Отто Скорцени - Неизвестная война
По правде говоря, мне было понятно решительное сопротивление генерала Солети. Он великолепный кавалерист, и я не сомневаюсь, что ему под силу возглавить кавалерийскую атаку. Однако наша экспедиция казалась ему бессмысленной. После беседы со штурмбаннфюрером Капплером, занявшим очень решительную позицию по вопросу участия итальянского генерала в операции, а также после непродолжительной встречи с генералом Штудентом, Солети волей-неволей вынужден был согласиться на участие в экспедиции «с целью избежания ненужного кровопролития». Впрочем, у него не было выбора. Все утро Радл и Варгер не отходили от него ни на шаг.
Перед отправкой Штудент собрал в одной из комнат аэродрома всех пилотов и офицеров, участвующих в операции. «Господа, — сказал он, — вскоре вы начнете действительно необычную операцию. Вы все были отобраны из числа наших самых лучших пилотов и офицеров, специально обученных для преодоления любых препятствий. Это предприятие запишут в анналы истории военного искусства не только по причине невероятных трудностей, которые ожидают вас, но также и по причине огромного политического значения этой акции. Прежде чем хауптштурмфюрер Скорцени отдаст последние приказы, мне хотелось бы пожелать вам удачи и сказать: я верю, что каждый из вас выполнит свой долг».
На схеме «Кампо Императоре», нарисованной в большом масштабе и укрепленной на каменной стене, я объяснил каждому пилоту и каждому командиру группы его задачу. После изучения атаки на бельгийскую крепость Эбен-Эмель, осуществленной 10 мая 1940 года, мне было известно, что промежуток времени между высадкой на купола крепости первых стрелков-парашютистов и саперов и первым выстрелом бельгийцев равнялся трем минутам. Я предполагал, что у меня и людей из планера № 3 будет четыре минуты для того, чтобы добраться до Муссолини, прежде чем охрана начнет по нам стрелять. Тогда нас должны будут прикрывать стрелки-парашютисты из планеров № 1 и 2. Через минуту к нам на помощь должны подоспеть Радл, Менцл и солдаты планера № 4.
Однако произошли, как говорят итальянцы, «неуловимые» события. Первым была бомбардировка нашего малого аэродрома несколькими английскими самолетами всего лишь за пятнадцать минут до планируемой посадки в планеры. Когда я выбрался из укрытия, то увидел, что лишь по счастливой случайности ни одна из наших машин не задета. Только взлетная полоса была повреждена несколькими бомбами. В час «X», 13.00, наша экспедиция взлетела и, ведомая самолетом Лангута, направилась на северо-восток к Гран-Сассо.
Глава третья
Дуче освобожден
Разведывательный самолет и транспортные планеры № 1 и 2 возвращаются в Пратика ди Маре! — Я приказываю совершить посадку под острым углом и завладеть гостиницей — Атака — «Я знал, что мой друг Адольф Гитлер не оставит меня надолго в плену» — Сдача карабинеров — Подвиг Герлаха — Рыцарский крест — С семьей Муссолини в Мюнхене — Неофашизм — Встреча Муссолини с Чиано — В ставке фюрера — «Чаепитие в полночь» — Дневник Муссолини — Дуче снова в заключении, на этот раз… у немцев — Встреча с адмиралом Канарисом — Последствия акции: Адриан фон Фелкерсам во Фридентале — 18 апреля 1945 года: Муссолини лишился батальона охраны войск СС! — «Мы ничего не могли сделать…»
Из транспортного планера «DFS-230» ничего не видно: его стальной каркас покрыт полотном. Мне было известно, что, поднявшись выше верхнего слоя кучевых облаков, скрывавших наш планер, наше подразделение достигло высоты 3500 метров.
Ослепительное солнце через пластиковые иллюминаторы освещает несколько моих человек, имеющих болезненный вид после железного пайка. Лицо генерала Солети, сидящего напротив, среди моих товарищей, сделалось серо-зеленым, как его мундир.
Пилот буксировавшего нас «Хеншля» информировал по радио о местонахождении нашего подразделения пилота нашего планера, лейтенанта Майера-Венера, тот в свою очередь информировал меня. Благодаря этому я мог следить за полетом. У меня на коленях лежала подробная карта местности, составленная на основании фотографий, сделанных 8 сентября мной и Радлом. Мне вспомнились слова генерала Штудента: «Я верю, что каждый из вас выполнит свой долг». В этот момент Майер передал сообщение с «Хеншля», что не видит впереди нас самолета Лангута и планеров № 1 и 2. Позже оказалось, что они вернулись назад в Пратика ди Маре!
