Богдан Сушинский - Граница безмолвия
Не теряя больше времени на осмотр субмарины, Ордаш почти бегом направился к форту. Уже подходя к северной части ограды, он вновь остановился и увидел в бинокль, как двое моряков разворачивают пушку в сторону заставы. Еще один матрос копошился у зенитного орудия. По опыту общения с отечественными субмаринами-«щуками» [62] Вадим знал, что оба орудия там — небольшого калибра[63]. По всей вероятности, такими же они были и на германских подлодках. Но все равно, если эти вольные стрелки возьмутся за долбеж заставы в два ствола, зимовать ему в конечном итоге придется в подвале форта или в некоем подобии тунгусского чума. А не хотелось бы.
23
Решение командира субмарины U-105 обер-лейтенанта Крафта обстрелять пограничный форт оказалось полной неожиданностью и для гауптмана Кротова, и для вновь прибывшего в «Норд-рейх» оберштурмбаннфюрера фон Готтенберга. Как только Кротов, Бивень и ефрейтор-«норвежец» Снитке, вот уже в течение трех часов наблюдавшие за фортом с вершины каменистого предгорного холма, поняли, что артиллеристы-субмарииники готовят свои орудия к бою, гауптман немедленно связался по рации с бароном.
— А что, пусть немного поупражняются, — легкомысленно ответил оберштурмбаннфюрер, и по его голосу Кротов понял, что тот уже успел взбодриться хорошей порцией коньяку. — Поговаривают, что стрелки из них никудышные.
— При той качке, при которой ведется стрельба с небольших палуб субмарин, это немудрено.
— Именно поэтому некоторые командиры подлодок требуют вообще убрать орудия с палуб, поскольку они замедляют скорость движения и слишком неэффективны, — просветил его фон Готтенберг.
— Но я не об этом. Теперь уже точно установлено, что русские действительно оставили на заставе только одного бойца.
— Это ж до какой скупости нужно было довести русское командование, чтобы оно прибегло к такому идиотскому решению! — саркастически произнес барон.
— Но было решено, что заставу мы трогать не будем. Тем более теперь, когда там остался одии-единственный пограничник. Если мы убьем его или хотя бы разрушим форт, русские пришлют сюда целое подразделение и начнут обшаривать все окрестности заставы, и тогда…
— Что вы предлагаете, гауптман? — прервал его барон.
— Радист субмарины уже выходил на связь с нашей базой, хотя и не знает, где именно она располагается. Прикажите от своего имени обер-лейтенанту Крафту не открывать огня. Вы же понимаете: наше спасение в нашей безвестности.
— Не возражаю, гауптман. Пусть себе этот пограничник спокойно несет службу, а русское командование считает, что в этих краях все спокойно.
Прошло несколько минут, однако артиллеристы с палубы субмарины все еще не уходили. А едва Кротов отнял бинокль от глаз, как в сотне метров южнее форта взорвался выпущенный ими снаряд.
— Они уже открыли огонь! — прокричал он в микрофон стоявшей перед ним на каменном выступе холма рации.
— Приказы имеют обыкновение запаздывать, — спокойно отреагировал Готтенберг.
— Нужно остановить подводников.
Кротов слышал, как барон прокричал в трубку внутреннего телефона, чтобы радист еще раз связался с командиром субмарины, однако это не помешало ему вновь поиграть на нервах «русского германца»:
— Считайте это учебными стрельбами, штабс-капитан. Кстати, что может сообщить ваш русский пограничник? Он может сообщить, что обстрел вела некая субмарина, а не артиллерия «Норд-рейха». А в штабе решат: постреляла и злила в глубины.
— Согласен, именно так и решат Только бы командир субмарины не вздумал высаживать в районе заставы свой десант.
— Не вздумает. — Поскольку второго выстрела так и не последовало, Кротов понял, что приказ фон Готтенберга все же подействовал. Газштман видел, как артиллеристы зачехлили орудие и скрылись в утробе своего судна. — Но ваша задача, Кротов — в ближайшее время вывести рацию заставы из строя. Проникнуть и вывести.
— Но тогда в штабе русских всполошатся.
— И пусть. Забыли, что утверждал на допросах ефрейтор Оркан?
— Помню. В течение нескольких месяцев рация заставы молчала.
— Кого-то это в штабе насторожило? Рацию доставили только во время очередной навигации. А ведь происходило это в мирное время.
