Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя
Слушая эту отповедь Лакруа все больше мрачнел, чертов ублюдок был абсолютно прав. Конечно, ничего такого в сказанном им не было, но это как посмотреть. При желании можно расценить как угодно. А с расизмом сейчас очень строго, получить клеймо националиста ничего не стоит, достаточно лишь не вовремя ляпнуть что-нибудь, что будет расценено, как унижение человека другой национальности, и готово. Отметка на всю жизнь. Потом вволю крови попортят всевозможные надзорные органы.
— Так что, сержант, вас все еще интересует мое польское происхождение? — язвительно осведомился, торжествующий победу капрал.
По экрану монитора, на котором схематично отражалась карта окружающей местности, пробежала легкая рябь и вдруг на темной линии, обозначавшей бегущую вдоль окраины села дорогу, ярко проклюнулись мигающие красные точки. Сержант на секунду замер с открытым ртом. Принявший эту реакцию, за испуг, вызванный его угрозой, капрал самодовольно усмехнулся, но в следующую секунду, резкий повелительный окрик сержанта, вернул его с небес на грешную землю.
— Движение в контролируемом секторе!
Доведенные до автоматизма в учебном центре навыки сработали сами по себе и еще раньше, чем сержант успел договорить, пальцы капрала уже летели по клавиатуре, в стремительном танце вводя необходимые установки, коды и пароли, для получения максимально полной информации по обнаруженным объектам. Все споры, разногласия и дурное настроение были мгновенно забыты, сейчас двое людей представляли собой единый, слаженный боевой механизм, без нервов и лишних эмоций делающий предназначенную ему работу. Сержант, склонившись над портативным ноутбуком, вводил идущую с основного компьютера информацию, сразу же запустив программу расшифровки. Включенный диктофон фиксировал его наблюдения.
— Группа из одиннадцати человек, движется по границе сектора Б-3 в боевом порядке. Впереди охранение из двух человек. Боковой дозор слева по ходу движения — два человека. Замыкание на расстоянии сто метров от основной группы — два человека. Все одиннадцать человек вооружены легким стрелковым оружием, — стараясь произносить слова как можно разборчивее, надиктовывал капрал.
Сержант снял трубку полевого телефона.
— Слушаю, третий пост, — моментально отозвался голос сегодняшнего дежурного офицера лейтенанта Девро.
— Докладывает сержант Лакруа. Обнаружено движение вооруженных людей на границе сектора Б-3. Одиннадцать человек с легким стрелковым оружием. Пересекают сектор с востока на запад. Предположительно сербская диверсионная группа.
— Отлично, сержант, продолжайте наблюдение. Доклад каждые десять минут. В случае изменения направления движения, или иных происшествий, сообщать немедленно.
— Есть, выполняю.
Сержант Лакруа облегченно перевел дух, их пост свою задачу выполнил, подозрительное движение в секторе обнаружено своевременно, дежурному офицеру доложено. А дальше уже не их забота, дальше хоть трава не расти… Пусть этими сербскими людоедами занимаются тревожные группы. Местные вообще страшные люди, дикари, ничего не поделаешь, никаких понятий о международных правилах ведения войны и нормах гуманизма. Но сербы страшны в особенности, еще на подготовке в учебном центре он наслушался леденящих душу историй об их коварстве и жестокости, потому даже после нескольких месяцев пребывания в стране вовсе не горел желанием с ними встречаться. Пусть с сербскими диверсантами работают специально обученные матерые волкодавы, на то им надбавку за риск и платят.
В отличие от сержанта, работа лейтенанта Девро только начиналась. Получив от поста радиолокационной разведки подобный доклад, он должен был немедленно направить в район обнаружения предполагаемых диверсантов специальную дежурную группу, которая уже и вынудила бы сербов не солоно хлебавши вернуться на подконтрольную территорию, отказавшись от дальнейшего исполнения своих планов, какими бы они ни были. Так бы лейтенант и поступил в обычной ситуации, но сейчас на привычную и отработанную схему накладывалось одно немаловажное обстоятельство. Дело происходило ночью, а согласно недавно вышедшему распоряжению генерала Макензи, командовавшего всеми миротворцами, включая французских, покидать в темное время суток охраняемую территорию городков и лагерей категорически запрещалось. Приказ был продиктован участившимися случаями нападения на миротворцев, довольно часто приводящими к гибели военнослужащих контингента ООН, а также захвату их техники и вооружения. Как правило, в заранее подготовленные засады ООНовцы влетали именно по ночам.
