Борис Сопельняк - Солдат по кличке Рекс
— Ну и что из этого?
— А то, что Рекса надо сбить с толку. Он же добра в жизни не видел: я-то знаю, как лупят собак, когда дрессируют. А тут — не только хорошее отношение, но и доверие. Короче, надо его обдурить!
— Ну что ж, давай попробуем.
Когда Громов пришел к артиллеристам и начал говорить об отчиме и прочей ерунде, артиллеристы недоверчиво хмурились и вообще не хотели говорить на эту тему. Но отказать начальнику разведки было неудобно. Покряхтев и повздыхав, пожилой артиллерист взял ящик со щенками и двинулся за капитаном.
Увидев Рекса, старшина поставил ящик подальше от загородки и сказал:
— Боязно. Не разорвал бы ребятишек-то…
— А мы подстрахуемся, — сразу нашелся Громов и достал пистолет.
Рекс с самого начала почувствовал что-то неладное. Его ноздри заныли от тревожно-знакомого и совсем забытого запаха. Рекс заскулил, заерзал по подстилке. Что это? Что это за запах, от которого заходится сердце? И почему влажнеют глаза? И что происходит с хвостом? Ни разу не вильнул он хвостом за все время заточения: то упрямо вытягивал поленом, то яростно хлестал по бокам, а тут вдруг хвост заходил из стороны в сторону, завилял, заюлил, заколотил по полу.
Да и уши, привыкшие к стрельбе и резким командам, жадно ловили какое-то сопение и теплую возню. Рекс совсем растерялся. Куда только девалась его ярость?
Все это хорошо видел Громов.
И когда он понял, что Рекс окончательно размагнитился, выпустил щенят. Правда, он не без злорадства каждому повязал на шею свой платок: даже щенки должны пахнуть новым хозяином.
Чего угодно ждал Рекс, но только не этого! Ни одна собака не решалась приблизиться к нему, даже во время учебы Рекса сторонились — все собаки знали его угрюмый нрав, ярость и силу. А тут совсем рядом три махоньких щенка! Они собаки — это ясно. А раз так, надо их рвать! Но до чего же они беспомощны, до чего забавны. И как приятно пахнут!
Не помнил Рекс свою мать, не помнил братьев и сестер, но где-то в глубине его собачьего сердца, где-то в самых дальних клеточках затюканного дрессировкой мозга жила щемящая тоска по теплым материнским соскам. Иногда он поскуливал во сне, улыбался и вскидывался всем телом.
Рексу снилась уютная конура и бесконечные игры с братьями и сестрами. Ведь не всегда же он гонялся за людьми, не всегда крался по следу и сидел в засаде. Было и у него беззаботное щенячье детство и простые щенячьи радости.
Все это разом промелькнуло в голове Рекса, он еще сильнее заколотил хвостом и потянулся к щенкам. Обнюхал одного, другого, третьего… Ах, как хорошо!
А глупые лобастые крепыши возились в соломе, тявкали, гонялись друг за другом, кувыркались, ползали по Рексу. Иногда наступали на рану. Рекс напрягался, стискивал зубы, но, чтобы не испугать несмышленышей, даже не вздрагивал.
Тем временем Виктор взял большую миску, налил в нее похлебки и поставил в закуток. В первый момент Рекс окаменел. Снова резанул старый, ненавистный запах. Больше того, он понял, что беспокоило его и в щенках: на шее болтались тряпки, разящие человеком. А впрочем, главное сейчас не это, главное — рядом живые, теплые комочки!
Но комочки проголодались. Они дружно ринулись к миске и так смачно начали хлебать, что Рекс не выдержал и подполз ближе. Хорошо знакомый запах грибной похлебки и надоевший запах человека. Настолько надоевший, что Рекс решил уже не обращать на него внимания.
А щенята лакали взахлеб. Рекс потянулся к миске. Хлебнул раз. Другой. А потом рядом с тремя крохотными мордашками в суп ткнулась здоровенная морда Рекса, и так споро заработали четыре собачьих языка, что через минуту на соломе стояла досуха вылизанная миска.
— Ну что, капитан, поняли, что значит ребенок? — ухмылялся Мирошников.
— Еще бы! Этого я никак не ожидал. Результат потрясающий!
— Да-а, дети, они, конечно… Однако, товарищ капитан, мне пора. Щенят-то надо бы того… достать, — поднялся старшина.
— Доставайте.
— Не-е, я не малец-оголец. Меня он так хватанет, что сразу загремлю в госпиталь.
— Да ладно! — вскочил вдруг Санька. — Нашли кого бояться. Я таких волкодавов сачком ловил, и не полудохлых, а на всех четырех!
Рекс лежал в дальнем углу и совсем уж было задремал. Правда, одним глазом нет-нет да и косил на щенят, которые растянулись там, где ели. И вдруг он увидел, как маленький противный солдатик тянется через загородку и вот-вот схватит щенка! Какая-то невероятная сила подбросила Рекса в воздух, он вскинулся и так злобно гавкнул, что Санька поспешно отдернул руку. Рекс боялся испугать щенят и гавкнул всего один раз, но и этого было достаточно. Стало ясно, что сейчас с ним лучше не связываться.
