Честь вайнаха - Александр Владимирович Чиненков
– Нет, он хоть и связался с шайтанами, но наш, чеченец, – вздохнул Алихан. – Это он только угрожает. Это он только…
– Он убьёт всех нас и русского, я его знаю, – возразил внук. – Амир держит всегда своё слово, чтобы держать в узде всех остальных. Он уже убил одного русского здесь, в нашем доме, когда ты на улице был. Я знаю, если араб умрёт, он убьёт всех нас, и никто его не остановит.
– Хороших «друзей» ты в наш дом привёл, Арса, – вздохнул Алихан. – Жили мирно, не тужили, и вот нате вам… Свалил ты шайтанов на наши головы, внучек. И как долго они оставаться здесь собираются, ты не знаешь?
– Они останутся здесь до тех пор, пока араб не очухается, – ответил угрюмо внук. – Когда его можно будет переносить, тогда они и уйдут.
– Так-так, – покачал головой Алихан. – Если он не очухается, то всем нам не жить. А лейтенанта молоденького, которого убили, куда вынесли?
– В подвал спустили, – ответил Арса дрогнувшим голосом. – Габис его, как кутёнка, ногами до смерти забил.
– А ты? – вдруг заинтересовался Алихан. – Ты, как он, смог бы?
– Я н-не знаю… – заволновался юноша. – Я ещё не участвовал в боях и не убивал никого. Я только связь осуществлял между горной базой и городом.
– Значит, крови на тебе нет? – облегчённо вздохнул Алихан. – Ты пока ещё не убил никого, Арса?
– Нет-нет, – горячо зашептал юноша, – мне не приходилось убивать людей.
– Не приходилось, так придётся, – покачал головой Алихан. – Даже если не захочешь, шайтаны заставят.
– И что теперь делать? – прошептал потрясённо Арса. – Я… Я же не смогу выстрелить в человека!
– Сможешь, они заставят, – сказал Алихан уверенно. – Дадут в руки оружие и заставят расстрелять меня и русского. Надеюсь, у матери твоей хватит ума не спешить с возвращением…
Если бы на улице был день, то он увидел бы, как побледнело лицо внука и задрожали его руки. Юноша был на грани нервного срыва. Алихан почувствовал это сразу, когда услышал его вопрос:
– Дед, они и правда так могут поступить? Ты это точно знаешь?
– Может быть, так, а может быть, по-другому, – пожимая плечами, ответил Алихан. – Как можно знать, какие чёрные мысли могут возникнуть в башке твоего амира? Немцы так поступали во время войны, я это точно знаю. Ваш Габис может заставить тебя убить только русского. И тебе от этого легче станет?
Юноша замолчал. Он больше не задавал вопросов. Видимо, разговор с дедом подействовал на него так сильно, что он оказался бессилен осмыслить всё быстро и сразу.
– Ты чего сидишь? – спросил Алихан. – Тебя же за водой послали? Набери вон из бака, поставь на примус и возвращайся. Мне с тобой ещё кое о чём поговорить надо…
Встрепенувшись, Арса метнулся из-за стола исполнять указания деда.
– Ты говорил шайтанам о подземном проходе в скале, вход в который находится в подвале дома? – поинтересовался вдруг Алихан и, увидев, что внук замер на месте, сразу же понял, что не ошибся в своих предположениях.
Арса промолчал, виновато опустив голову.
– Знать про этот проход ваш амир конечно же не мог, – продолжил Алихан после короткой паузы. – Получается, что ты проболтался про его существование, или я неправ, внучек?
– Сам не знаю, как это получилось, – под пристальным взглядом старика признался Арса. – Я никогда не пил вино, дедушка. А тут мне предложили попробовать. Я выпил совсем немного, и в голове всё помутилось. Помню, мне задавали вопросы про родителей, про тебя, про дом… Особенно много вопросов про дом. А я рассказывал обо всём… Обо всём, что знал. И… и про проход тоже.
– Вот потому шайтаны явились в мой дом и чувствуют себя здесь в безопасности, – сказал Алихан, как только внук замолчал.
Признание Арсы взбесило его. Больше всего разозлило не то, что он проболтался про проход, а то, что внук позволил себе в свои юные годы употребить дурманящий напиток. Едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, Алихан сжал кулаки:
– Мало того, что ты связался с шайтанами, ты ещё осквернил свои губы вином, негодник! Я не один год втолковывал тебе суры Корана, но вижу, что ты предпочёл выбрать не путь праведника, а тропу грешника. Чем ты слушал то, о чём я говорил? Почему ты пошёл за шайтанами, поманившими тебя, как бродягу, пальцем? Почему ты отвернулся от нас, выбрав их?
Арса сидел не шевелясь, будто прибитый к месту, и угрюмо молчал. Ему нечего было ответить на вопрос деда, и Алихан понимал его.
7
Как только стало темнеть, сытые и довольные боевики разошлись по дому спать. Отдыхать в комнату старика Алихана отправился и амир Габис, предварительно выставив во дворе посты и пристегнув цепью хирурга Болотникова к кровати раненого араба.
– Умрёт Вахид, умрёшь ты! – напомнил он перед уходом и предупредил Арсу: – А ты сам не спи и ему не давай. Умрёт Вахид, тебя и семью твою, как баранов, перережу.
Когда Габис ушёл, Болотников посмотрел на раненого. Но не тем непримиримым взглядом, каковым обычно смотрят на врагов военные, а заботливым взглядом врача, каким смотрят на пациентов медики, давшие себе и всему миру клятву Гиппократа. Они не могли и не имели права делить пациентов на «своих и чужих», на врагов и друзей. В любом он должен видеть только попавшего в беду человека и обязан был, прежде всего перед своей совестью, сделать всё от себя зависящее, чтобы поставить его на ноги и спасти от смерти. А араб перед ним был тем самым нуждающимся, на спасение которого он сейчас сосредоточил весь свой ум и богатый опыт.
Раненый, на удивление, пережил сложнейшую операцию, но на борьбу за выживание сил у него, видимо, не хватало. Его дыхание было тяжёлым, свистящим: не хватало воздуха, и он задыхался. Но как-то помочь ему не было возможности. Кислородных подушек под рукой не было, да и швы на ранах кровоточили. Всё кричало о том, что жить ему оставалось немного.
«Да-а-а, лейтенанта убили очень жестоко, – подумал, глядя на него, Болотников. – Интересно, как же будут убивать меня? Сразу или медленно, растягивая удовольствие? А может быть, живым закопают и спляшут на моей могиле лезгинку?»
Раненый неожиданно встрепенулся, дёрнулся и открыл глаза. Вместе с ним встрепенулся и Болотников. Но тревога оказалась ложной: араб не пришёл в себя. Его дыхание снова сделалось тяжёлым и свистящим, и медленно закрылись глаза.
«Чудес не бывает, – подумал капитан уныло. – И всё-таки пациент умрёт. Ни один хирург на моём месте не взялся бы за операцию в таких дремучих пещерных условиях, хотя… Хотя чего это я… Под дулами автоматов взялся бы любой…»
Стараясь
