Масатаке Окумия - Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945
Морская база Куре находилась примерно в двадцати милях к югу от центральной части Хиросимы.
Я прервал его: «Ты не знаешь, был ли это воздушный налет или какой-нибудь взрыв на поверхности?»
«Я не знаю, что это было. Было замечено лишь несколько „В-29“, вот и все».
«А какая там погода?»
«Отличная».
«Ладно. Позвони мне, как только узнаешь что-нибудь еще».
От всего этого меня охватила тревога. Не находилось обычного объяснения этой «яркой вспышке» и «огромному облаку». Я чувствовал, что произошло что-то ужасное. Стал расспрашивать членов морского Генерального штаба, но безуспешно. Никто не имел представления о том, что могло случиться в Хиросиме. Правда, было одно место, где можно было получить ответ, и я позвонил капитану 1-го ранга Ясуи из морского бюро аэронавтики.
Я пересказал ему все детали, которые сообщил мне капитан Хироки. Ответ капитана Ясуи ошеломил меня. Я ясно помню его слова, что «…это могла быть атомная бомба, но уверенно сказать не смогу до тех пор, пока сам не увижу город…».
Атомная бомба! А ведь это было возможно! Эти слова пробудили в моем мозгу прошлые события. Я вспомнил, что много времени тому назад на флоте на секретных совещаниях обсуждалась возможность создания атомного оружия. Базовая теория не являлась секретом. Несколько лет назад флот обратился к доктору Аракацу из университета Киото, где работал блестящий ученый, доктор Юкава, с просьбой изучить такие возможности. Армия тоже рассматривала теорию атомного оружия. Доктор Нисина из научно-исследовательского института изучил этот вопрос в деталях. Но эта работа вряд ли была чем-то большим, нежели просто научное исследование.
Мог ли враг на самом деле использовать такое фантастическое оружие?
В это время последовало несколько звонков из армейского Генерального штаба. Армия была встревожена; там не могли связаться с Хиросимой ни по телефону, ни по радио. Хиросима была важным стратегическим центром армейских операций, и их встревожило это сообщение.
Перед самым полуднем нам снова позвонили из Куре.
«В 8.15 утра сразу же после того, как два „В-29“ на большой скорости пролетели над городом, возникла испепеляющая вспышка, подобная разряду молнии. За ней послышался неожиданный рев. В следующие мгновения по всему городу стали рушиться дома. Как будто гигантский стальной кулак внезапно опустился на Хиросиму. Везде заполыхали пожары. Все смешалось. Из-за бушующего пламени и потоков беженцев стали невозможно добраться ближе, чем к Каидачи (примерно пять миль к юго-востоку от города)».
Эти сообщения были просто невероятными. Все было так неожиданно. Невзирая на происшедшее, было необходимо, чтобы я, командующий морской ПВО метрополии, оказался на месте событий. Штаб приказал мне направиться в Хиросиму вместе с капитаном Ясуи и лично расследовать, что произошло. В тот же день мы вылететь не смогли, несмотря на свою тревогу. Дело в том, что вражеская авиация совершала один налет на Японию за другим.
На следующий полдень, 7 августа, мы с трудом вылетели из Токио. Вначале собирались провести детальное обследование с воздуха, но ко времени прилета в Хиросиму солнце уже село. Однако даже на второй день представившаяся нам картина казалась невероятной. Призрачное жуткое свечение исходило из пораженного города. Все еще догоравшая Хиросима испускала темно-красный мерцающий свет, который отражался в черном дыме, поднимавшемся от земли.
Вскоре наш транспортный самолет заскользил по посадочной полосе на морской авиабазе Ивакуни. Рано утром следующего дня мы устремились в Хиросиму.
Никогда и ничто – ни фильмы, ни журналы, ни книги, ни красноречивые рассказы – не сделают до конца понятным то, что произошло в Хиросиме, человеку, если он своими глазами не видел, что случилось с городом после того, как упала бомба. Это жуткое зрелище просто находится за пределами возможности описать его словами. Холодная, напечатанная на бумаге или воспроизведенная на пленке информация не может нести звуки, и запахи, и «ощущения», царившие в разрушенном городе.
О хаосе в Хиросиме слышали многие, но все тысячи историй не воспроизведут вызывающих содрогание, пронзительных криков жертв, которые уже находились за пределами всякой возможной помощи. Они не покажут вам пыль и пепел, вихрящиеся вокруг обгоревших трупов, скорчившихся в неописуемой агонии, судорожное дерганье пальцев, по которым только и видна агония. Просят дать воды предметы, которые только что были человеческими существами.
