобы была организована охрана исторических памятников, в частности дворца Сан-Суси и Нового дворца.
Возле разрушенного городского замка, стоявшего на берегу Хавеля, находилась площадь Парадов, та самая, по которой мимо Фридриха когда-то проходили гусиным шагом прусские солдаты с косичками. По Брайтештрассе выехали к гарнизонной церкви. Знаменитый колокол ее валялся в щебне на развороченной мостовой, сбитый разрывом бомбы. Внутри церкви было тихо и темно. Вслед за Плотниковым и Мещерским сюда вскоре зашел старик-немец в высокой шляпе. Он предложил русским офицерам ознакомить их с достопримечательностями церкви и, если они пожелают, всего города.
Плотников согласился было на эту экскурсию, как вдруг где-то неподалеку загремели выстрелы и загрохотали минометы. На улицах города поднялась тревога. Из домов выбегали строиться солдаты.
Полковник тревожно переглянулся с Мещерским. Город Потсдам сразу же перестал существовать для них как средоточие различных исторических достопримечательностей и снова превратился в населенный пункт, на окраине которого части дивизии ведут бой.
Сели в машину и помчались в штаб дивизии. Здесь еще толком ничего не было известно. Комдива они не застали: он минут десять назад спешно выехал вместе с Лубенцовым и подполковником Сизых к югу, откуда доносилась сильнейшая пулеметная стрельба. Несомненно, там происходил настоящий бой.
Плотников с Мещерским немедленно отправились вслед за комдивом. Машина обгоняла спешащую в том же направлении пехоту и дивизионную артиллерию.
Комдив обосновался на станции Вильдпарк. Он сидел у телефона в помещении какого-то изящного павильона, который, однако, за короткое время приобрел тот давно знакомый облик и даже запах наблюдательного пункта, который всюду одинаков.
— Ну, уважаемые туристы, — усмехнулся Тарас Петрович при виде встревоженного Плотникова, — осмотрели все дворцы прусских королей? Безобразники-фашисты не дают возможности культурно провести время…
Из района деревни Гельтов, расположенной южнее Потсдама, полчаса назад появились группы вооруженных немецких солдат, завязавшие бои с полевыми караулами полка Четверикова.
Никто — ни генерал Середа, ни Лубенцов, ни Чохов — еще пока не знал, что в этот момент их путь скрестился с путем Гитлера: из Гельтова пытались прорваться передовые отряды 12-й армии генерала бронетанковых войск Венка, спешащие на выручку «фюреру». Под напором наших батальонов они теперь медленно с боями отходили обратно к Гельтову.
Мещерский, узнав, что гвардии майор с разведчиками ушел вперед, тотчас же пустился вслед за ним.
В большом лесу — вернее, парке — южнее Потсдама все кишело солдатами. Стрельба то затихала, то снова усиливалась.
На опушке леса Мещерский остановился. Вдали пестрели крыши Гельтова. По зеленой равнине к деревне медленно двигались цепи советских солдат. С ожесточением стреляли пулеметы. То тут, то там взлетали вверх клубы дыма и пыли, похожие на вырастающие на мгновение из земли черные деревья. Затем слышался звук взрыва. Это немцы, отброшенные к Гельтову, обстреливали оттуда равнину из минометов.
