Михаил Зефиров - Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа

Нина Дёгтева вспоминала, как она сама едва не стала жертвой щипача: «Надо было быть очень внимательным. Однажды я, уже будучи студенткой, поехала на Канавинский рынок за мылом. В руках у меня был портфель с учебниками. Я шла, глядя по сторонам, и вдруг какая-то женщина мне говорит: „Девушка, у вас сейчас книги вывалятся!“ И тут я увидела, что мой портфель разрезан. И произошло это совершенно незаметно. В результате мне пришлось все предназначенные для мыла деньги истратить на ремонт портфеля».

С 1 июля 1941 г. по ноябрь 1943 г. в Горьковской области, без учета областного центра, были только официально зарегистрированы 54 396 преступлений, в том числе 119 классифицированных по статье «бандитизм», 111 вооруженных ограблений, 260 грабежей, 150 умышленных убийств, 229 случаев нанесения тяжких телесных повреждений и 412 хулиганств в дерзкой форме.

Обращает на себя внимание статистика воровства. За указанный период были зарегистрированы 10 540 краж с государственных объектов, около 12 000 прочих краж и 761 случай скотокрадства. Воровали даже книги из библиотек. По статье «мошенничество» завели 906 уголовных дел! Согласно официальной статистике органов милиции, по всем этим делам были арестованы 31 485 человек, а процент раскрываемости составил 90,1. [485 — ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 3306, Л. 8395.] Последняя цифра, конечно же, вызывает большие сомнения.

Одновременно у преступников за это время удалось изъять около 3,5 миллиона рублей, 77 тонн хлеба, 234 кг сахара и промтоваров на сумму почти два миллиона рублей. Поражает и число других милицейских трофеев. Только с 1 июня по октябрь 1943 г. у преступников были конфискованы семь пулеметов, 77 винтовок, 350 пистолетов и автоматов, 60 гранат, 142 единицы холодного оружия и большое количество боеприпасов.

Большой вклад в криминальную войну вносили несовершеннолетние. В 1942–1943 гг. ими были совершены 2729 зарегистрированных преступлений, в том числе 107 грабежей и разбоев. По указанным делам милицией были арестованы 1594 подростка, в том числе 952 в возрасте до четырнадцати лет. [486 — ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 3306, Л. 83–95.]

27 января 1943 г. профессор Добротвор писал в своем дневнике: «Идут разговоры о бесчисленных грабежах, фактах бандитизма на улицах г. Горького. Занимаются этим делом подростки 12–16 лет. Вооружены ножами, дубинами. Сейчас установили систему дежурств на улицах (выделяют дежурных по линии учреждений)». [487 — Забвению не подлежит, с. 529.]

Отчасти это объяснялось отсутствием должного надзора за несовершеннолетними со стороны родителей. Большинство из них работали на военных предприятиях, смена на которых длилась двенадцать часов. Если прибавить к этому дорогу до дома, стояние в очереди за хлебом и т. п., получается, что времени оставалось только на сон, да и то впритык. Воспитывать, а уж тем более осуществлять надзор за детьми было просто некогда. Не было на это времени и у колхозников.

Осенью 1942 г. в Починковском районе Горьковской области были пойманы одетые в лохмотья дети, воровавшие картофель и зерно с колхозных полей. Выяснилось, что «урожай собирали» воспитанники районного детского дома. И делали они это отнюдь не от хорошей жизни. При проведении дальнейшего расследования местные милиционеры раскрыли преступную группу, а, по сути, банду, состоявшую из сотрудников данного учреждения. Всего по делу были арестованы семь человек, в том числе директор детдома Новосельцев, бухгалтер Сдобнов, кладовщица Мухина и другие лица. При обысках у них были изъяты 14 детских пальто, семь костюмов, 30 метров сукна, 350 метров мануфактуры и другое незаконно присвоенное имущество, с большим трудом выделенное государством в это суровое военное время.

Дети войны.

Следствие установило, что путем недодачи полагающейся нормы хлеба и продуктов указанные преступники только в течение 1942 г. расхитили семь тонн хлеба, полтонны мяса, 380 кг сахара, 180 кг печенья, 106 кг рыбы, 121 кг меда и т. д. Все эти дефицитные продукты работники детдома распродавали на рынке либо просто сами проедали. Только один товарищ Новосельцев ежедневно получал на себя и членов своей семьи пятнадцать порций завтраков и обедов. За счет воспитанников неплохо питался и остальной обслуживающий персонал. Детей же кормили «блюдами», приготовленными из гнилья и овощей, ссылаясь при этом на плохое снабжение. За весь 1942 г. им лишь один раз выдали по одной конфетке к 25-й годовщине Октябрьской революции. [488 — ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 3398, Л. 9.]