— Поэтому в штабе не очень-то и волновались, что время было мирное, — объяснил Кротов. — Мыслю, господин оберштурмбаннфюрер, так: если уж мы решили, что пограничника следует оставить, тогда пусть его рация действует. Иное дело, что наш радист должен нащупать его волну и прослушивать переговоры со штабом.
— К тому же лично вам, господин штабс-капитан, это позволит время от времени упражняться в эфире в знании исконно русского языка, — согласился с этой версией фон Готтенберг, — передавая штабу красных подготовленную нами дезинформацию.
24
Оказавшись на территории форта, лейтенант прежде всего бросился к ружейной комнате, извлек оттуда пулемет и несколько колодок с патронами и перетащил их на крышу «цитадели». Туда же перенес старый тулуп и снайперский карабин: «Прошу в гости, господа! Столовые приборы расставлены!»
А как было бы хорошо, если бы рядом сейчас оказался ефрейтор Оркан со своей способностью «бить белку в глаз». Что ни говори, вдвоем было бы веселее. Впрочем, тогда, возможно, пришлось бы с минуты на минуту ждать удара в спину. Поди знай, какие ханские амбиции одолевают теперь этого потомка хана Кучума в предчувствии гибели русской империи.
Однако с выстрелом немцы почему-то не торопились, хотя с орудием явно разобрались. Чего они ждали — этого лейтенант понять не мог. Единственным оправданием их медлительности могло служить только то, что до сих пор не вернулась разведка, отправленная на остров. Хотя, кто знает, была ли это и в самом деле разведка или же десант грабителей-подрывников?
«Только бы они не сожгли Нордический Замок! — мысленно взмолился Ордаш, вспомнив об этой экспедиции субмаринников. — Только бы не сожгли или не разнесли выстрелами из орудий!»
«Все зависело от того, — размышлял он, — с какой целью субмарина всплыла здесь, прямо на виду у заставы. Если только для того, чтобы подремонтироваться, запастись кислородом да еще дать возможность экипажу отдохнуть и отдышаться на свежем воздухе, — это одно; если же они высматривают место для секретной базы или же намеренно ведут разведку района, — другое».
Выстрел прервал его раздумья как-то совершенно неожиданно. Снаряд пролетел над заставой и взорвался метрах в пятидесяти от ворот, в болотистой низине.
«Я, конечно, не артиллерист, но как при недолете-перелете следует делить пополам показания прицела, чтобы скорее поразить цель, это мы знаем. А потому — извините, господа фрицы!»
Прихватив оружие, Вадим спустился на второй этаж, однако, прождав минут пятнадцать, убедил себя, что второго выстрела не последует. Почему? Этого он понять не мог. Зато понимал, что в минуты затишья подводники моїут высадить разведывательный десант теперь уже сюда, под стены пограничного форта. Только это вновь заставило его вернуться на крышу «цитадели». К его счастью, никаких людей на материке не наблюдалось, а значит, десант командир субмарины не высаживал.
«Поскольку орудийного огня в ответ не последовало, — размышлял Ордаш, — на субмарине поняли, что пограничники вооружены только легким стрелковым оружием, а значит, никакой угрозы для их субмарины застава не представляет. Очевидно, их это вполне устраивает. Высаживать десант, чтобы терять своих моряков в бою за какую-то забытую Богом северную заставу, командир не собирался».
Однако прошло не менее часа, прежде чем лейтенант сумел убедиться в правильности своих выводов. Все это время он наблюдал за тем, что происходило на палубе субмарины и на острове, іуда надувная шлюпка с людьми на борту отправлялась уже в третий раз. Похоже, что немцы и в самом деле решили устроить себе на Фактории іурорт.
Вадим взглянул на часы. До начала его выхода в эфир оставалось около полутора часов. Он понимал, что за это время субмарина может отойти от острова. Но понимал и то, что даже если бы он сообщил на Диксон о появлении на траверзе форта германского судна, никто присылать сюда бомбардировочную авиацию не стал бы. Уже хотя бы потому, что в районе Диксона и вообще на тысячи километров отсюда авиации этой нет, — это он знал и со слов За-гревского, и со слов полковника Удальцова.
Едва Ордаш успел подумать об этом, как с северо-запада, со стороны острова, донесся гул авиационных моторов. Еще не видя самолетов, он понял, что их несколько и что это скорее всего то ли тяжелые бомбардировщики, то ли большие транспортные самолеты. Каковым же было его удивление, когда он увидел в бинокль, как три огромных самолета один за другим прошли восточнее острова и заставы в глубь материка.
