Богдан Сушинский - Граница безмолвия

Когда Оркан вывел его группу к невысокому гребню ущелья, бойцы сразу же вынуждены были залечь. Затаившись за валуном рядом с Кротовым, тунгус указал пальцем на фигуру человека, входившего в ущелье с южной стороны.

— Старшина Ордаш, — едва слышно проговорил он.

— Теперь уже лейтенант, — напомнил штабс-капитан. — Но это не важно. Уверен, что он?

— Фигура его, походка его. Ордаш, точно. К хижине идет. Скоро ему надо будет обходить провалье, это долгий путь.

— Точно, есть там провалье, — согласился штабс-капитан. — Этим путем мы когда-то отходили после перестрелки с красными.

— Если пойдем по гребню, быстро обойдем ущелье и окажемся у хижины намного раньше старшины, — все еще не мог отказаться от привычного звания тунгус.

— Как считаешь, служить рейху он согласится?

— Нет, его земля и его народ очень далеко отсюда. Зачем ему Тунгусстан, зачем дух великого хана Кучума?

— Ладно, убедил. Мы и не станем вербовать его. Во всяком случае, пока что. Какой смысл? Как служил, так пусть и служит.

Минут через двадцать пятеро диверсантов и Оркан уже были у хижины. Толкнув дверь, лейтенант включил карманный фонарик, но в это время луч куда более мощного немецкого фонаря ослепил его, а трое крепких парней мгновенно скрутили и обезоружили его.

— Уж не мародерствовать ли вы решили, господин лейтенант? — с почти неподдельной тревогой в голосе поинтересовался штабс-капитан Кротов, вежливо представившись перед этим.

Ордаш мрачно осмотрел пятерых одетых в красноармейскую форму людей, которые вывели его из хижины и поставили между ней и скалой, затем перевел взгляд на безучастно сидевшего чуть в сторонке, на валуне, ефрейтора Оркана. Тот был вооружен и держался совершенно независимо. Взгляд бывшего старшины заставы он встретил с вызывающим спокойствием, Пленные так не ведут себя.

— До мародерства я дойти не способен. В отличие от вас, — решил он, что никаких вопросов задавать Оркану не станет. После того как Кротов представился, и так все было ясно. — Полковника похоронить хотел.

— Какое благородство! Почему же пришли без солдат? Ах, да, совсем забыл: на заставе вас оставили одного, а на острове гарнизона нет. Такого бравого офицера, кавалергарда, и оставили без бойцов. Непорядок. Но вам, лейтенант, повезло. Мы только для того и прибыли сюда с Новой Земли, чтобы похоронить полковника.

— Тогда в чем дело? — мужественно поинтересовался Ордаш. Он понимал, что обречен, поэтому решил, что унижаться не станет: если уж умирать, то как подобает офицеру. — Давайте похороним.

— Негоже, чтобы душа христианская без погребения оставалась, правда, господин лейтенант?

— Из этих же побуждений я и пришел сюда. Выбор места — за вами, штабс-капитан.

Кротов приказал Бивню подыскать подходящее для могилы углубление, но тот сказал, что нечто похожее успел приметить по пути к хижине. Осмотрев это углубление, штабс-капитан приказал расширить его взрывом гранаты. А когда это было сделано, один конец плащ-палатки, на которой вынесли обледенелое тело полковника, вручил Ордашу.

— Приобщайтесь, лейтенант, приобщайтесь. Через два десятка лет после Гражданской войны белый и красный офицеры сошлись на «диком бреге» Карского моря, чтобы похоронить давно погибшего русского, еще той, царской службы, полковника. Разве это не символично? И вообще, вам не кажется, что на самом деле это уже ритуал не похорон, а великого примирения?

— Ну, до примирения еще очень далеко, поскольку мы все еще воюем, причем в составе разных армий.

После того как тело полковника опустили в могилу, Ордаш стал на ее краю, лицом к диверсантам. Он был уверен, что его уложат рядом с полковником. Штабс-капитан уловил это и насмешливо произнес:

— О нет, лейтенант, полковничья могила вам еще не по рангу. Но за то, что ведете себя подобающим образом, хвалю. Значит, не перевелось еще русское офицерство. Мы не собираемся вас расстреливать, — произнес он, наблюдая за тем, как тунгусы старательно обкладывают первым шаром камней тело погибшего, чтобы потом можно было просто забрасывать могилу камнями. — После прощального салюта вы вернетесь к себе на заставу, а мы к себе на судно — и будем считать, что этой встречи не было. Для успокоения совести можете сообщить, что видели на Фактории группу каких-то подозрительных людей — то ли охотников, то ли десантников. Хотя и в этом тоже нет смысла. Ведь на ваше сообщение о высадке десанта с германской подводной лодки командование все равно никак не отреагировало. Разве не так?

По тому, что Ордаш не возразил, штабс-капитану нетрудно было определить, что о столкновении неподалеку от острова советских и германской субмарин он не знает.

— И что дальше?

