Борис Полевой - Повесть о настоящем человеке
В годы Великой Отечественной войны литература с особой силой ощутила свое главное назначение — помогать человеку быть Человеком, раскрывать в нем подлинно человеческие свойства и возможности. Жесточайшее испытание каждого советского человека в отдельности и всего народа в целом, поставленного перед необходимостью в смертельной схватке с фашизмом отстоять себе, свою независимость, свой социалистический строй жизни, дало литературе огромный материал для вечно актуального вопроса: что такое настоящий человек? В годы войны возникло в литературе противопоставление советского воина, вступившего в борьбу «ради жизни на земле», ради всего подлинно человеческого, и фашиста, который несет с собой гибель.
Вспомним слова из поэмы П. Антокольского «Сын» (1943):
Мой сын был комсомольцем. Твой — фашистом.Мой мальчик — человек. А твой — палач.Во всех боях, в столбах огня сплошного,В рыданьях человечества всего,Сто раз погибнув и родившись снова,Мой сын зовет к ответу твоего.
А. Н. Толстой указал на «могучую тему человека» как на ведущую в годы войны. Эту тему подхватил и развил Б. Полевой в своем первом послевоенном художественном произведении. В «Повести о настоящем человеке» тема эта определила все: от знаменательного заголовка, отбора жизненного материала и целенаправленного построения — до заключительных аккордов четвертой, последней части.
Примечательно, что Б. Полевой начинает повесть с контрастного описания места, где читатель впервые знакомится с героем: вековой лес, встающий навстречу ясному, морозному, ядреному дню «во всем своем зеленом величии» — и неподвижные «темные фигуры» людей, которые «лежали в снегу густо, местами друг на друге». А возле — разбитые танки — «чудовища», источавшие «острые, тяжелы; и опасные запахи чуждые этому дремучему лесу». Противоестественность войны живым силам природы, человеку показана с первых строк и проходит через все повествование.
Первое сообщение о герое: «простонал человек». Через несколько строк слово человек наполнится конкретным смыслом: это — летчик Алексей Мересьев, самолет которого был сбит в неравном бою. В этом Сою проявляются лучшие качества советского летчика: смелость и, главное, чувство товарищеской взаимопомощи и поддержки в бою. В убитых красноармейцах в лесу он также прежде всего увидел боевых товарищей, которые «дрались», позабыв обо всем, кроме того, что нужно остановить, не пропустить врага. Единство цели, единство духа всех советских воинов, один из которых — Алексей Мересьев, станет лейтмотивом повести.
Интересно обратить внимание на то, как постепенно этот лейтмотив набирает все более глубокого звучания.
Первая часть посвящена раскрытию огромной силы воли и целеустремленности Алексея Мересьева. Оказавшись в дремучем лесу с разбитыми, распухшими ногами, испытывая при каждом шаге невыносимую боль, постоянно ощущая голод, холод и смертельную опасность со всех сторон, он неустанно идет по направлению к своим. При чтении этих страниц невольно напрашивается аналогия с рассказом Джека Лондона «Любовь к жизни». Автор рассчитывает на эту аналогию и сам подсказывает ее читателю, заканчивая первую часть репликой врача («М-да! Сильная личность! Про ваши приключения друзья рассказывают что-то такое совершенно невероятное, джек-лондоновское») и дальнейшими раздумьями Мересьева на эту тему. Если читатель вспомнит ситуацию джек-лондоновского рассказа, он на основе сравнения глубже осознает духовные мотивы борьбы Мересьева за жизнь. Много лет спустя Б. Полевой скажет о герое рассказа «Любовь к жизни» и о различии его и Маресьева: «Больной, почти без сил, человек все же побеждает смерть. Но то был инстинкт самосохранения. Маресьев меня поразил не своим желанием во что бы то ни стало выжить — ведь в этом есть что-то естественно-биологическое, а желанием, страстным и необоримым, не быть в стороне от борьбы, самой главной, которой все мы только и дышали. Вот почему мне так и хотелось рассказать не только то, как, но и во имя чего совершал Маресьев подвиг».
Вот почему, прослеживая путь «голодного, больного, смертельно усталого человека, единственного в этом огромном дремучем лесу», писатель подчеркивал бодрость духа этого человека, его радость, когда он услышал «зовущий звук» канонады: он, советский человек, стремился в строй защитников Родины. Осмысливая после ампутации ног «всю тяжесть потери», Алексей Мересьев пришел в отчаяние оттого, что он не сможет уже вернуться «в полк, в авиацию, вообще на фронт». Из тяжкого духовного кризиса, из состояния безнадежности ему помогли выйти окружавшие его в это время советские люди, прежде всего комиссар полка Семен Воробьев.
