Пехота-2. Збройники - Брест Мартин

— … Так шо мы тут пока, на курилке посидим. Какая разница, откуда смотреть. — И мужик так же неторопливо разворачивается и садится на самодельную лавку. Кто-то кидает бычок в непонятно откуда взявшееся в раю ведро, Юра, не отвлекаясь от наблюдения, вытаскивает из набедренного кармана яркий пакет с семечками. — Короче. Вышли мы тогда в Краме в магаз, взяли четыре блока ротманса и бутылок… ну я хер его знает, скока той воды. Главное, думали, отэто мы умные, два дня пить будем. И шо? Хер там, через семь километров всю воду в ЗиЛа вылили, закипел, собака такая…

Апостол молча уходит по небесам, по плацу, ну, или как тут у них это называется, и несуществующий божественный ветер треплет полы его одеяний.

Здоровый высокий прапор во флектарне провожает апостола взглядом, смотрит на часы, встает и бредет к молодому с теплаком.

— Вже чотири, все, давай. Вода є? А, бачу. Все, давай, отдихай. Малого пхнеш, шоб опять наряд не проїб@в.

— Ага. Все, пошел. — Юра отходит, и видно, как из небольшого отверстия под подбородком вяло сочится кровь. Стекает на шею, и Юра постоянно пытается нервными пальцами вытереть медленный ручеек. Давно уже, года полтора как пытается. Дергает головой. Крови немного, гораздо меньше, чем на спине прапора, изорванной осколками стодвадцатки.

— Дядь Жень… — останавливается Юра.

— А?

— За моими присмотрите?

— Сто двадцять восьма? Перший бат?

— Ага.

— Де стоять? А ладно, йди вже, я по планшету подивлюсь.

— Дяка, — и Юра зачем-то пожимает плечами, дергает головой и уходит в сторону курилки.

— За моїми… Та вони всі наші. Ото зара як Малий опоздає мене смєніть, буде усім п@здець і свічечка точка гіф, — отворачивается прапор и подносит к глазам теплак. — Янголи ми, мля, охоронці…

Утро

— Похоже на выстрелы кормового бластера «Тысячелетнего Сокола», скажи?

— Ээээ… Чего?

— Та ну, не гони, ты шо, «Звездные Войны» не бачил?

— Та бачил, ну блин, Мартин, вот умеешь ты под руку навалать. Дай сигарету.

— Ой, не накручуй себе…

Мы стоим на краю отвала, и горячий воздух мая кувалдой лупит по головам, пропитывая землю и камни бесплатным теплом. Хорошо… флиску можно снять, оставшись в коричневой кулмаксовой футболке, запрокинуть голову и всмотреться в небо. Небо равнодушно обнимает лінію бойового зіткнення, прозрачный воздух лениво смешивается с редкими облаками, дымом сигарет и облачками «выходов» на рокадной дороге Докуча.

«Эверест» воюет с «Амонскладами», и воюет уже добрых полчаса. Нам мало что видно «снизу», и Вася поднимает свой «Фантом-3» — как всегда аккуратно, метрах на трехстах, ровненько и не отсвечивая. Не то что я. Мы стоим возле «Большой Берты», еще сонные и ленивые, и я достаю сигарету, прикуриваю и сую Васе. Сзади грузный и довольный Шматко весело ругается на маленького и недовольного Галу, Гала ворчит, и они оба пытаются починить «банник», раненный позавчера вражеским осколком в самую щеточку.

— Рекорд позавчора був, кажись, — Шматко кряхтит, пытаясь вкрутить шуруп в щетку.

Шуруп не лезет, Гала протяжно зевает и опять говорит «Шуруповеееееет, мля…»

— Не, рекорд в апреле був, семьдесят один, — я считаю, загибая пальцы, но на семьдесят одну гранату пальцев почему-то не хватает.

— Нє, позавчора восємьдєсят чотори ракєти було.

— «Ракєти», мля… Шматко, шо в сборе — то «выстрел», а то, шо вылетает — «граната». Ну от же ж блин, учишь-учишь — одни двойки.

— Повчи мене, повчи…

— Шматкооо! — тянет Танцор и выключает запись. — Скока на остаче твоих «ракєт» осталось? С учетом позавчерашних ваших стрельб и сломанного «банника».

— Банник — это не мы, — ворчит Гала и зевает. — Стой, мля, я шуруповерт принесу… Банник осколком… ранило.

— А хто его возле «сапога» бросил? Не-не, дорогой, «банник» — це ваш залет. Чините, не отвлекайтесь. — Вася зажимает зубами сигарету и щурится, мотает головой, разгоняя дым. — Так шо по остаче?

