Елизавета Паршина - Разведка без мифов

Маша замолчала. Несколько секунд она пыталась подавить слезы, но не смогла. Когда мы — русские девушки — поехали в Испанию, мы как-то внутренне подготовились встретить лишения, опасности и даже те страшные минуты, которые все же не хочется называть смертью. Но мы оказались совершенно неподготовленными видеть гибель товарищей. Думаю, что на войне это и есть самое тяжелое… Я знала Машу много лет. Мы вместе учились, потом работали, но я первый раз видела, как она плачет. Невольно подумалось, что если город придется оставить, то могила Казимира окажется у фашистов. От этой мысли стало еще тяжелее.

Вечером в штабе стало известно, что атаки противника прекратились почти повсеместно, наступило временное затишье. Во всех донесениях с фронта одни и те же просьбы: оружия и патронов. Оружия не было, патронов тоже. В штабе решили немедленно подорвать все мости на горных дорогах, ведущих к Малаге. Эта операция была поручена нашему разведотряду. В трудных случаях Артуру приходилось самому становиться во главе отряда. Хосе был всего лишь прошедшим действительную службу сержантом, имевшим очень небольшой боевой опыт. В горах севернее Малаги имелось всего три-четыре удобных для наступления ущелья, но самым опасным командование считало направление Гранада — Альгама — Велес-Малага: если противнику удастся перерезать его, то группа войск, защищающих город, окажется в мешке. На этот участок фронта мы и отбыли в первую очередь.

Мы выехали всем отрядом с запасом динамита, не дожидаясь утра. Дорога на Велес-Малагу шла по берегу моря. Самое благоразумное — ехать ночью. В предрассветном воздухе еще держится ночная прохлада. Начинают светлеть дальние вершины Сьерра-Невады, но отроги Альпухары еще покрыты зловещей мрачной чернотой. Маленький городок Велес-Малага примостился на территории, замкнутой скалистыми склонами гор. На небольшой возвышенности развалины мавританской крепости, но их можно заметить, если знать заранее. В окрестностях городка мавры жили с давних времен, но после восстания в конце пятнадцатого века большая их часть была уничтожена. Сколько же войн перевидала испанская земля, и сколько крови пришлось ей принять…

Вскоре дорога отступила от моря и втянулась в ущелье. Машина пошла медленнее. Артур спит, а я не могу, мне все это еще очень непривычно. Фары не зажигали, шофер едва различал перед собой дорогу, и где-то на повороте мы наткнулись на колонну стрелков. К счастью, никто не пострадал, но фары пришлось зажечь, иначе дальше ехать было опасно. Когда начало светать, стали различимы медленно идущие навстречу группы бойцов. Некоторые с винтовками, но большинство без оружия. Я уже знала, что на фронте не все вооружены, и все же не предполагала, что их так много. Не удивительно, что они, безоружные, отступали. Артур велел остановиться и разыскать кого-нибудь из офицеров. Наши бойцы выпрыгнули из грузовика и закурили. Я впервые увидела их при дневном свете. С виду это были обыкновенные рабочие ребята, одетые в спецовки и обутые в веревочные альпаргаты — матерчатую обувь с веревочными подметками. На головах самые различные шляпы, береты, андалузские сомбреро и горро, похожие на наши пилотки. Среди бойцов несколько человек довольно пожилых и один седой старик: малорослый, щуплый, но очень подвижный и энергичный. К моему удивлению, большинство бойцов оказалось белокурыми и голубоглазыми. Может быть, это потомки готов или англосаксов. Другие были черноволосыми и кареглазыми, какими я и представляла себе раньше всех андалузцев. Тримотор, то есть Хосе, был коренастым, но довольно высоким мужчиной; приземистым он казался из-за массивных плеч и привычки сутулиться. Лицо немного монгольского типа и карие чуть узковатые глаза. В прошлом крестьянин, он последние годы работал на рудниках, как и большинство бойцов отряда. Они очень дружелюбно поглядывали на меня, улыбались, но не заговаривали, очевидно, помнили неудачный опыт при первой встрече и не хотели меня конфузить.

— Если ты будешь сегодня плохо переводить, то мы все взлетим на воздух, — предупредил Артур, заметив, что я робею вступать в разговор с испанцами.

— А разве твои ребята не умеют обращаться с динамитом? — Спросила я, не на шутку перепугавшись.

— Не все. Есть и хорошие шахтеры-подрывники, но нам еще не приходилось подрывать мосты. Привыкай к андалузскому наречию.