Следует обратить внимание на то, что Б. Полевой, показывая взаимоотношения людей во время войны, подчеркивает, что человечность — одно из главных качеств советских людей, которое помогло им выдержать тяжкое испытание. Глубокое волнение вызывает у читателя сцена встречи Мересьева, теряющего последние силы, с партизанами. Трогает осторожность, с какой старик, дядя Михайла, «как называли его ребятишки», опустил летчика, похожего на «сущий шкилет». на салазки; потом подумал, стащил с себя «армяк, свернул и подмостил ему под голову». Трогает и спор сельских женщин: «у кого жить Алексею?» Каждая готова отдать Алексею последнее из своих припасов, хотя сами жили в лесу, «терпели великие бедствия, страх от ежеминутной угрозы, что немцы их откроют, голодали, мерзли, но колхоз, — подчеркивает автор, — не развалился. Наоборот, великие бедствия войны еще больше сплотили людей».
Продолжая эту тему в сценах жизни госпиталя, где Мересьев пережил свое самое большое отчаяние и обрел веру в возможность снова вернуться в строй, снова летать, снова участвовать в боях, писатель вводит в повествование образ комиссара Семена Воробьева. Этот образ помог автору раскрыть главную мысль книги: душевная доброта, свойственная вообще русским людям и с особенной красотой и силой раскрывшаяся в годы войны, была неразрывно связана с духовной силой советского человека, с его высоким патриотическим чувством, сознанием, что он защищает социалистическую Родину.
В годы войны ощутимо дала о себе знать духовная преемственность поколений советских людей. Важен ночной рассказ комиссара сестре о том, как в гражданскую воину, в Туркестане, добирался эскадрон через горячие пески пешком в город. «А комиссаром у нас был Володин Яков Павлович. На вид хлипкий, интеллигент — историком он был… Но крепкий большевик. Ему бы как будто первому упасть, а он идет и все людей шевелит…» Комиссар Семен Воробьев унаследовал от Володина искусство понимать люден. Он умеет «к каждому подобрать свой особый ключик», воспитывать их своим личным примером, своим жизнелюбием, интересом ко всему, чем живет народ, страна, своей идейной убежденностью. Определение настоящий человек впервые прозвучало в повести в характеристике Комиссара:
«— Настоящего человека хоронят… Большевика хоронят.
И Мересьев запомнил это: настоящего человека. Лучше, пожалуй, и не назовешь Комиссара. И очень захотелось Алексею стать настоящим человеком, таким же, как тот, кого сейчас увезли в последний путь».
Страницы, посвященные комиссару Семену Воробьеву, представляют собой идейно-кульминационный центр повествования. За ними следует изображение трудного пути Алексея Мересьева ко второму своему рождению — как летчика, как участника воздушных боев. Детальный показ «кропотливой работы» Мересьева по тренировке изувеченного тела преследует у Полевого важную цель: в борьбе с физическим увечьем росла вера Алексея в себя, в возможность совершить невозможное. А вслед за этим появлялось желание жить для людей, укреплялось доверие к чувствам близких, возникали отзывчивость, мягкость. Полевой не ограничивается рассказом о служении летчика Мересьева Родине, о товарищеских взаимоотношениях летчиков, которые ценят в Мересьеве бесстрашие и умение всегда вовремя прийти на помощь в воздушном бою. Повесть заканчивается на звонкой лирической ноте: в приливе радостной энергии Мересьев решается наконец написать любимой о своем несчастье и его преодолении. В послесловии до конца будет раскрыта красота души любимой Мересьевым девушки: она давно знала о «катастрофе», но чтобы сберечь душевный покой любимого, дать ему возможность снова обрести себя, не писала ему об этом…
Так сражу же после войны была создана книга, где воинский подвиг одного человека явился отражением великого духовного потенциала всего советского народа, его человечности. Однако, говоря о подлинном Человеке — защитнике социалистической Родины, — а отсюда — о гуманистической сути его характера и деяний. Полевой не мог пройти мимо его антипода — захватчика чужих земель, насильника, палача. Страшная картина полевого госпиталя, где раненым бойцам и сестре, маленькой, хрупкой девушке, «ловкими взмахами ножа» перерезал горло эссесовец, заставляет задуматься о противоестественных, античеловеческих силах, которые пробуждает разбойническая война.