Итак, посылать на перехват тревожную группу было нельзя, но что-то предпринять следовало обязательно. Еще не растерявший деятельного заряда и служебного энтузиазма привитого во время учебы лейтенант колебался не больше минуты, по истечении которой, напустив на себя строгий и уверенный вид, потребовал у дежурного радиста связь с полковником Эженом, командовавшим французским батальоном. Несмотря на показную уверенность в своей правоте внутри у лейтенанта все просто выворачивалось от страха. Полковник был известен своим крутым нравом и вряд ли внеплановый подъем среди ночи мог добавить ему хорошего настроения. Однако доложил лейтенант четко и твердо, залпом выпалив в эфир давно подготовленную и обкатанную фразу:
— Господин полковник, в секторе Б-3 постом радиолокационной разведки зафиксировано скрытное передвижение вооруженных людей. По непроверенным данным это сербская диверсионная группа, выдвигающаяся в тыл мусульмано-хорватских формирований. Прошу разрешения на перехват. Докладывал третий дежурный батальона лейтенант Девро.
Какое-то время холодный эфир лишь равнодушно шипел в наушниках вспотевшего от волнения лейтенанта. Полковник переваривал полученную информацию.
— Выход тревожной группы запрещаю, — донесся, наконец, до офицера сухой ответ полковника.
В голосе командира батальона не было и следа сонливости или расслабленной ленцы, будто его и не подняли несколько минут назад с постели. Лейтенант все же отважился уточнить:
— Но ведь сербы явно идут на нарушение перемирия, и наш долг…
— Лейтенант, — мягко прервал его полковник. — Наш долг в первую очередь вернуть домой в целости и сохранности наших солдат. Не берите на себя лишнюю ответственность. Зачем нам рисковать жизнью французских парней? Это может оказаться ловушкой, а если и нет, то результат ночного боя очень трудно предсказать заранее, вполне возможно, что мы понесем потери… Для чего это нам нужно? Пусть о сербах заботятся те, кому они собираются сделать гадость. Я прав? То-то… Продолжайте наблюдение за группой, в любой момент вы должны по-моему запросу выдать точные координаты ее местоположения, вплоть до выхода сербов из вашей зоны ответственности. А я сейчас свяжусь с командиром мусульманской бригады и передам ему необходимую информацию.
«Мозготряс», подпрыгивая на дорожных колдобинах, несся во весь опор. Командир, захваченный азартом ночной гонки, нетерпеливо тискал кулаки, то и дело покрикивал на водителя, понуждая его выжимать все возможное и невозможное из итак дребезжащей всеми своими запчастями машины. Петрович спокойно дремал, откинувшись в удобном кресле, ему подобные эскапады были глубоко до лампочки. Вот если бы сербская диверсионная группа появилась у них в тылу благодаря хитрой оперативной комбинации, в которой ключевую роль сыграли разработанные им собственноручно планы, тогда да. Тогда бы он тоже подпрыгивал от волнения, входя в заключительную фазу операции. А так все получилось слишком просто, неинтересно и даже вроде бы неспортивно. Подумаешь, велика заслуга повязать диверсов, которых не ты сам обнаружил или выманил под засаду, а на блюдечке преподнес абсолютно чужой дядя, будто подачку бросил. С некоторых пор аналитика уже не будоражили и не привлекали лихие перестрелки, он стремился переиграть противника умом, а не меткостью и скоростью реакции. Поэтому ночной подъем, для реализации полученной через третьи руки информации, воспринял без малейшего энтузиазма.
— Сворачивай! Сворачивай, проскочишь! — дрожащим от нетерпения голосом взвыл Роман, делая движение руками, будто пытался вырвать у водителя руль.
К счастью он сумел вовремя совладать с эмоциями и отдернул пальцы, так и не коснувшись «баранки». Сидевший за рулем «шимпанзенок» удивленно покосился на обычно сдержанного и невозмутимого командира, правда, никак его невольный жест не прокомментировал, побоялся. «Мозготряс» выкатился на неприметную лесную стежку, запрыгал по толстым, вылезшим поперек тропинки корням, зашуршали молодой листвой по крыше кабины ветки деревьев, забарабанили в окна.
— Все, хорош! Здесь останавливай!
Машину наскоро замаскировали в кстати подвернувшемся кустарнике. Оставили водилу и еще одного из бойцов наблюдать, а сами быстрым шагом, почти бегом вернулись обратно к дороге. Именно по этой грунтовке и топала сербская группа. Диверсов вполне можно было понять: скрытые ночной темнотой, они надеялись, проскочив по нормальной дороге до рассвета сделать солидный переход в глубь чужой территории. По лесным кушерям да еще ночью далеко не утопаешь, а здесь заброшенная грунтовка, как на заказ. Не могли же они знать, что сектор держат под постоянным наблюдением посты радиолокационной разведки французов.
