Мамонты. «Лейтенантская проза» СВО - Дубров
Разведчики были не менее подготовленным и сплоченным подразделением, чем второй взвод. Здесь также было немало опытных матерых волкодавов с приличным боевым опытом. Во главе с двумя прожжеенными волками – Шахидом и его замом Ткачом – они готовились первыми убыть в зону боевых действий и отбить у духов первый клочок земли, тот самый плацдарм, с которого отряд Кэпа, развернувшись в боевой порядок, пойдет в наступление. Поделенные на три автономные группы с решительными и смелыми командирами – Куком, Сепаром и Пермяком, они представляли собой серьезную силу, которая уже не могла дождаться возможности реализовать свои воинские амбиции. Каждый «старичок» здесь приравнивался к десятку самых отмороженных игилоидов – одни только Найк с Джорданом чего стоили. Два товарища, работая в паре, неоднократно совершали дерзкие вылазки на позиции духов и в итоге закошмарили духов до такой степени, что Русичу даже приходилось их сдерживать, делая неоднократные внушения.
– Вы че творите-то! Хватит их валить уже! О компании и так кучу гадостей пишут, в интернет иной раз стыдно зайти, а из-за таких, как вы, с нами скоро вообще играть никто не будет! – развлекался черным военным юмором Русич, отчитывая разведчиков.
Найк и Джордан были тезками – их обоих звали Александрами.
Джордан свой позывной получил не только за необычайно высокий рост – 204 см, но и за то, что раньше профессионально занимался баскетболом. Он был родом из Усть-Лабинска, как и Кэп. До прихода в компанию работал в службе безопасности крупной строительной компании в Краснодаре и, несмотря на свой относительно молодой возраст, был очень грамотен и расчетлив, что на войне не раз его выручало и доставляло немало проблем парням с противоположной стороны.
Найк был родом из Ставропольского края, изначально у него был позывной Ефрем, но после того как он приглянулся первоходу из штаба с созвучной фамилией, позывной у Найка отжали и дали время выбрать себе новый, так как в компании дублирование позывных было запрещено – и позывной закреплялся за бойцом даже после его гибели. Саня сидел, молча смотрел вниз, на свои ноги, и, увидев на кроссовках эмблему широко известного во всем мире бренда, не стал заморачиваться. Он обладал невероятными физической силой и мужеством, а также тем качеством, которое доктор, как и любой нормальный мужчина, очень сильно ценил в людях: Саня был очень справедливым парнем.
Так же быстро пролетели в занятиях еще две недели, и рано утром мы выдвинулись обратно на Каракум, готовиться к убытию. Там доктор узнал, что прикомандирован ко второму взводу Назара. Едва добравшись до точки выгрузки, доктор не успел опомниться, как его вещи подхватили Метан с Кацапом со словами: «Доктору надо помочь – докторов мы уважаем! – и понесли в палатку, которую занимали. Кацап словно чувствовал крутой поворот в своей судьбе, в который вписаться и не разбиться без знаний и навыков этого новенького доктора было бы невозможно.
Коротал холодные декабрьские вечера тот в теплой палатке за чаем, беседами с парнями и коллегой с интересным позывным Скорый и чтением электронной книги. Время, проведенное здесь, отложилось в памяти доктора самыми теплыми воспоминаниями.
Второй взвод параллельно осуществлял охрану периметра завода. Отделению Сэма доверили КП № 1 – самый ответственный участок.
– Ночью шесть человек надо на госпиталь, на разгрузку. К двум часам подтягивайтесь! – просил людей у старшего нашего палаточного лагеря старшины взвода Назара – у Чипа – правая рука зампотыла отряда Царя – Вася Путь. Определив тех, кто пойдет на разгрузку, Чип поставил им задачу: к двум часам прибыть к госпиталю, который находился слева от административной части в 20 минутах ходьбы от нас. Сомнений о характере груза ни у кого не было – глубокой ночью на госпитале нас подрядили явно не медикаменты в коробках таскать.
– Давай, давай, ближе, еще, еще, вот так, отлично! – сопровождающий груз сотрудник Особого отдела стоял у входа в контейнер-холодильник и махал обеими руками, помогая водителю КамАЗа с синим тентом припарковаться как можно ближе ко входу в контейнер. Груз был тяжелым (не только физически, конечно, но и морально), и парни старались максимально облегчить нам задачу, подъехав как можно ближе. Аккуратно подхватив с двух сторон тяжеленный цинк, доктор с Цунами стали бережно вытаскивать его из кузова. На гробах не было никаких обозначений, и мы гадали, есть ли вероятность того, что мы сейчас провожаем в последний путь кого-то из наших близких знакомых или друзей. В любом случае те, кто были внутри, независимо от того, знали мы их или нет, являлись нашими боевыми товарищами, и в знак уважения к погибшим мы делали выпавшую нам нелегкую работу этой ночью в полном траурном молчании, отдавая дань уважения погибшим героям.
Цунами, грузивший цинки вместе с нами этой ночью, даже не догадывался, что меньше чем через месяц таким же способом – в этот контейнер из этого же КамАЗа – будут перегружать уже его самого. Тогда, впрочем, никто из нас об этом не догадывался, хотя мысленно мы были готовы к такому повороту событий.
Разведка, как и полагается ей, улетела первой, и через считаные дни до нас стали доходить обрывки информации о том, что разведчики уже понесли первые потери. Работа начиналась.
Наконец-то пришел и наш черед, погрузившись в автобусы, мы убыли на аэродром. Простояв до глубокой ночи, наконец-то дождались борта, который пришел за нами из Липецка.
– Мне уже это все не нравится! – прокомментировал увидевший прикрепленные в хвостовой части самолета тепловые ловушки Скорый.
Борт оказался не пустой. Как только опустилась рампа – мы увидели, что он забит тяжелоранеными, позади которых стояли цинки с 200-ми. Разгрузив самолет, мы загрузились внутрь, что было символично. Война там была в самом разгаре и требовала все больше и больше человеческих ресурсов.
Липецк
Старенький, но надежный Ил‐76 приземлился на одном из военных аэродромов бескрайней пустыни Сахара. Быстро схватив личные вещи, бойцы второго штурмового отряда спешно перемещались в ангар, который служил прикрытием с воздуха от назойливых, постоянно курсирующих в жарком ливийском небе ударных дронов. Повсюду были груды сгоревшего искореженного металла – останки самолетов, попавших под удары ракет класса «воздух – земля». Не так давно здесь прямо на взлетной полосе были уничтожены два точно таких же Ил‐76 вместе с экипажами, которые на момент удара спали внутри – и в итоге все летчики сгорели заживо. Один из самолетов был заправлен под завязку и ожидал добро на вылет, несколько десятков тонн моментально вспыхнувшего топлива не оставили им шансов.
