Игорь Акимов - Дот
Сжал железо в кулаке. Ну!..
Руке ничего не передалось. Всегда передавалось, а теперь — нет. Правда — тошнота ушла…
Сколько можно стоять вот так, держась за лестницу? Залогин и Медведев стоят рядом, ждут. У Медведева в руках ящик с гранатами. Тяжеленная, скажу вам, штука, а он словно и не чувствует веса…
Тимофей ухватился за перекладину второй рукой. Закрыл глаза. Открыл только наверху, когда сел на край люка. Ничего особенного, лишь слегка взмок. Совсем чуть-чуть. Потрудился…
В каземате ничего не изменилось, разве что пороховая вонь стала гуще, забивает легкие.
Рядом охнул Залогин: принял от Медведева ящик с гранатами — и чуть не уронил от непосильной для него тяжести. Медведев успел поддержать ящик и одним махом оказался рядом с Тимофеем. А кто будет снаряды подавать?..
Почему не сделал замечания — трудно сказать. Ведь чтобы вспомнить нужные слова, затем эти слова произнести — нужны силы…
Каземат очередной раз наполнился грохотом. Он придавил не только уши, но и глаза, и мозги. Надо бы глянуть, что происходит снаружи…
Ага, сначала открыть глаза… даже не заметил, что прикрыл их из-за грохота…
Открыл.
Теперь перенести ноги из люка в каземат…
Перенес.
Теперь подняться и подойти к амбразуре…
Оперся. Поднялся на колени. Затем на ноги. Ничего сложного. Теперь пять шагов до амбразуры… считаем… получилось не пять, а семь; а ведь было пять… Вдохни, вдохни чистый воздух…
Коснулся Чапы:
— Погоди стрелять…
Оказывается — атака уже началась.
Неторопливо, чтобы не отрываться от пехоты, ползут танки. Солдат мало. Цепь жиденькая, шагах в пятнадцати друг от друга. Рассчитывают не на число, а на умение. Профессиональная штурмовая группа. Ну конечно же! — как я сразу не обратил внимания: они же все с автоматами…
— Слушай мою команду! — Все и так ждали этих слов. — Залогин, Страшных и я — на пулеметы. — Спросил у Медведева: — Там патронов нет?
— Нет.
— Значит — минута на то, чтобы поднять патроны в каземат. Каждый берет по «цинке». Нет — по две, впрок. Патроны беречь! — Опять к Медведеву: — Будешь прикрывать тыл.
— Есть — прикрывать тыл.
— «Лимонки» не забудь.
— Обязательно…
Теперь Чапа… Ждет, что ему скажет отец-командир. Смотрит весело. Еще бы! — сегодня он первый герой. Сегодня он сотворил такое! — оно будет самым ярким впечатлением всей его жизни.
— Остаешься на хозяйстве один.
— Це я пойняв. Рахуваты вмiю.
— Зарядишь бронебойным…
— Та вже зарядженый.
Это не сказано — выжато из себя после заминки. С досадой на себя, что вот как неловко получилось: раненый командир думает, командует, тратит силы, — а оно вроде бы и вовсе ни к чему…
— Не перебивай!
— Виноватый, товарышу командыр.
— Тебе вряд ли придется стрелять — танкам здесь нет ходу…
— Соображаю…
— …но мало ли что. А может и так случиться, что стрелять придется дважды…
Сказал — и только тогда заметил, что возле пушки лежит еще один бронебойный… Еще раз напоминаю, сержант, что другие соображают не хуже тебя… Но Чапа и виду не подал, слушает с подчеркнутым вниманием.
— И гильзы убери, пока никто шею не свернул!
Ребята уже исчезли, оставив Тимофею две «цинки» с патронами. «Цинки» не стандартные, шире обычных; видеть такие Тимофею еще не доводилось. Интересно бы взглянуть на патроны…
Ну чем оправдаешь такое любопытство? Ведь сейчас каждая секунда в счет; доберешься до пулемета — там и увидишь, чем доведется стрелять. Так нет же! — ну как не почесать, где чешется?.. Тимофей нагнулся, отстегнул запор, поднял крышку. Так вот они какие — крупнокалиберные… Круто! После такой пули — куда бы она ни попала — не встанешь… Тимофей застегнул коробку, приподнял… ого! Перенес обе «цинки» к открытому люку, заглянул в полумрак железобетонной трубы… Нет, с двумя «цинками» до пулемета и за четверть часа не доберусь. С одной бы управиться…
Сказал Чапе:
— Я пока одну возьму…
— То розумно.
В трубе дышать было нечем. Правда, совсем близко (так Тимофею показалось) в своде трубы был пролом; вот под ним и продышусь, подумал Тимофей. Закон природы: рядом с минусом всегда есть плюс, — это опять Ван Ваныч. С чего это сегодня он не отходит от меня?..
Уклон провоцировал лечь. Лечь — и закрыть глаза. Оно понятно: ведь целый день шли. Если бы хотя б до утра удалось отлежаться — разве он сейчас был бы таким?