Я подошла поближе и попробовала завязать беседу. Оказалось, что андалузское наречие отличается от кастильского незначительно. Андалузцы избегают произносить на конце слов твердые гласные и часто пропускают букву «д» в последнем слоге, а в общем, понять их не трудно. Бойцы охотно вступили в беседу, только очень громко кричали, надеясь, что так я лучше пойму, и внимательно следили за моей жестикуляцией. Наверно, она им казалась необычной. Я уже заметила, что некоторые жесты испанцы воспринимают как нечто противоположное, они вкладывают в них другой смысл. Когда русские хотят придать больше убедительности своим словам, они ударяют себя в грудь. Испанец при аналогичных обстоятельствах ударяет в грудь собеседника, а когда хочет подозвать его к себе, машет рукой точно так же, как делаем мы, когда хотим его прогнать. Лучше всех меня понимал шофер грузовика Клаудио. Он старший брат Хосе и в отряде пользуется особым уважением. Клаудио от рождения хромой, но шофер он прекрасный. Мне очень нравится его лицо: доброе, открытое, с чуть грустной улыбкой. У него большие серые глаза, внимательный взгляд и манера слушать, слегка наклонив голову. В отличие от других андалузцев, он при разговоре почти не пользуется жестикуляцией, только иногда приподнимает руку ладонью вверх, как будто ему хочется немного подержать слово, прежде чем отдать его слушателю.

Самый шумный и веселый — Ретамеро, молодой шахтер с быстрыми светлыми глазами и плутоватой улыбкой. Он больше любит слушать, чем говорить. Уклончиво отмалчивается, когда обращаются к нему лично, в основном по вопросам дисциплины, и любит выступать, когда с вопросами обращаются ко всем. Амарильо, человек уже немолодой, немного хмурый и быстрый в работе — наоборот, отвечает только на вопросы, заданные ему лично. В других же случаях равнодушно отводит глаза или просто поворачивается спиной: меня, мол, это не касается. Оказалось, что наши бойцы обладают большим чувством такта, они меня ни о чем не спрашивали, больше рассказывали о себе.

— В общем, дело пойдет, — сказала я, вернувшись к Артуру. Он посмотрел на меня с недоверием и промолчал.

Между тем, время шло, а нам не встретился еще ни один офицер. Навстречу шли только бойцы. Наконец, показался один немолодой человек в военной форме с офицерскими знаками различия. Какими точно, я еще не разбирала. Поздоровавшись, он назвался командиром части, занимавшей оборону около мостов, к которым мы и направлялись.

— Там уже никого нет, — ответил он на мои вопросы. — Начали отступать, как только стемнело.

— Почему оставили позиции?

— Противник обходит нас по дну ущелья, мои разведчики донесли, что движется колонна численностью до полка, а у меня неполный батальон.

— Приказ имеете?

— Со штабом связь потеряна, но оставаться и быть отрезанными бессмысленно.

— Я только что из штаба. Приказа об отступлении не было.

— Вы можете дать мне об этом письменное подтверждение? — Спросил офицер, настороженно прищурив глаза.

— О чем? Что не было приказа? Вы, простите, военный или гражданский человек?

— Я полковник.

— Странно…

Я поняла, что последнюю реплику переводить не следует, и молча кивнула головой. Как бы угадав наши сомнения, полковник горячо заговорил:

— Солдаты начали отступать без всякого приказа, многие офицеры уже оставили свои подразделения и ушли в город спасать семьи. Из тех, кого я послал в штаб для связи, никто не вернулся… Я не могу удержать фронт, а ведь главные силы противника еще в бой не введены

Артур заметил, что в таком ущелье можно сдерживать наступление и превосходящих сил противника.

— Однако для этого надо иметь, как минимум, оружие, — раздраженно парировал офицер.

Это было правдой.

Итак, территория, на которой нам предстоит подрывать мосты, нашими войсками уже оставлена. Надо торопиться. Бойцы быстро заняли свои места в кузове машины, и мы поехали дальше. Ущелье все суживалось. Зеленые склоны сменились каменными отрогами. Наконец, впереди показались мосты. Один шоссейный, другой железнодорожный. Оба были перекинуты в самой узкой части ущелья, где не имелось объездов. Машины остановились за выступом скалы, и бойцы начали разгружать инструмент и динамит. В это время на противоположном берегу среди загромождавших русло камней петлистого ручья, показалось несколько бойцов. Некоторое время они с любопытством наблюдали за нами, потом начали окликать. Узнав, что мы собираемся взрывать мосты, солдаты попросили подождать, пока они переберутся на нашу сторону. Через несколько минут на шоссе на противоположном склоне вытянулась колонна человек в сто. Двигались они быстро и уже через пятнадцать минут все были здесь. Это был какой-то отставший отряд без командира. По их словам, противник был километрах в десяти за их спиной.