Андрей Серба - Наш верх, пластун
– Конечно. Моим разведчикам сдался фельдфебель Краус, который прекрасно знает ефрейтора Шульца и смог на допросе подробно описать его внешность. Все сходится, пластун.
– Какие выводы сделало твое начальство?
– Те же, что и ты. Вначале крупные чины бросили нам в заповеднике как приманку свою мелкоту, сейчас с помощью специально отпущенных в наш плен бывших дезертиров привлекают внимание к ущелью с сыроварней. А сами тем временем выдвигаются к перевалу по какому-то совсем другому, неизвестному нам маршруту. Но поскольку эта их уловка разгадана, в штабе бригады приняты нужные меры. Ущелье с сыроварней уже перекрыто, сформировано также несколько групп, которые перережут фрицам и другие возможности пути движения к перевалу. Нам приказано ночью отдохнуть, утром отправить в медсанбат раненого и быть готовыми к выполнению возможного нового задания. С твоим командованием все согласовано.
– Ну и добре. – Вовк поднял голову, взглянул на темные тучи, медленно плывущие над вершиной седловидной горы. – А сейчас, друже, давай поторапливаться. Сдается мне, що дождичка нам ночью не миновать. А потому пора спускаться навстречу сержанту.
Забившись под большой куст, почти до земли опустивший свои ветви, и закутавшись от комаров в плащ-палатки, Кондра и Микола лежали рядом в дозоре. Три часа назад группы сержанта и Вовка соединились, уже вместе отыскали у болота нужную просеку и до прибытия машины с врачом расположились на отдых. Присмотрев невдалеке от просеки сваленную ветром сосну, казаки расчистили и углубили образовавшуюся под ее вывороченными наружу корнями яму, натаскали в нее лапника и устроились там на ночлег. Куст, где затаились дозорные, рос на пригорке почти у сваленной сосны, и из-под него хорошо просматривались все подходы к яме.
Позади был трудный, полный смертельной опасности день, и уставшее, словно налитое свинцом, тело требовало отдыха. Но мысли сержанта были далеко от обступившего его со всех сторон чешского леса и не имели ни малейшего отношения к пережитым им сегодня событиям. Воскрешенные памятью картины прошлого возникали перед глазами особенно часто в последние дни, когда война осталась позади и впереди все отчетливее стала вырисовываться перспектива возврата к прежней довоенной жизни. Той, от которой он за последние четыре года успел настолько отвыкнуть, что она порой воспринималась как нечто сказочно-далекое и даже нереальное.
Легкий толчок кулаком в бок заставил Кондру в тот же миг отвлечься от воспоминаний. Это был сигнал, которым лежавший рядом, но ведущий наблюдение в противоположном направлении Микола предупреждал его об опасности. Сержант, сразу забыв о всем постороннем, медленно и осторожно повернул голову, внимательно всмотрелся туда, куда был направлен взгляд напарника. И затаил дыхание. В двух десятках шагов от них, прильнув грудью к стволу дерева, с автоматом в руках стоял эсэсовец.
III
Высокий, с каской на голове и закатанными по локоть рукавами черного мундира, с большим рюкзаком за плечами, он внимательно разглядывал лежавшую перед ним просеку. Так отчего медлит фашист, что высматривает? Два прыжка – и ты уже на другой стороне. Эсэсовец, словно подслушав мысли пластуна, на мгновение присел и метнулся в заросли уже на противоположной стороне просеки.
Первый фашист пропал в темноте, а на его месте за стволом дерева вырос новый эсэсовец. С таким же огромным рюкзаком на спине и шмайссером на груди. Перехватив поудобнее автомат, он рысцой пересек просеку и исчез в лесу. Может, это те два фашиста, что вчера вечером ускользнули от группы взводного? Что ж, в таком случае их песенка спета.
Но что это? За тем же деревом стоят уже двое, а за соседним кустом притаился еще один. Замеченные Кондрой немцы стали поодиночке перебегать просеку, а из леса появились новые фигуры. «Семь… девять… одиннадцать», – считал сержант мелькавших перед глазами фашистов. Вот на какой-то миг движение немцев через просеку прекратилось, а затем на нее вышли сразу двое. Оба без рюкзаков и автоматов, с флягами и пистолетами на поясных ремнях. Медленно, как на прогулке, они пересекли просеку и так же не спеша углубились в лес. Тройка проследовавших за ними фашистов тоже была без рюкзаков, но сгибалась под тяжестью громадных чемоданов. «Двадцать один», – прошептал сержант.