Надо сказать, что государство, несмотря на тяжелое военное время, все же выполняло свои обязательства перед детьми, оставшимися без родителей. Неуклонно соблюдались нормы выдачи продуктов, регулярно выделялась и одежда. Однако всякие сволочи, вроде Новосельцева, использовали это в корыстных целях. Директор, как оказалось, имел тесную связь с заведующим базой снабжения областного отдела народного образования Колесовым и при его соучастии расхищал получаемые для детей белье и одежду. За год ими были разбазарены 14 детских пальто, семь костюмов, 36 метров сукна и другие материалы. Для этого вещи воспитанников детдома, приходившие в негодность, списывались в расход по нескольку раз.

Отношение к детям со стороны воспитателей было не лучше, чем в нацистском концлагере. За малейшее нарушение их сутками держали взаперти в холодной комнате раздетыми и без еды, а также лишали и без того не особо сытных завтраков и обедов.

Почувствовав свою безнаказанность, отдельные члены преступной группы творили настоящий беспредел. Так, 50-летний бухгалтер П. И. Сдобнов за похищение одной конфетки заставил вступить в сожительство 15-летнюю воспитанницу А. Ванину. И что самое удивительное, директор детдома Новосельцев в том же 1942 г. получил от наркомата просвещения почетную грамоту за отличную воспитательную работу. [489 — ГОПАНО, Ф. 3, Оп. 1, Д. 3398, Л. 9.] Все эти фашисты заслуженно были приговорены к длительным срокам заключения.

Впрочем, Починковский детский дом был далеко не единственным примером преступных действий педагогов. Типичным способом наживы было завышение количества учащихся с целью добыть излишки продуктов. Так, в спецсообщении УНКВД Горьковской области в обком партии в январе 1943 г. приводились следующие данные: «В школе № 13 Свердловского района в ноябре 1942 года ежедневно завышался контингент учащихся по 25–27 единиц. Одновременно за счет не посещающих школу учащихся создались излишки 593 порций завтраков.

В школе № 14 за ноябрь 1942 года за счет завышения контингента учащихся создались излишки порций завтраков 583, которые расхищены. В Ждановском районе в школе № 19 в течение I квартала учебного 1942 года на отсутствующих учеников получено и разбазарено 2271 порция, а в школе № 21 2770 порций завтраков». [490 — Там же, Л. 10.]

Тут, надо отметить, что жизнь и быт школьных учреждений в военные годы были нелегкими, и хищениями учителя и администрация занимались не от хорошей жизни. Многие школы были переданы под госпитали, на фронт ушли кадры, да и многие ученики встали за станки. В оставшихся учебных заведениях обучение велось в две-три, а иногда и четыре смены. При этом дети вынуждены были сами запасать дрова для котельных. Учебников не было, а из-за нехватки бумаги писали на старых газетах между строчками. Благо уж чего-чего, а пресса выходила регулярно.

Аналогичные случаи преступлений и невыполнения педагогическими работниками своих обязанностей выявлялись и в других регионах. Так, в ноябре 1942 г. в Саратовский городской комитет обороны было направлено специальное сообщение о тяжелом материально-бытовом положении воспитанников детских домов: «По имеющимся в управлении НКВД данным, во многих детских интернатах воспитанники находятся в исключительно сложном материальном положении, интернаты отапливаются плохо или вообще находятся без топлива, теплой одеждой и обувью дети не обеспечены, в результате несоблюдения элементарных социально-гигиенических правил наблюдаются инфекционные заболевания. Воспитательная работа запущена, среди воспитанников имеются случаи хулиганства и воровства».

В интернате в селе Нестерово в некоторые дни дети вовсе не получали хлеба, словно проживали не в тыловой Саратовской области, а в блокадном Ленинграде. Учеба из-за отсутствия учителей и нехватки помещений была давно заброшена. В интернатах Ровенского района, в селе Волково и других, дети также по нескольку дней вообще не получали хлеба. [491 — Сойма В. М. Указ. соч., с. 113.]

Одним из самых громких в годы войны стало уголовное дело против военнослужащих 10-го учебного танкового полка, расквартированного в Горьком. В данном случае воровская малина расцвела ни где-нибудь, а там, где должны были готовить молодое пополнение для танковых частей, уходящих на фронт.

Началось все с того, что поздней осенью — зимой 1941 г. в милицию стали одно за другим поступать заявления об угонах легковых автомашин, припаркованных в районе Московского вокзала. Место там всегда было людное, а уж в войну особенно: шумный рынок, толпы спекулянтов и постоянная суета. Поблизости, ревя гудками, уходили на фронт эшелоны. И вот тут-то, возвращаясь к своему авто, люди с изумлением обнаруживали пустое место. И никаких свидетелей! Милиционеры сразу же приняли меры: на вокзале были усилены патрули, особое внимание уделялось подозрительным лицам, прогуливавшимся около легковушек; на шоссе и дорогах начались массовые проверки документов у водителей.