Егерь 200 - Ларс Мёллер
Здесь было то, что я всегда искал — серьезность, искренность и оригинальность. Проделывая массу работы на открытом воздухе, я постоянно тестировал себя — умственно и физически, что приносило много удовлетворения.
До этого я несколько лет занимался велогонками, и уже знал, как можно терпеть физические лишения и боль. И я знал, что это управление приходит на ментальном, волевом уровне. Весь велоспорт просто связан с управлением болью, особенно если вы хотите быть лидером гонки. Тот, кто мог пройти через это, достигал своей цели, как правило. Победа также основывалась на трудных и тяжелых тренировках. Те, кто отлынивали — не получали ничего.
Фактически, в колледже я был на пути в юношескую сборную Дании. Вместе с Андерсом Педерсеном мы составили фантастическую команду во время гонки вокруг Smørum. Мы смогли даже обогнать членов национальной команды. Позже я встретил одного из них как члена FKP (Frogman Corpus) и это была очень приятная встреча для нас обоих.
Но моя карьера велосипедиста закончилась после серьезной аварии, когда я сломал ногу. Так что это была одна из причин выбора службы в Вооруженных силах. Позже мой опыт велогонщика дал мне основу в другом виде спорта, но этот спорт в то время еще не был изобретен.
Одно мне тогда стало ясно. Я почувствовал, что могу справиться с физическими и психическими лишениями. Это придавало мне мысленного пинка под зад, когда я видел, что другие этого не могут.
Поэтому я был в хорошей физической форме на первом сроке службы. Единственное, что меня мучило — это моя худощавость — при росте 186 см в 20 лет я весил 65 кг. Но позже это оказалось даже преимуществом в плане выносливости.
В казарме нашелся хороший товарищ, Ларс Эскесен, который был хорошим бегуном. Он обгонял меня снова и снова, но это было даже приятно, и мы с ним подружились. Когда он бегал, я пытался бежать рядом и, хотя я этого себе не представлял тогда, мой жизненный путь в егеря начался здесь.
Нашей роте не хватало командиров, поэтому я был выбран командиром отделения. Спустя 9 месяцев моей военной службы на заключительном тестировании военной инспекции моя группа получила призовые места и лучшие оценки. Мы «сделали» многих сержантов-контрактников, служащих по нескольку лет, и имеющих солидный опыт. Мой ротный хотел, чтобы я закончил школу сержантов и стал профессиональным военным.
Тогда я не хотел стать сержантом, так как не хотел оставлять свое отделение. Это были мои товарищи, и я чувствовал, что не могу отказаться от них, плюс я хотел иметь отношение к обычной работе солдата. И среди сержантов я видел мало образцов для подражания.
Впрочем, была немногочисленная группа сержантов, внушавшая уважение. Один из них был главным полковым сержантом и он нес на плече скромную нашивку «Патруль».
Это было что-то — переплывать через ледяную реку, спускаться с вышек с помощью веревок, охота на животных и приготовление пищи на открытом огне, ориентирование с картой и компасом, выживание в зимнем лесу без спального мешка и тому подобное. Они делали нечто особенное, что немногие в полку могли бы сделать. В моих глазах они обладали неоспоримым авторитетом и совершенно иного рода военной карьерой. Их статус говорил о внутренней силе. Я успел уже немного вкусить этой силы, в сочетании с болью и желанием стать лучше. И именно эти люди были моим образцом для подражания.
Призыв подходил к концу, мне было всего лишь 20 лет, и я не хотел оставлять службу. Я хотел остаться, но в несколько другом качестве.
Небольшой плакат формата А4 на одной из дверей казармы был решением проблемы. «Курс патруля для корпуса егерей» — было написано там. Я пошел в офис рекрутеров и спросил, не могу ли я записаться. Они немного посмеялись, но все же отправили заявку. Случилось чудо — мне удалось попасть на курс следующего года.
Это стало неожиданностью для наших сержантов, и я получил от них массу ехидных замечаний. Для них это было что-то недостижимое. Не знаю почему, но это только заставило меня еще больше собраться и внушить себе, что других итогов, кроме победы, быть не может.
После возвращения домой из армии последующие восемь месяцев я готовился. Я тренировался в нашем саду, пробуя все новые и новые физические упражнения. Я садился на поезд, ехал до конечной станции и затем шел домой пешком с рюкзаком, битком набитым толстыми книгами. Я также много плавал в реках и на побережье, бегал от дому на работу, и наоборот.
Я трудился изо всех сил, так как хотел быть только егерем. Каждая тренировка все больше и больше вбивала мне в голову эту мысль. В конце концов, не стало ни дня без тяжелых тренировок, и я был дома только для сна и еды.
Дома я получил весомую поддержку. Моя дорогая мать все поняла и помогала тем, что могла. Например, она старалась готовить горячую пищу к моему приходу, чтобы я не тратил на это время.
Каждое утро я вставал и начинал утро с упражнений, прежде чем идти на работу. Каждое утро я старался превзойти вчерашние нормативы, старался пробежать до работы быстрее, чем вчера.
Кстати, на работе я был жутко непопулярным человеком, так как мало кому были понятны мои желания. И я был слишком зациклен на подготовке.
Подавляющее большинство тех, кто стремился попасть в корпус егерей, были опытными солдатами, со сроком службы в несколько лет. Очень мало было тех, кто появлялся на курсе патруля сразу после окончания призывного срока. Возможно, это случалось всего пять раз за историю корпуса. В середине 80-ых годов был всего один человек, который сделал это. Так что это была моя ахиллесова пята. Я был неопытен как солдат, потому надо мной смеялись сержанты. Но я так мечтал об этом, что вы даже представить себе не можете.
Я начал отбор в феврале 1984 года. Курс патруля, а затем, конечно же, курс аспиранта были тяжелыми, но я был настолько мотивирован и сконцентрирован, что физически это не было тяжело. Моя мотивация приводили к тому, что я стремился улучшить свой результат каждый день, при каждом занятии по ориентированию и марш-броску, каждое утро при заплыве в бассейне.
Большой физической проблемой является курс аспиранта, здесь многие получают травмы
