За правое дело - Василий Семёнович Гроссман
Названия освобожденных подмосковных городов: Рогачева, Клина, Яхромы, Солнечногорска, Истры, Венева, Сталиногорска, Михайлова, Епифани – звучали для него как-то по-весеннему радостно и молодо. Они точно воскресли, вновь родились, вырванные из-под черной пелены, прикрывшей их.
Сколько раз во время отступления думал он, мечтал о часе возмездия – и вот этот час наконец пришел!
Он представлял себе хорошо знакомые ему подмосковные леса, разбитые немецкие блиндажи, захваченные тяжелые пушки на высоких массивных колесах, танки, семитонные грузовики, сваленные в кучу винтовки, черные автоматы, искореженные пулеметы.
Крымов всегда подолгу разговаривал с красноармейцами, и в эти дни он проводил часы в беседах в минометных и артиллерийских расчетах, в стрелковых отделениях. Он видел, что лишним было разъяснять людям все огромное значение московской победы – народ понимал ее во всей глубине. Каждый красноармеец нес в душе своей постоянную тревогу о судьбе Москвы; во время немецкого наступления на Москву боль и тревога эти росли, становились горше, острей. И в тот день, когда армия узнала о разгроме немцев под Москвой, вздох облегчения вырвался из миллионов грудей. Крымов в своей работе ясно ощутил всенародную глубину этого события.
Именно в эти дни к чувству ненависти к насильникам, окрашенному в трагические тона, к чувству всенародной беды прибавился новый оттенок – злой насмешки, презрения, народной издевки.
В эти дни немцев перестали называть «он», а во всех блиндажах, окопах, в танковых экипажах, в минометных и орудийных расчетах стали именовать их насмешливо: «фриц», «карлуша», «ганс».
Именно в эти дни стали стихийно рождаться десятки и сотни облетевших все фронты, зашедших в глубокий тыл солдатских юмористических рассказов, сказок, анекдотов о глупости Гитлера, о чванливости и трусости его генералов.
Именно в эту пору особенно широко пошли клички немецких самолетов: «горбач», «верблюд», «гитара», «костыль», «скрипун».
Именно в эту пору стали говорить: «Автомат у фрица дурак».
Появление этих блиндажных, эшелонных, аэродромных рассказов и кличек знаменовало окончательную кристаллизацию чувства душевного народного превосходства над противником.
В мае Крымов был назначен комиссаром противотанковой бригады.
Германская армия вновь начала наступать. Немцы нанесли керченский удар. Манштейн отрезал наступавшего на Харьков командарма Городнянского, замкнул фронт под Изюм-Барвенковом и Балаклеей.
В эти жестокие дни погиб командующий Юго-Западным фронтом Костенко, погиб генерал Городнянский, член Военного Совета Юго-Западного фронта Гуров, знакомый Крымову по Москве, спасся, вырвавшись из окружения на танке. Вновь воздух был полон гудения немецких бомбардировщиков, горели деревни, неубранный хлеб стоял в полях, рушились элеваторы и железнодорожные мосты…
Не к Бугу, не к Днепру отходили теперь войска Советской Армии, за их спиной были Дон, Волга, а за Волгой – степи Казахстана.
53
В чем причина отступления и тяжелых, трагических неудач Красной Армии в первые месяцы войны? Они в том, что германские войска к моменту начала войны были уже целиком отмобилизованы, и 170 дивизий, придвинутые Гитлером к границам СССР, находились в состоянии полной готовности, ожидая лишь сигнала для удара, тогда как советские войска не были достаточно оснащены совершенной техникой, не были подготовлены к идее неминуемого, очевидного нападения со стороны фашистской Германии и им нужно было еще отмобилизоваться и придвинуться к границам. Одна из причин неудач Красной Армии состояла еще в отсутствии второго фронта в Европе против немецко-фашистских войск. Немцы, считая свой тыл на западе обеспеченным, имели возможность двинуть все свои войска и войска своих союзников против нашей страны. Наконец, причина неудач Красной Армии в первый период войны состояла в недостатке танков, авиации, артиллерии.
Доктрина оборонительной войны на чужой территории, доктрина, диктовавшая переход к наступательным действиям тотчас после того, как враг нарушит нашу границу, в этой войне не состоялась.
В то время как жители столицы передавали друг другу мифические рассказы о том, что наши войска подходят к Кенигсбергу, что из Москвы выезжают бригады железнодорожников для перешивки колеи на Бухарест и будто бы Варшава занята мощным ударом наших воздушно-десантных войск, – в это самое время сотни тысяч людей, живших в деревнях, местечках, городках и городах Украины и Белоруссии, начали сниматься с насиженных родных мест и двигаться на восток – кто в товарных вагонах, кто на грузовых автомобилях, кто на тракторах, кто подводами, кто пешком, взвалив на плечи мешок. Люди поняли: закон начавшейся войны диктуется не той действительностью романов, статей, брошюр, кинокартин, которые они читали и смотрели, а действительностью необычайно суровой и жестокой.
В сопоставлении стремительно наступавших немцев с отступавшими русскими не все понимали истину подлинно народной войны; в искусственно вызревшей демонстративной и механической силе гитлеровских войск таилось бессилие, а слабость Советской Армии, проявленная в первые месяцы войны, готовилась обратиться в силу.
Бои 1941 года, бои поры отступления, были самыми тяжелыми и самыми трудными боями войны. В этих боях постепенно изменялось соотношение сил борющихся сторон в пользу Советской Армии.
В трагических тяжелых боях отступления созревала грядущая победа.
Народный характер многогранен. Воинская доблесть тоже многогранна, имеет десятки, а может быть, сотни своих частных проявлений. Мир увидел людей, мужественно шедших вперед и, значит, на смерть, когда за спиной еще были огромные русские пространства, людей, которые дрались с особенным ожесточением, потому что видели силу врага, превосходящую их силу; то были люди, чьи мертвые тела не были преданы торжественному погребению, безвестные герои первого периода войны. Им Россия во многом обязана своим спасением.
Первый год войны показал, как богата Советская Россия такими людьми. Весь год шли сотни и тысячи боев, то быстротечных, то упорных, на безыменных высотах, на околицах малых деревень, в лесах, на поросших травой проселках, на болотах, на нескошенных полях, на склонах балок, яров, у паромных переправ.
Эти бои шли у стен городов-героев – Ленинграда, Одессы, Севастополя, у стен Москвы и Тулы, на берегах рек.
Партия, ее Центральный Комитет, комиссары дивизий и полков, политруки рот и взводов, рядовые коммунисты в этих боях ковали дисциплину, организовывали боевую и моральную силу Красной Армии.
Эти бои разрушили главные основы гитлеровской стратегии молниеносной войны.
Стратегия блицкрига была построена на том, что пространства России от западных ее границ до Уральского хребта будут пройдены за восемь недель. Этот срок Гитлер исчислил, разделив протяженность советской земли на средний дневной пробег немецких танков, моторизованной артиллерии и моторизованной пехоты. Расчет этот был перечеркнут, он оказался ни к черту не годен. А ведь из этого расчета вытекали все остальные предпосылки гитлеровской стратегии: уничтожение советской тяжелой промышленности, развал советского тыла, невозможность