Под проломом Тимофей задержался. Клаустрофобией он не страдал, но согласитесь, что человеку даже с примитивной психикой куда приятней лежать не в теснине, как в гробу, а когда у тебя над головой реальный свет божий. Пролом был свежий. Видимо, во время обстрела рядом разорвался снаряд. Бетон лопнул и просыпался острыми осколками, но арматура выдержала, только прогнулась. Между прутьями можно было бы даже руку просунуть…
Отлежался? — вперед!..
Эх, надо было привязать «цинку» с патронами к ноге, тащить ее было бы куда сподручней, чем толкать перед собой. Силен я задним умом…
Может быть, здоровому человеку одолеть на четвереньках два-три десятка метров — невелик труд (Тимофей поднял голову, взглянул на плавающее вдали облачко света — не-ет, здесь подлиньше будет), но если в тебе крови мало — эти метры растягиваются, как резиновые.
Труба была вкопана неглубоко; сверху прибросали землицей для маскировки — от прямого попадания не спасет. Через каждый метр под ладонями ощущались поперечные валики мелко просеянной земли — насыпалась через стыки бетонных колец. Некоторые валики были высоки; продвигаться не мешали, но чтобы протолкнуть «цинку», приходилось напрячься. Должно быть, давно здесь никто не прибирал. Если еще и пулемет не смазан…
Очутившись под бронеколпаком, Тимофей первым делом взглянул: где немцы?
Они не спешили. Дошли до середины склона — и залегли. Отчего вверх не идут?.. Ладно, разберемся.
Тимофей умостился на металлическом креслице, точно таком, как креслице наводчика у пушки. Стандарт. Пулемет закреплен на турели. Амбразура крестообразная. Горизонтальная щель (Тимофей прикинул ее ширину — сантиметров 25, не меньше) имела сектор обстрела 120 градусов — панорама, блин! Никаких мертвых зон. Контролируешь не только склон, но и всю дорогу, да и за дорогой — сколько видишь — все твое: калибр позволяет. Вертикальная щель — чтобы стрелять по самолетам — перпендикуляром поднимается до верхней точки купола. Тимофей увидал штурвальчик, легонько взялся за него… не поворачивается! Пришлось взяться всей рукой, потом двумя руками… Бронеколпак сдвинулся, стал поворачиваться вокруг своей оси. Все легче и легче. Уф! — слава богу, не заржавело ничего; только застоялся. Оказывается, можно стрелять и в противоположную сторону, подчищать возле дота. Надеюсь — не придется…
По срезу амбразуры (край был неровный, оплавленный — вырезали автогеном) Тимофей определил: броня — дюймовой толщины, причем не железная — сталь; уж в этом Тимофей разбирался. Даже прямое попадание сорокапятки, пожалуй, не страшно, а уж про пули да осколки и говорить нечего.
Наконец — пулемет.
Тимофей еще никогда не имел дело с ДШК, на заставе были только «дегтяри» и «максимы», но когда оружие работал один мастер — разобраться не трудно. Тимофей снял чехол, погладил пулемет по казеннику, по ребристому стволу: пусть привыкнет к руке; оружие любит, когда к нему открываешь сердце. Заглянул в затвор — чистота идеальная, смазка даже не подсохла. Закрепил на кронштейне слева «цинку», вставил металлическую ленту с патронами, передернул затвор, взялся за ручки; палец лег на гашетку… Солдаты — вот они, все на виду. Как в тире. Бей — не хочу. Правда, местами (прав был Медведев) высокая трава и кусты затрудняли обзор, но немцев не так уж и много, держать в уме каждого, кто находится в твоем секторе обстрела, не сложно. Главное — огнеметчика близко не подпустить…
Тимофей поискал огнеметчиков. Среди этих солдат их не было.
Надо бы ребят предупредить.
Телефон был на полу в специальной нише. Не мешал. Тимофей покрутил ручку — в трубке ничего. Вообще ничего. Даже специфического фона — гула внутрипроводного пространства (или это гул электронов? и провода гудят от их движения, как гудит далекое шоссе от движения машин?.. был бы рядом Ван Ваныч — он бы объяснил) — даже этого не было слышно. Пустота — и только.
Тимофей постучал по рычажку телефона.
Ничего.
Значит — провод перебит. В том месте, где пролом. Нельзя было закреплять его по своду трубы. Надо было сбоку, но так, чтоб не цеплялся…
Ладно, ребята сами разберутся, с кем имеют дело.
Жаль, что не обратил внимания, кто держит фронтальную зону (у Тимофея был левый сектор). Хорошо бы, чтоб там оказался Залогин. От Ромки-то чего угодно можно ждать, даже такое, что и специально не придумаешь. А Залогин — правильный парнишка, ничего не сделает наобум. Опять же: Ромка сперва сделает — и потом удивляется, а Залогин идет по жизни, как по минному полю. Вряд ли это воспитание — воспитанием такого не добьешься. Это природа. Такой человек. Или жизнь поработала. По нему не скажешь, а он, может, такую школу прошел…
