Богдан Сушинский - Черные комиссары
– Вы произносите все это таким тоном, словно приглашаете меня на свою собственную яхту.
– Или же передаю приглашение баронессы. Если бы я наверняка знал, что этот рейдерский отряд возглавляете именно вы. А так ведь услышал, как офицер, который нес меня, сказал, обращаясь к раненому моряку: «Пока охраняй. А дальше пусть с ним капитан Гродов разбирается». Вот тогда и вспомнил откровения баронессы, с которой общался по настоянию самого бригадефюрера.
– Так, может, вы решите перейти на службу в нашу контрразведку, а в качестве первого шага осуществим рейд к стоянке яхты?
– Опоздали. Теперь, как уже было сказано, яхта находится в районе Галаца. А стояла на якоре неподалеку отсюда, в районе Тульчи.
– Значит, визит откладывается. Жаль. А как с работой на советскую разведку? Вы пишите расписку о сотрудничестве, я устраиваю вам побег. Словом, нюансы подобных операций известны вам лучше, нежели мне.
– Бессмысленно соглашаться на сотрудничество с разведкой, которая вскоре исчезнет вместе с армией и страной. И потом, принципы. Лучше я дождусь конца этой военной истории в лагере военнопленных.
– Если только вам позволят его дождаться. Ну, да ладно, пора, уходим.
Барон высокомерно взглянул на капитана, как на городского сумасшедшего, снисходительно пожал плечами и пошел к выходу.
– Непонятно только, какого дьявола мы с вами будем тащиться на этот ваш чертов плацдарм? – ворчал он, становясь в колонну между двумя пленными румынами, чтобы Жодин мог всех троих связать найденной в доме веревкой. Конечно, уйти можно и оттуда, но зачем же все настолько усложнять?!
– Вы правы, оберштурмфюрер, надо было бы прикончить вас прямо здесь. Но слишком уж вы приятный собеседник, а главное, нам еще есть о чем поговорить.
– Вижу, вас действительно заинтриговала судьба баронессы Валерии. Наверняка опасаетесь, как бы ее провал не отразился и на вашей военной карьере?
– Вы даже не догадываетесь, фон Фрайт, о том, насколько опасна эта ваша догадка. Причем опасна, прежде всего, для вас.
* * *Они шли от вехи к вехе, то проваливаясь почти по грудь в болотную тину, то поднимаясь на холмистые островки, и взрывы снарядов, доносившихся то из румыно-германского лагеря, то от линии румынских окопов, воспринимались Гродовым, как победный салют его рейдерской группе. На одном из участков им пришлось столкнуться с несколькими румынами, которые забежали на островок, спасаясь от снарядных осколков, и теперь прятались за стволами деревьев.
– Не стреляйте и мы не будем стрелять в вас! – крикнул Гродов еще на подходе к островку. – Мы – молдаване, а значит, такие же румыны, как и вы. Поэтому решаем так: вы остаетесь на правой стороне островка, мы проходим по левой стороне и делаем вид, что не видим друг друга. Если согласны, опустите ружья, приставьте их к стволам.
– Проходите, мы не стреляем! – ответил кто-то из румын, чьи фигуры едва очерчивались в предутренней дымке. А еще метров через двадцать проводники десанта наткнулись на группу, которая была послана им навстречу с плацдарма.
Добравшись до командного пункта, Гродов с трудом, уже полулежа на грубо сколоченной лежанке, выслушал доклад батальонного комиссара Фартова, который оставался старшим офицером на плацдарме, и командира второй роты Улетова, и тут же уснул.
Даже когда румынская артиллерия открыла огонь, усыпая осколками все пространство вокруг КП и командирского блиндажа, комбат продолжал блаженствовать во сне, угрожая проспать до тех пор, пока не состоится прямое попадание в его укрытие.
Тень на это блаженство легла сразу же, как только он вспомнил о пленном офицере СД бароне фон Фрайте. С пленными липованами все решилось просто: узнав об их появлении, кок тут же попросил оставить обоих при полевой кухне.
– Старообрядцы – люди трудолюбивые и порядочные, – обусловил свою просьбу кок. – Только таких мне и нужно. Тем более что те двое моряков, которые пока что у меня при камбузе маются, давно рвутся на передовую.
– А не страшно одному при двух пленных оставаться?
– Да не хотят старообрядцы воевать: ни за тех, ни за этих. И в лагерь для пленных торопиться им не резон. А камбуз – место, что ни говори, хлебное.