— Получаєцца… — Шматко с кряхтением разгибается и по привычке начинает массировать запястье. — Тут чотири ящіка і дві… двадцять шість ракєт, і ще…

— Выстрелов! — стону я и картинно заламываю руки. — Выстрелоооов!

— … і на ничкє два ящіка. Ітого…

— Тридцать восемь, — говорит Вася. — Не напрягайся. Перетрудишься. Шо с контактной?

— Норма, все почистили, контакти опускаються. Тіко «ведеха» закінчується.

«WD-40» в зоне АТО — это отдельная песня, и мотив ее сложно переоценить. «Вэдэшкой» задувается все и всегда, от внутренностей грузовиков-«загибликов» до молний на куртках. Мы заливаем «вэдэшкой» гранаты ОГ-9 — лайфхак, когда после примерно двадцатого выстрела из СПГ граната уже с трудом вталкивается в гранатомет, а быстро пройтись «банником» времени нет. Нормальная тема, позволяющая еще раз десять выстрелить или, как выражается Гала, «пальнуть» без перерыва, так сказать, и не сбивая выставленный «по вешкам» лаунчер.

По тропинке от «Чарли» лениво, нога за ногу, возвращается Гала, цепляясь за все камни, которые встречаются на пути. Зевает, потягивается, и маленький красный волонтерский шуруповерт чуть не выпадает из бездонного кармана «американки». Война между «Эверестом» и «Амонскладами» усиливается, на пологом терриконе рвутся мины, открывает огонь вторая «бэха» пятой роты «семьдесятдвойки».

— Гала, тебе тре кобуру для шуруповерта. Приколи, тока шо-то сломалось, ты такой — «хоба!» — и починил. Фиксик, мля.

— Фуууу, как спать охота, — крутит головой Гала. — Прям рубит, капец.

— Кофе попей.

— Та с ним попьешь, конечно, «побігли, побігли, тре Бєрту шаманіть». Мертвого задолбет.

— Шматко, а ну заряжай, — вдруг говорит Вася, вглядываясь в планшет. — Нашел.

— Шо нашел? — я наклоняюсь, пытаясь разглядеть на дергающемся экране «Самсунга» вот это самое «нашел».

— Мартин, давай за своим «фантиком», броня-каска, все дела. И мои захвати. И скажи на «Чарли», пусть пацанам поднесут броню, и…

— Все, все, понял… — Я вынимаю истлевший до пожеванного фильтра бычок из Васиных губ и бросаю под ноги. — Танцорчик повоевать захотел.

— Да я так, на полшишечки. Хочу им «эспешку» попортить. Гала… заряжай, не плугуй. Третья вешка.

… Скинуть футболку и натянуть бритосский, мтп-шный убакс. Не хочу опять локти чесать — прошлый раз сваливал, как зебра галопом, в щель и руки пообдирал. Нагревшийся уже с утра кунг встречает грязной лесенкой, пыхтящим чайником и развалившимся Президентом с кружкой в руках. Серега вообще умудряется вольготно расположиться на любой поверхности, и сейчас он сидит на ящике, опершись о запаску, прикрученную сзади к нашему ЗиЛу, и лениво стукает рыжим берцем о борт.

— О, явився. Чайнік закіпив, давай, налівай сєбє. Шо там на «Евересті»?

— Хер там, а не кохве. Коммандер, в неизъяснимой мудрости своей, решил принять посильное участие в вялотекущем конфликте межу «Эверестом» и «Амонскладами». Так шо зброю до бою, поднять якорь, и все дела.

— Ого. Ну погналі.

— Ты-то куда собрался? — Я вытаскиваю свой квадрик и сую в карман планшет, пытаясь ни за что не зацепиться в тесном нутре закиданного вещами кунга. Стаскиваю футболку и начинаю рыться в английском бауле в поиске убакса.

— Хєррасє ти толстий, — комментирует Серега. — Так воюєм чи літаєм? Дай мені поруліть, учіться ж тре.

— А давай… — И первый выстрел СПГ оглушительно хлопает над терассами отвала. Я резко прибавляю скорость сборов. — Слушай, не в падлу, возьми броню Шматко и Галы и закинь им до Берты.

— Ага. Я подойду. — Президент аккуратно ставит грязную кружку на зеленые доски ящика. — Цей дощ надовго?

— Та не, эспешку поколупаем и все.

Я ошибаюсь. Как всегда.

Позже утром

— Лево-сто!

— Принял! — Президент аккуратно доворачивает верньер и наваливается на горячее тело гранатомета, прижимая лапы к земле. Я заливаю зеленую болванку выстрела «вэдэшкой», запихиваю в СПГ, пальцы скользят, срываются, чччерт.