Алексей Евдокимов - За нами Москва
Старший лейтенант Воронцов вытянулся и, приложив подрагивающую правую ладонь к виску, отрапортовал.
– Слушаюсь, товарищ генерал-майор!
– Товарищ полковник, – обратился Артемьев к Марченко. – силами вашей дивизии максимально усильте охрану этого объекта, раз он так интересует немцев.
– Есть! – козырнул Марченко.
Спустя минуту машина военного коменданта Москвы исчезла в темноте.
ЛУБЯНСКАЯ ПЛОЩАДЬ. ЗДАНИЕ НКВД
Майор Копылов вернулся в Наркомат внутренних дел только с рассветом. Больше двух часов он совещался с полковником Марченко и старшим лейтенантом Воронцовым. Войдя в свой кабинет, он услышал требовательную трель телефонного звонка. Подняв трубку, Копылов узнал голос комиссара:
– «Немедленно поднимайтесь ко мне! Нас вызывает нарком…»
Сняв шинель, Копылов захватил папку с документами и почти бегом поднялся по лестнице на следующий этаж, где находился кабинет комиссара государственной безопасности. Тот уже ждал его в дверях.
– Пошли! – не здороваясь, хмуро сказал он.
Поднявшись еще этажом выше, они вошли в просторную приемную наркома внутренних дел. Секретарь торопливо сказал: «Ждет!». Копылов поправил на себе гимнастерку, глубоко вздохнул и вслед за комиссаром вошел в кабинет Берии.
– Проходите, товарищи! Садитэсь… – были первые слова, которые он услышал, попав в большую, хорошо освещенную комнату.
Нарком сидел за письменным столом и, поблескивая стеклами пенсне, глядел на вошедших. К письменному столу примыкал, покрытый зеленым сукном, стол для совещаний. Комиссар сел по левую сторону от наркома, а Копылов по правую. Берия снял пенсне и пальцами правой руки потер глаза.
– Я вас, товарищ Меркулов и товарищ Копылов, вызвал вот по какому вопросу… – возвращая пенсне на место, сказал он. – Час назад мне позвонил товарищ Сталин и попросил разобраться с тем, что произошло сегодня ночью на мосту через канал Москва – Волга. Как ему доложил военный комендант Москвы генерал-майор Артемьев, у вас товарищ Копылов есть по этому вопросу особое мнение. Хотя Артемьев считает, что на лицо явная халатность, граничащая с преступление. Виновным он называет командира роты, несшей охрану моста. И откровенно говоря, после телефонного разговора с Артемьевым, я с ним согласен.
Копылов бросил взгляд на комиссара и, после его еле заметного кивка, раскрыл принесенную с собой папку.
– Товарищ народный комиссар, – обратился он к Берии. – я, также, как и генерал Артемьев, не снимаю с командира роты ответственность за происходившие этой ночью события, но я против того, чтобы единственной их причиной считать его халатность. Согласно информации, которой я располагаю, речь идет о работе вражеской агентуры в войсках НКВД, а конкретно в дивизии имени Дзержинского.
Берия устремил свой пронизывающий взгляд на Копылова.
– То есть вы считаете, что причиной случившегося было чье-то прэдательство? Для такой вэрсии нужны серьезные аргументы! – с характерным грузинским акцентом спросил он.
– И они у меня есть, товарищ нарком… – твердым голосом ответил Копылов.
Он вытащил из принесенной с собой папки нарисованную цветными карандашами схему и положил ее перед Берией.
– Сегодня ночью мы с полковником Марченко и старшим лейтенантом Воронцовым, который командует ротой, охраняющей мост, провели анализ того, как диверсанты смогли незаметно подойти в мосту и бесшумно снять часовых. Осмотр минного поля показал, что они не разминировали ни одной мины, а точно прошли по оставленным проходам. Где находятся проходы в минных полях, знали только три человека: командир саперного батальона, командир роты, охраняющей мост и начальник штаба батальона, в который эта рота входит. Больше никто!..
– Но это могли знать саперы, которые минировали подступы к мосту! – возразил Берия, внимательно рассматривая схему, переданную ему Копыловым.
– Могли… – согласился с Берией Копылов. – Но вот пароли и отзывы часовых знали только «дзержинцы». Саперы к этому времени уже уехали.
– А причем здесь пароли? – спросил Берия.
– А вот посмотрите, товарищ нарком… – Копылов указал на схеме место около одного из КПП. – Здесь вокруг часового абсолютно открытое пространство. Ночью оно было освещено прожектором. Спрятаться там негде. И, тем не менее, немецкий диверсант спокойно подошел к часовому и закол его ножом.
– А если это случайность?… – возразил Берия. – Отвлекся часовой на какое-то время. Это заметили диверсанты и успели к нему подбежать.