Громов решительно вывел старшину и Саньку из блиндажа. Если бы он знал, как много этим сделал! Если бы обернулся и увидел глаза Рекса! Первый раз Рекс смотрел в спину этого человека без ненависти, не примеряясь к шее. Первый раз в его желтоватых глазах затеплилась благодарность. Но Громов не обернулся. Он спешил к артиллеристам, чтобы любой ценой отстоять щенят.
А щенки повалились вразброс и задремали, но быстро замерзли. Тогда они сбились в кучку, прижались к теплому боку Рекса и, блаженно посапывая, заснули. Была ли собака счастливее Рекса? Он проваливался в дрему, млел, замирал от счастья, но так и не заснул — Рекс сделал чисто собачий вывод: крохи нуждаются в его защите.
Часа через два вернулся Громов. Щенят он отвоевал. Временно, конечно, но отвоевал. За три дня, на которые согласились артиллеристы, можно попытаться побороть в Рексе и недоверчивость, и злобу.
Когда Виктор спустился в блиндаж, Рекс не спал. В общем-то, в присутствии этого человека он никогда не спал. Вот и сейчас, услышав знакомые шаги, Рекс привычно напрягся. Но зубы почему-то не заныли, не заколотилось бешено сердце. И уж совсем неожиданно для себя Рекс широко зевнул и мгновенно уснул.
Сладко спали щенята. Привычно пахло человеком. Привычно, но не тревожно. Уж если Рекс доверил ему малышей, значит, вражде конец.
Атмосфера в блиндаже стала совсем другой — напряженность исчезла. Теперь главное не увлечься, не спешить. Один непродуманный шаг — и тонюсенькая ниточка доверия лопнет.
Вечером Виктор смело вошел к Рексу и поставил миску супа. Щенята бросились к похлебке, но Рекс уже вошел в роль воспитателя. Он деловито хватал их за шиворот и рассаживал вокруг миски. Щенята нетерпеливо поскуливали. Рекс строго рычал, вразумляя невоспитанных малышей. Потом подполз к миске, понюхал, попробовал на вкус и только после этого подпустил к ней щенят.
Теперь уже не было бестолковой возни, никто не лез в миску с ногами, не пытался напустить в нее лужу: Рекс строго следил за порядком и одергивал озорников.
Бедные дворняжки, разве они знали, что такое собачья родословная, что такое чистая кровь, не позволяющая вести себя непристойно даже щенку! Но учитель был строг и, главное, с такой огромной пастью, что малыши покорно ему подчинялись. Продолжалось это, правда, недолго. Один все же ухитрился влезть в миску. Рекс потянулся, чтобы его вытащить, но не достал. Можно было подползти, но тогда бы он оттеснил двух других. Рекс осторожно уперся в землю одной ногой… другой. Напрягся и… встал на все четыре лапы. Его пошатывало, ноги мелко дрожали, но не подламывались. Рекс осторожно переступил. Нет, стоять трудно. Тогда он сел на задние лапы, твердо опираясь на передние. Ничего. Держат.
Теперь Рекс легко достал шалуна, слегка встряхнул и усадил на место. Щенок виновато свесил уши и принялся вылизывать дно миски.
— Ну вот, — обрадовался Виктор. — С ногами полный порядок. Теперь, Рекс, все зависит от тебя: надо больше ходить. Но где? Не в этом же загоне. Что ж, видно, пришла пора выбираться наружу. Но не сегодня. Денек потолкайся в блиндаже, а завтра — на волю.
Утром Рекс довольно легко встал на ноги, но ходил неуверенно.
Виктор позвонил доктору Васильеву:
— Коля, по-моему, можно снимать гипс. Рекс уже ходит.
— Сейчас буду.
— Захвати Машу. Из меня ассистент неважный.
— Сейчас буду, — повторил доктор, будто и не слышал упоминания о Маше.
Николай не заставил себя ждать.
— Ну что ж, могу тебя поздравить, — серьезно сказал после осмотра Рекса доктор. — То, что ты сделал, уже победа. Собака стала на ноги, в глазах нет злобы, и, кажется, вот-вот признает в тебе хозяина.
— Нет, Коля, до победы еще далеко. Выходить собаку — полдела. Впереди самое трудное — заставить ее работать. Ума не приложу, как к этому подступиться. Прочитал все книжки, инструкции… Но ведь у меня никогда не было даже щенка, не то что такого зверя.
— Ничего-ничего, главное, действуй по науке. И… будь это в мирное время, я бы посоветовал тебе застраховаться от увечий. Но ведь тебя чуть не каждую ночь гоняют за «языком», а мне прислали уйму перевязочного материала, так что скоро — наступление. А гипс снимать можно, ты прав.