Выждав еще некоторое время – не появится ли кто из отставших от основной группы фашистов? – Кондра обменялся с Миколой понимающим взглядом и осторожно пополз к яме, где коротали ночь остальные пластуны. Там он вначале проверил надежность веревок на ногах и руках спящего пленного фашиста, затем притронулся к плечу взводного, прикорнувшего в углу ямы.
– Щось стряслось? – скорее догадался, чем услышал его вопрос Кондра.
– Швабы, – так же тихо прошептал сержант.
– Где?
– Только що были в двух десятках метров.
– Сколько?
– Двадцать один… все эсэс.
– Приятненькое соседство, – задумчиво произнес Вовк. – А потому, казаче, ступай немедля к пластунам и проследи, щоб службу несли как положено. Обстановку сам знаешь.
Когда сержант, бесшумно выскользнув из ямы, растворился в окружающей темноте, взводный опять обратился к старшему лейтенанту:
– Все ясно?
– Как день. Сколько ни хитрили фрицы, а сейчас все стало на свои места. А хитро задумали, сволочи…
– Да, хитро, – согласился Вовк. – Надеялись, що мы станем искать и поджидать их где угодно, только не на старых хоженых дорожках. Ведь даже зверь обходит места, где хоть раз встречался с опасностью.
– Вот и ответ на все твои прежние вопросы, – сказал старший лейтенант. – Типа того, зачем фрицы полезли на мост и объявились у складов, для чего напали на машину с казаками. Просто они всеми силами старались убедить нас, что специально отвлекают в этом месте наше внимание от какого-то другого маршрута, которым, их важные чины задумали махнуть через перевал к союзничкам.
– Коли имеешь ответы на все мои вопросы, ответь на последний: що надумал делать сейчас?
– Что делать? – удивленно переспросил старший лейтенант. – Сообщить обо всем случившемся в штаб, получить подкрепление и организовать преследование фрицев… если, конечно, это будет нам поручено. Все просто и без затей…
– Иной думки не имеешь?
– Это какой еще? – насторожился старший лейтенант.
– Ну, хотя бы такой, що начал накрапывать дождь. И покуда дождемся подмоги, следов наших швабов не сыщешь и днем с огнем. А перевал рядом… в каких-то трех-четырех ночных переходах.
Старший лейтенант сбросил с головы капюшон маскхалата, обратил кверху лицо.
– Н-да, действительно дождем пахнет, – сказал он, снова накрывая голову капюшоном. – Ну и что из этого?
– А то, що погоню надобно начинать немедля. К утру да еще после дождя наверняка след потеряем. А перевал, повторяю, рядом.
– С кем же ты собираешься начинать преследование? – насмешливо поинтересовался старший лейтенант. – Нас всего девять человек, из них один раненый. Да еще гиря на ногах – пленный фриц…
– При раненом и пленном достаточно пары человек… остается шесть. Вцепимся сразу швабам в хвост – никуда им от нас не деться.
– Опять ты за свое, – устало произнес старший лейтенант. – Можно подумать, что имеешь задание своими руками уничтожить всех фрицев, которые по здешним горам шныряют. Или забыл приказ: дождаться машины с врачом и затем действовать согласно полученным распоряжениям. Начальству из штаба виднее, чем нам заниматься…
– Тот приказ был получен вечером, а сейчас обстановка в корне изменилась. И потом, приказ адресован тебе, а у меня свои командиры имеются. Посторонись…
Взводный притиснулся к рации, надел на голову наушники, стал крутить ручки настройки. Старший лейтенант, примостившись рядом, с интересом наблюдал за казаком.
– «Каштан»? – раздался голос пластуна. – Это я, «Фиалка». Дай мне дежурного по штабу. Товарищ майор? Здравия желаю! Говорит младший лейтенант Вовк. Вы в курсе дела? Докладываю последнюю обстановку. В квадрате 16-45 обнаружена группа фашистов в составе двух десятков швабов. Командуют ими бригаденфюрер СС и гестаповский штурмбанфюрер. Имеют думку махнуть через перевал к союзникам. Принял решение начать преследование и не допустить их бегства. Прошу утром выслать подмогу и перекрыть все пути к перевалу со стороны указанного квадрата. Как меня поняли?
Наморщив лоб, взводный выслушал невидимого собеседника. Снова припал губами к микрофону.
– Вас принял, повторяю приказ. При раненом и пленном оставляю двух казаков, а с остальными начинаю преследование. В бой без нужды не ввязываюсь, действую согласно обстановке и дожидаюсь подмоги. Считая бригаденфюрера военным преступником, подлежащим суду военного трибунала, принимаю меры для захвата его живьем. Держу связь со штабом каждые три часа. Сеанс заканчиваю и приступаю к выполнению задания. Все верно? Тогда конец передачи… Взводный выключил рацию, снял наушники.