Это означало, что моя штурмовая группа осталась без прикрытия. Я должен был совершать посадку первым. Тогда я не знал и о том, что во время взлета два других планера капотировали на воронках от бомб. Я думал, что за нами летит еще девять планеров, а их было только семь. Крикнув Майеру, что беру на себя командование приземлением, парашютным ножом я прорезал две дыры в обшивке, что позволило ориентироваться в ситуации и давать указания обоим пилотам — сначала Майеру, который в свою очередь передавал их тянущему нас «локомотиву». Я заметил под нами городок Л’Акуила и небольшой аэродром. Затем, немного выше, на зигзагообразной дороге, ведущей к нижней станции канатки, увидел колонну Морза, которая, подняв небольшое облако пыли, двигалась к Асерджи. Она выполняла свой маневр точно по времени. Внизу все было хорошо. Приближалось время «X». Я крикнул: «Надеть каски!»
Когда немного впереди стала заметна гостиница, я приказал отпустить буксир.
Через несколько минут Майер, превосходный пилот, пикировал к земле; я заметил, что мягкий луг, на котором, согласно приказу Штудента, мы намеревались спокойно совершить посадку методом скольжения, оказался всего лишь короткой, наклоненной к бездне платформой, усеянной камнями. Тогда я крикнул: «Садимся под острым углом, как можно ближе к гостинице!»
Остальные планеры должны были приземлиться подобным образом. После акции Радл сказал мне, что, получив сообщение об этом маневре от пилота планера № 4, он подумал, что я сошел с ума.
Несмотря на использование тормозного парашюта, мы соприкоснулись с землей на очень большой скорости, и наш планер отскочил от нее несколько раз, подняв большой шум. Почти полностью разбитый, он наконец остановился приблизительно в пятнадцати метрах от гостиницы. С этого момента события разворачивались стремительно.
Я бросился к дверям с оружием в руках, за мной последовали семь моих товарищей из войск СС и лейтенант Майер. Охранник лишь с изумлением смотрел на нас. С правой стороны находилась какая-то дверь, я вскочил в нее. Около радиостанции спокойно сидел оператор и что-то передавал. Ударом ноги я выбил из-под него стул, и карабинер упал на землю. Я разбил радиостанцию прикладом автомата. (Позже оказалось, что оператор передавал телеграмму генерала Куели.) Второго выхода в комнате не было. Выскочив из здания, мы побежали вдоль заднего фасада гостиницы, чтобы найти главный вход, но его там не оказалось.
Дальше мы заметили каменную стену террасы. Шарфюрер (сержант) Химмель подсадил меня. Подтянувшись на руках, я перепрыгнул через ограду и оказался перед гостиницей. Бросившись к входу, я взглянул наверх — и заметил в одном из окон характерный силуэт фигуры Муссолини. Я закричал как можно громче: «Дуче, пожалуйста, отойдите от окна!»
И вот мы у входа в гостиницу, который охраняют две пулеметные точки. Мы развернули пулеметы и оттеснили их расчеты. Сзади послышался крик: «Mani in alto!» («Руки вверх!»). Я ворвался в самый центр толпившихся у входа карабинеров, беспощадно прокладывая себе дорогу. Толкотня длилась недолго.
Лестница! Расталкивая всех плечами, я прокладывал себе дорогу, перескакивая через три ступеньки. Я видел Муссолини на втором этаже. Направо, вторая дверь. Действительно, дуче стоял там в обществе двух итальянских офицеров и какого-то гражданского лица. Мне пришлось оттолкнуть всех троих к стене; унтерштурмфюрер Швердт быстро вывел их из комнаты. В окне показались унтершарфюреры Хольцер и Бенц, взобравшиеся по громоотводу, закрепленному на фасаде. Конец операции! Дуче оказался под нашей опекой, цел и невредим. Акция длилась всего лишь четыре минуты и обошлась без единого выстрела…
У меня не было времени, чтобы что-нибудь сказать Муссолини. В открытое окно я увидел Радла, бегущего во главе группы наших солдат, — их планер только что совершил посадку у гостиницы. С оружием наготове они подбегали к входу, где карабинеры опять пытались установить пулеметы на прежние позиции. Я крикнул Радлу: «Здесь все в порядке. Обеспечьте порядок внизу!»
Вдали прозвучали два или три выстрела — стреляли итальянские охранники. Выйдя из комнаты, я потребовал, чтобы ко мне немедленно прибыл командир поста. Необходимо было как можно быстрее разоружить всех карабинеров. Появился их командир, полковник.
— Любое сопротивление бессмысленно, — сказал я по-французски. Я требую немедленной капитуляции.