На том и порешили. А вот что делать с эсэсовцем, столь много знающим о предательстве баронессы Валерии? Капитан прекрасно понимал, что появлению его Бекетов не обрадуется, поскольку такие проколы в подборе агентов и в работе с ними безнаказанно не проходят. Да и за близкую связь с баронессой, агентом абвера или сигуранцы в НКВД, обычно спрашивают принципиально.
В то же время скрыть появление на плацдарме такого германца уже не удастся. Позволить ему свободно уйти или тайно бежать – тоже стало бы актом предательства. Это ведь совершенно не те обстоятельства, которые возникли при осаде сельского храма в Пардине, когда он мог позволить группе обезоруженных врагов уйти, ради избежания бессмысленного кровопролития и жертв среди местного населения.
Существовал, правда, еще один ход – организовать ликвидацию фон Фрайта при попытке к бегству. Якобы при попытке… Да только на это Гродов тоже пойти не мог: уничтожение такого чина СД сразу же вызвало бы много вопросов у «особистов». Причем вполне оправданных.
Словом, оставалось одно – переправить барона на восточный берег, и пусть там с ним разбираются. Однако переправлять следовало так, чтобы пленный пребывал в поле зрения и под властью полковника Бекетова. Иначе можно было подставить и полковника, и самого себя.
39
Находясь в течение дня в окопах, на передовой, Гродов то и дело мысленно возвращался к сообщению, которое получил еще ранним утром.
Оказалось, что командующий принял решение высадить десант у поселка Переправа, гарнизон которого орудийно-пулеметным огнем перекрывал путь судам флотилии к Вилково, и дальше – к самому устью реки, к морю. Адъютант командующего уведомлял о нем коменданта мыса с самыми благими намерениями – чтобы обнадежить началом операции по выводу флотилии из Дуная. И даже предположить не мог, как больно заденет этой вестью самолюбие капитана.
– Кто же туда пошел и какими силами? – с тревогой спросил комендант.
– Высадку должны обеспечить два бронекатера БКА-113 и БКА-134. Те же, которые недавно перебрасывали на мыс группу мичмана Мищенко.
– Помню, помню…
– Они будут действовать при огневой поддержке мониторов «Жемчужин» и «Мартынов», имея на борту двадцать пять краснофлотцев.
– Они намерены захватить плацдарм силами всего двадцати пяти бойцов? Или это всего лишь штурмовая группа? Вы можете конкретнее, старший лейтенант?
– Силами только этих десантников. И это – закоренелый факт. Группа, сформированная для Переправы – наш последний пехотный, так сказать, резерв.
– И там есть хотя бы один морской пехотинец, имеющий опыт захвата плацдармов?
– Ни одного, – вынужден был признать Щедров. – Которые с опытом – все на вашем плацдарме. Но ведь еще недавно у вас тоже не было никакого опыта. Все у войны учимся.
– Но есть хотя бы люди, способные снимать часовых, вступать в рукопашную, стрелять на звук?..
– Вся эта группа сформирована из тех моряков флотилии, чьи тральщики и прочие суда вышли из строя. Обычно мы используем таких резервистов для восполнения потерь на самих кораблях, но тут случай особый. Да еще расчет на то, что десант намечено высаживать ночью.
– Любопытно будет проследить за этой операцией, – сдержанно произнес тогда Гродов, завершая разговор. – Свяжитесь, пожалуйста, со мной, когда она будет завершена.
Утром капитан несколько раз порывался выйти на связь со штабом, чтобы узнать, чем завершилась эта авантюра, но всякий раз почему-то отказывался от этого намерения, все время его что-то сдерживало. Адъютант, сволочной человек, тоже упорно молчал.
– Первый пост передает, что мониторы «Мартынов» и «Жемчужин» проследовали мимо мыса, – доложил Булгар, который по-прежнему исполнял обязанности адъютанта и телохранителя. – Идут на Измаил, на борту скопления «пассажиров» не замечено.
– Значит, они все-таки решились на десант, – удивленно искривил брови комбат. – Странно…
– Что тут странного? – парировал Булгар. – Может, вам стоит попросить штаб, чтобы эти суда помогли нам артиллерией? Румыны только что получили пополнение и снова готовятся идти в атаку.
– Странно, что мониторы так быстро вернулись. Они что, решились оставить десант без своей поддержки, положились на пушчонки каких-нибудь двух-трех бронекатеров?
– Какого… десанта? Что, опять намечается?..
– Это вопрос не к тебе, старшина, – резко прервал его комендант. – Иногда я размышляю вслух, привыкай к этому.
– Есть, привыкать.
Капитан тут же позвонил в штаб, однако адъютант командующего, который сразу понял, что именно интересует командира десантников, попросил позвонить минут через двадцать.