— Дальше — служба, лейтенант, служба. Если мы вас пристрелим, красные пришлют сюда целый гарнизон, а нам это не нужно. Что же касается ваших докладов по рации, то мы все равно их прослушиваем.

— Теперь это уже нетрудно было бы предположить.

— Вербовать вас тоже не собираемся. Какой смысл? Весной все ближайшие перевалы Полярного Урала уже будут в руках германских войск. Тогда и встретимся еще раз, вот только разговор уже будет иным.

Отсалютовав полковнику Бажирову, группа вместе с Ордашем вернулась к судну, где их уже ждала группа обер-лейтенанта Энри-ха, обследовавшая всю северную часть острова. Третья группа, которую повел ефрейтор-тунгус Нерген, ушла на юг вдоль западного побережья.

— Вам что, в самом деле удалось создать базу в нашем тылу, здесь, на Севере? — поинтересовался Ордаш, поднимаясь вслед за Кротовым на борт «крейсера». Он убедился, что расстреливать его штабс-капитан не собирается, а посему чувствовал себя совершенно спокойно.

— Шесть баз, лейтенант, шесть.

— Отказываюсь в это поверить.

— Тогда считайте меня и весь мой отряд скопищем арктических привидений или остатками племени «людей льда»[65]. Уверен, что к моменту падения Москвы их будет еще столько же. Так что делайте выводы, лейтенант Ордаш. Кстати, вам все еще не дает покоя вопрос: что у нас делает ефрейтор Оркан? Который так и не пожелал подойти к вам, чтобы поговорить.

— Сколько помню, он всегда мнил себя наследником хана Ку~ чума.

— Не знаю, насколько правомочно считать его истинным наследником этого хана. Но я встречался с его отцом, которого многие тунгусские роды считают своим вождем. Таким же вождем станет и Олень-Оркан, будущий хан Великого Тунгусстана.

— Вы действительно способны поверить в подобное перевоплощение? — мрачновато улыбнулся лейтенант.

— Тоже с трудом. Но почему бы не иметь в рукаве и такого подставного туза? Разве в Гражданскую кому-то могло прийти в голову, что атаман Шкуро станет генерал-лейтенантом германской армии?

— А он что, действительно стал им? — несказанно удивился Ордаш.

— Точно так же, как и атаман Петр Краснов. Так что все может быть, лейтенант, все может быть. И не забывайте, что обряд примирения на этом острове, который Оркан считает языческим капищем, уже состоялся.

Осматривать Нордический Замок штабс-капитан решил уже без начальника заставы. Он приказал вернуть лейтенанту отнятую у него портупею с разряженным пистолетом и усадить его в бот.

— А вам никогда не приходило в голову, — крикнул он, когда лейтенант уже поднял парус, — что неминуемо настанет время, когда наши предки вновь сойдутся под двуглавым царским орлом, а на башне Московского Кремля поднимут трехцветное российское знамя?!

— Ни одному шаману такое в голову не придет, — покачал головой лейтенант.

— Шаману, возможно, нет, а вот Господу — кто знает?!

Как только «Томск» отдал швартовы у причала «Норд-рейха», барон фон Готтенберг потребовал штабс-капитана к себе. Попытку Кротова доложить о рейде на остров он нетерпеливо прервал:

— Ситуация изменилась, гауптман, — резко проговорил он. — Похоже на то, что наша северная одиссея завершается. По приказу фюрера все авиационные звенья, которые использовались при освоении секретных северных баз, срочно перебрасываются под Ленинград, где мы несем непредвиденно большие потери и который до зимы приказано то ли взять, то ли стереть с лица Земли. Причем Геринг склоняется ко второму варианту.

— Туда же перебрасывают и нашу «Черную акулу»?

— Ей уготована иная участь. Нужно будет создать секретную базу далеко на юге России, на маршруте между Берлином и Токио.

— На юге — это заманчиво, — блаженно улыбнулся Кротов, явно возрождая в памяти какие-то видения юности.

— Увы, штабс-капитан, вас это не касается.

— Решили, что пора на фронт?

— Слушайте приказ, гауптман Кротов. Вы остаетесь на базе, которая до следующей весны подлежит консервации. В вашем подчинении остаются только шестеро бойцов: один русский, на ваш выбор, двое диверсантов-«норвежцев», на выбор обер-лейтенанта Энриха, тунгус Бивень, радист и повар. Кроме того, на какое-то время остается пилот Красильников со своим «Призраком». Все остальные отбывают на базу «Северный призрак». Ваша задача — сохранить секретность базы. Для этого судно то ли увести южнее устья Эвены и сжечь, то ли основательно замаскировать, на ваше усмотрение. То же касается и охотничьего дома, взлетной полосы и «Призрака». Как я понимаю, зимой маскировать их будет несложно. Всякого, кто попытается проникнуть на территорию базы, истреблять. Связь — по рации, придерживаясь известного радисту расписания. Действовать, исходя их ситуации и ждать приказа. Возможно, со временем вас эвакуируют в Норвегию, хотя я в этом не уверен.