– Одна случайность возможна, – ответил Копылов. – …но не четыре сразу! Ведь немецкие диверсанты одновременно ликвидировали всех часовых вокруг моста.
– Мда… – задумчиво протянул Берия. – возможно вы товарищ Копылов и правы. И кто, по-вашему мнению, мог пэрэдать немецким диверсантам информацию про мост? – спросил он.
Копылов положил перед Берией еще один лист бумаги.
– Вот список лиц, которые знали схему охраны моста.
Берия молча прочел список.
– Всего пять человек? – удивился он.
– Мост закончили минировать только вчера вечером. Поэтому информация не успела далеко разойтись. – пояснил Копылов. – Но этот список можно сократить всего до двух фамилий: старший лейтенант Воронцов и капитан Гольдберг.
– Почему? – спросил Берия.
– Немцы сразу обесточили электропроводку, которая шла к мине, заложенной под мост. Про этот провод из военнослужащих ОМСДОН знали только эти двое. Хотя Воронцова я бы из списка исключил.
– Это еще почему? – недовольно спросил Берия. – Я считаю его основным подозреваемым.
– Я опросил участников боя. – ответил Копылов. – Старший лейтенант Воронцов лично водил бойцов роты в атаку. Был на волосок от смерти, когда рядом с ним взорвалась граната. Это он застрелил одного из диверсантов. Вряд ли немецкий агент вел бы себя таким образом.
– А кто такой этот Гольдберг? – после некоторого раздумья спросил Берия.
Копылов вытащил из папки личное дело, раскрыл его и начал читать.
– Гольдберг Михаил Евгеньевич. Родился в тысяча девятьсот пятнадцатом году в местечке Борисполь под Бобруйском в семье портного. Закончил среднюю школу. Затем военное училище. Служит в войсках НКВД с тысяча девятьсот сорокового года. Сейчас занимает должность начальника штаба батальона. Женат. Детей нет.
Берия пожал плечами.
– Ну что ж, биография вполне обычная… – сказал он.
– Погодите… погодите… – вдруг вешался в разговор комиссар Меркулов. – Это не тот ли Гольдберг, который в мае этого года обнаружил труп лейтенанта Свиридова?
– Да, товарищ комиссар, тот самый. – заглянув в личное дело, ответил Копылов.
– Странное совпадение… – задумчиво произнес Меркулов. – Очень странное…
– Почему? – спросил его Берия.
– В мае этого года, – пояснил Меркулов. – «Абвер» пытался вербовать военнослужащих дивизии Дзержинского. Одним из них был лейтенант Свиридов. По версии следствия он застрелился. Другим кандидатом в агенты был старший сержант Кондратюк с Западной Украины. Кондратюк в начале июня демобилизовался, и где он теперь мы не знаем. Мы с Копыловым тогда решили, что у «Абвера» вербовки сорвались, но видимо ошиблись.
Берия с сомнение взглянул на Меркулова.
– Ты считаешь Гольдберга прэдателем? Зачем же он сообщил о смерти Свиридова?
– Не исключено, что Свиридова не вербовали, – продолжил размышлять вслух Меркулов. – а просто убили и разыграли сцену самоубийства. В «Абвере» это хорошо умеют делать.
– Но зачем?… – пожал плечами Берия.
– А может быть для того, чтобы мы этого Гольдберга ни в чем не заподозрили? – предположил Копылов. – Следствие установило, что перед самоубийством лейтенанта Свиридова в общежитие заходил какой-то мужчина спортивного телосложения. Его запомнил вахтер и дал подробное описание. Согласно этому описанию мужчина был очень похож на, приехавшего в то время из Берлина, немецкого военного дипломата майора Лемке. Вначале этот факт нас заинтересовал, но затем мы посчитали, что вербовка лейтенанта Свиридова немецким разведчикам не удалась, и закрыли дело. Выходит, что поторопились…
– То есть, они вербовали совершенно другого человека. А нам подсунули Свиридова, чтобы мотивировать визит этого Лемке в офицерское общежитие. – усмехнувшись, сказал Берия. – Мда… – покачал головой он. – «Абвер» играет на грани фола!
– Но, тем не менее, эта игра им удалась… – мрачно заметил Меркулов.
– Хорошо, товарищ майор, я понял почему у вас возникло особое мнение по событиям сегодняшней ночи и доложу об этом товарищу Сталину. – хлопнув по, лежащим перед ним документам, сказал Берия. – Но все, о чем вы рассказали пока лишь догадки, а нам нужны неопровержимые доказательства предательства капитана Гольдберга. Я считаю, что вам, товарищ майор, надо срочно заняться этим делом… – обратился Берия к Копылову. – Считайте, что это ваша основная задача на настоящий момент. Если у вас возникнут какие-то вопросы, можете звонить мне в любое время дня и ночи.