Словами не передать ошеломляющего, удушающего, вызывающего рвоту зловония, но не от мертвых, а от опаленных живущих мертвецов. Внешне не пострадавшие или слегка раненные люди укладывают этих обожженных, умирающих мужчин и женщин на дощатые помосты и маты длинными, безличными рядами, как разлагающуюся рыбу, так, чтобы, когда те умрут, их тела не мешали людям, оказывающим помощь все еще живым. Сколько раз рассказывалась эта история, но все равно не передать всю глубину потрясения видом молодой матери, которую я застал в агонии. Ни одного слова не сорвалось с ее покрывшихся волдырями губ, ее живот был распорот, кишечник весь наружи, в пепле и пыли, а живой, но нерожденный ребенок лежал подле нее, облепленный кровью и грязью.
Такой я увидел Хиросиму. Даже сегодня не все еще ясно в этой истории, ибо невозможно перечислить все, что подсознание отказывается хранить в памяти. Я все еще не услышал ни одного рассказа о белом солдате, военнопленном, которого мы можем именовать лишь белым человеком, чье страшно обожженное тело распростерлось всего лишь в двухстах метрах от эпицентра взрыва. Это было прямое человеческое жертвоприношение атому его соотечественников или, по крайней мере, его союзников.
Там, где была Хиросима, остался лишь грязный коричневый шрам на лице Земли. Люди буквально ничего не делали, да они и не могли ничего сделать, чтобы выбраться из этой невероятной беды, обрушившейся на них. Прилетевшие со мной штабные офицеры из Токио и другие, прибывшие позже, подключились к оказанию первой помощи.
Спустя шестнадцать часов после атомного взрыва офицеры разведки впервые узнали, что на самом деле разорвало город на куски. По радио прозвучало американское объявление об атомной бомбе.
Три дня спустя, в 7.50 по японскому времени, сирены воздушной тревоги завыли над Нагасаки, который лежал в начале длинного залива, образовывавшего лучшую природную гавань на Кюсю. Город простирался по двум долинам, по которым текли две реки. Жилой и промышленный районы разделял горный отрог, осложнявший неправильную планировку Нагасаки, и из-за которого застроенная часть города составляла менее четырех квадратных миль из всей городской площади в тридцать пять квадратных миль.
Нагасаки считался одним из крупнейших морских портов в Южной Японии и был очень важен для наших вооруженных сил из-за своих многочисленных и разнообразных промышленных предприятий. Они выпускали оружие, корабли, военное снаряжение и другую продукцию. По узкой городской полосе к югу размещались сталелитейные заводы «Мицубиси» и верфи, а на севере распростерся торпедный завод «Мицубиси-Ураками». В отличие от индустриальной части города жилые районы состояли из хрупких деревянных домов с черепичной крышей, сближенных до расстояния, особенно опасного в случае пожара.
Воздушная тревога прозвучала в 7.50 утра, но через сорок минут – после сигнала отбоя – люди покинули убежища. Когда в 10.53 наши наблюдатели заметили два «В-29» высоко над городом, они посчитали, что ведется воздушная разведка, и не объявили воздушной тревоги. Однако, увидев «В-29», несколько сот человек устремились в убежища. Всего лишь девять дней назад на город были сброшены высокомощные бомбы, и некотрые из них упали на верфи и район доков. Другие взорвались на сталелитейном заводе «Мицубиси» и на артиллерийском заводе, а шесть бомб врезались в медицинский колледж и госпиталь Нагасаки, причем было три прямых попадания. Хотя эти бомбы принесли незначительные разрушения, они напугали население, которое было склонно верить, что ужасные налеты с зажигательными бомбами еще ожидают город впереди.
В 11.30 возникла ослепительная вспышка взрыва, такого же, как тот, что уничтожил Хиросиму чуть менее семидесяти пяти часов назад. Еще один город примкнул к растущему списку японских уничтоженных или разрушенных центров.
Даже самые твердолобые в правительстве уже не видели причин продолжать безумие, сопротивляясь врагу, который угрожал обрушить на Японию град таких бомб.
15 августа 1945 года, когда страна буквально была поставлена на колени, император принял условия капитуляции.
Вскоре после капитуляции армия объявила, что в Хиросиме погибло 78 150 человек, 51 408 было ранено или пропало без вести, что полностью уничтожено 48 000 домов, а 22 178 других сооружений было повреждено. Не менее 176 987 человек осталось без крова. В Нагасаки погибло 23 753 человека и было ранено 43 020 человек.
