Плеяда - Алексей Сергеевич Суконкин
- Так точно, - ответил Диксон, представив, как его двоюродный дядя нагнул командующего. - Ну что, - он повернулся к офицерам, находящимся на пункте управления. – Кто хочет воткнуть российский флаг в это село? – На глаза попался начальник артиллерии, - ты, Запал?
Майор молчал, молчали и другие.
- Ты что, не рад такой чести? – усмехнулся Диксон и убрав с лица улыбку, сказал: - В качестве моего представителя будешь действовать вместе с отрядом «Шторм». В боевых порядках. Связь будешь держать только со мной. Всё понятно?
- Так точно, - тихо ответил Запал.
- Не слышу, майор!
- Так точно, - чуть громче ответил начальник артиллерии.
- Вот так уже лучше, - удовлетворённо ответил командир бригады. – Поезжай, встречай «Шторм». Организуй всю работу.
***
После общей камеры в Знаменской комендатуре, Дизель вместе с остальными «преступниками», под конвоем был доставлен на окраину посёлка Травное, где базировался армейский отряд «Шторм». Расположение отряда было окутано колючей проволокой, словно это было местом лишения свободы, и все права за этой проволокой у прибывших сюда заканчивались. Кто был не согласен с таким утверждением, того быстро приводили в чувство резиновыми палками.
Командир отряда, которого все звали Зверем, на первом же построении всем прибывшим заявил, что его совершенно не волнуют причины, по которым военнослужащие «здесь собрались».
- Курил ты в неположенном месте, или расстрелял по пьянке мирных жителей, исправительные процедуры у всех будут одинаковые – вы должны кровью смыть свой залёт! – говорил Зверь, прохаживаясь вдоль строя и внимательно заглядывая в глаза «залётчикам». – Если кто-то вдруг хочет мне сейчас сказать, что всё это незаконно, пусть говорит, но ничего от этого не изменится, - Зверь улыбнулся, ища поддержку своей шутке среди «штормов», - ну, разве что, место в боевом порядке – такие умники в бой пойдут первыми.
В разношёрстном строю вновь прибывших стояло полсотни человек из самых разных частей и соединений Четвёртой армии, и вся эта масса людей практически безропотно внимала сейчас откровенному глумлению Зверя, который совершенно очевидно получал от своего положения большое удовольствие. Все прекрасно понимали, что вскоре их бросят в бой, откуда выйти живым удастся далеко не всем, и то, до следующего штурма, но никто не смел сейчас противиться разыгрываемому «шоу», обоснованно опасаясь расправы со стороны меньшей по численности, но хорошо организованной и слаженной группы «постоянного состава» отряда, во главе которого стоял Зверь. Не будь новые штурмовики сейчас разобщены и дезорганизованы, или будь среди них сильный лидер, способный повести людей за собой, Зверь бы не смог так паясничать, и скорее всего его бы просто растоптали за выраженное им отношение к стоящим в строю. И Зверь это тоже знал, а потому спешил – эти люди не будут представлять лично ему никакой опасности всего лишь пару дней, пока они не перезнакомятся и не самоорганизуются, и вот за эти пару дней ему нужно было их снарядить, немного потренировать, разбить на группы и отправить на линию фронта, на самый опасный участок – где, встретившись с противником, и приняв для себя новые угрозы и вызовы, штурмовики уже забудут про него, погрузившись в пекло войны. И даже если не забудут, то дотянуться до него, отомстить за унижения, уже не смогут никак.
Чтобы продлить срок разобщённости в коллективе, а значит обеспечить невозможность бунта, есть масса приёмов, наработанных человечеством за многие тысячелетия, и главный из которых – индивидуум должен быть всегда чем-то занят, что не будет позволять ему правильно оценить обстановку, сделать неутешительные для себя выводы и организовать сопротивление. Помните классику – «солдат, не занятый ничем более пяти минут, является потенциальным преступником». Всё это Зверь знал и умел, и именно из-за такой своей компетенции, находился на посту командира отряда, где выполнял важную для военного времени функцию – отправлял людей в ад.
Каждый боевой командир, реально участвующий в организации боевой деятельности войск, знает, что может возникнуть ситуация, преодолеть которую без больших потерь невозможно. И здесь даже не вопрос рациональности использования войск, а вопрос ограниченности сроков на выполнение поставленной задачи, результат которой может быть увязан по плану боевого взаимодействия с множеством других зависимых решений. Либо стоит вопрос сокращения не прямого, а отложенного ущерба, например, немедленный штурм какого-то района потребует определённых жертв, но если промедлить с атакой, то противник нарастит свои силы и штурм проведённый позднее, может стоит наступающему десятикратных жертв. Поэтому опытные командиры, оперирующие подчинёнными не как живыми и смертными личностями, а как возобновляемым в перспективе ресурсом, спокойно идут на такие жертвы, побуждаемые стремлением сэкономить этот человеческий ресурс в будущем. Наверное, кому-то из читателей будет не легко осознать сказанное, но сама сущность войны не подразумевает иных взглядов на достижение победы – легендарная фраза времён Великой Отечественной войны «мы за ценой не постоим» - именно об этом – о чудовищной, с точки зрения человечности, цены победы.
Да, в окопах, среди людей, которых судьба бросила на острие войны, всегда будет зреть личное недовольство подобной постановкой вопроса (основная тема мировых классиков военной литературы), но тысячелетиями отлаженный механизм принуждения к исполнению приказов, не позволит им избежать тяжелой доли, и в стремлении выжить, эти люди будут ломать врага. Слабые, морально смирившиеся со своим положением, скорее всего быстро погибнут, сильные же, в той активности, что позволяет убивать врага и создавать над ним перевес, найдут способ сохранить свои жизни – хотя бы на какое-то время.
Человечество пробовало разные способы мотивирования людей, желая загнать их в бой, и за прошедшие тысячелетия определились четыре главных, наиболее устойчивых фактора: личная месть, следование идее, зарабатывание денег и принуждение. И если в первом случае управлять процессом достаточно сложно, то три другие вполне себе подлежат нормальному организованному регулированию. Вот вам, пожалуйста, добровольцы, контрактники и мобилизованные, к которым локально можно приписать и тех, кто помимо своей воли попадает в специализированные штурмовые подразделения.
В атаках, где риск гибели более чем высок и даже абсолютно неизбежен, прагматизм диктует использовать тех, кого «не жалко» - как бы это не звучало. Естественно, добровольно желающих пойти в такой бой в природе не сыскать, даже если подобное желание кто-то и высказывает публично. Если покопаться в таком «добровольце», то всегда можно найти в его душе принуждающие мотивы, отличные от рационально-разумных. Однако, штурмовое подразделение должно работать, и как принято во всех армиях мира вот уже многие тысячелетия, их формируют из людей, преступивших закон,
