Добудь Победу, солдат! - Сергей Абенов
– Младший сержант Чердынский!
Она приподнялась на цыпочки и также, прямо в ухо, ответила:
– Максименко, радистка!
Санька поднялся и, подмигнув ей ободряюще, ушел, а Ольга подошла к столу. Пожилой сержант подвинулся, и она присела рядом с ним на снарядный ящик. Завыли, падая в пике, “Юнкерсы Ю-87”, и земля вздрогнула и заходила ходуном от взрывов тяжелых бомб. С потолка, в щели между шпал, сыпался песок, и Ольге стало не по себе от мысли, что такая бомба может упасть на крышу блиндажа.
Сержант, который сначала показался ей пожилым, наверное, из-за густых, прокуренных усов, хотя ему было едва за сорок, подал Ольге старую телогрейку и ватные штаны. В шинели будет неудобно – сказал он, надо переодеться, потом пошарил в стоящем у стола вещмешке и, достав оттуда танкистский шлем, протянул ей со словами:
– Хотел Саньке отдать, да этот байпак все равно потеряет!
Он улыбнулся и тяжелое, с крупными чертами лицо потеряло суровость, и она улыбнулась благодарно ему в ответ, и они с Чердынским вышли. Переодевшись, в этой одежде она почувствовала себя как-то ловчее, и шлем был удобен – чуть приглушал грохот и за шиворот не сыпалось.
Вернулись они уже втроем и третий, она это сразу поняла, и есть их, а теперь и ее командир. Был он сосредоточен и серьезен, наверное, и шуток не любит, подумала Ольга. Они были чем-то схожи с Чердынским, только старшина Арбенов был чуть более плотного телосложения, экономен в движениях, и держал спину прямо, как будто вместо позвоночника у него был стальной прут. Чувствовалась в нем особая военная выправка и взгляд его с азиатским разрезом глаз был уверен и тверд, как и подобает командиру, подумала она, а как же иначе, таким и должен быть командир. Ольга встала ему навстречу, а он внимательно, изучающе смотрел в ее глаза. Где-то совсем рядом упала авиабомба, и от взрыва земля качнулась под ногами, она подалась вперед и ухватилась за его руку, и он придержал ее другой рукой за плечо. Глаза его оказались совсем близко, и он вдруг улыбнулся ей и сказал:
– Ничего, привыкнешь! – и подумал, – да, подарок неожиданный, и что ты будешь делать с этой девчонкой и какой от нее толк. Никогда в группе не было женщин, не та у них работа, и теперь надо придумать, как от нее избавиться. Капитан даже не посоветовался, а надо было сразу определить ее куда-нибудь на берегу, теперь это сделать будет сложнее.
Вдруг стало тише – самолеты, отбомбившись, уходили, но артиллерия немецкая еще работала. Старшина был уверен, что ему удалось скрыть свое разочарование от того, что прислали девушку, ему не хотелось обидеть ее, потому что он видел по ее глазам, как она волнуется. Глаза у нее удивительные, удлиненные… что это с тобой, старик, глаза как глаза и не дай бог она сейчас заплачет. Он опять стал серьезным, посмотрел на часы и сказал:
– Я старшина Арбенов. Через десять минут артобстрел закончится, будь готова!
Все трое вышли, а она почему-то пожалела, что не успела посмотреть в зеркальце, идет ли ей этот шлем и тут же укорила себя, мол, нашла время думать о такой ерунде.
Глава 4
Артобстрел закончился также внезапно, как и авиа-бомбежка до этого, и сразу же вспыхнула плотная перестрелка, вперемежку с минными и гранатными разрывами. Ольга подняла вещмешок с рацией и на выходе из блиндажа столкнулась с Чердынским. Он выхватил из ее рук вещмешок и побежал к траншее в конце оврага, только крикнул, не оборачиваясь:
– Будь здесь! Но она побежала за ним, и траншея привела к полуразрушенному, единственному в Спартановке четырехэтажному зданию школы. Она вслед за Чердынским забежала на первый этаж, и он, поднимаясь по лестнице, оглянулся и что-то крикнул, но она не расслышала, видела только раздражение в его глазах.
Вбежав на третий этаж, Ольга остановилась, переводя дыхание, и увидела старшину Арбенова с биноклем у оконного проема, а Чердынский достал рацию и, поставив ее на снарядный ящик у стены, размотал провод антенны и забросил ее конец в пролом в потолке. Ольга присела на второй ящик поменьше, включила радиостанцию и нашла в вещмешке наушники. Чердынский, сверкая глазами, подошел и попытался отобрать их у нее, но она остановила его, отвечая ему таким же злым взглядом.
– Тебе что было сказано? – крикнул сержант. – Сидеть в блиндаже и ждать!
– Пошел ты к черту! – мысленно взорвалась она, но ничего не сказала и стала настраиваться на горинскую волну. Тебе надо, ты и жди! Это моя работа! – подумала Ольга, крутя ручку настройки, – Это мое дело и никто мне не указ! Надо было так и сказать ему, этому сержанту, в следующий раз я так и сделаю!
Старшина Арбенов оглянулся на возглас сержанта и подошел, переводя вопросительный взгляд с одного на другого, и она видела, как Чердынский ухмыльнулся злорадно. Сейчас ты узнаешь, чье это дело, так, наверное, он подумал, догадалась Ольга. Арбенов смотрел на нее вопросительно, и она взглянула на него дерзко, и улыбнулась насмешливо Чердынскому. Чувствуя, как унимается нервная дрожь, охватившая ее еще там, в овраге, прокрутила ручку настройки и стала вызывать – Чибис, Чибис, я – Ястреб! Чибис отозвался сразу – ее выхода в эфир уже ждали, и, хотя были сильные помехи, ей показалось, что она узнала голос Горина.
– Есть связь, Чибис на связи! – доложила Ольга и, увидев недоумение в глазах Чердынского, подумала злорадно, что ее просто так, голыми руками не возьмешь, не на ту напали. Можешь злиться, сколько угодно, и ничего твой старшина со мной не поделает, не имеет права, потому что она боец Красной Армии, такой же, как и вы оба. И у нее приказ, и она обязана его выполнить, и никакие Чердынские не имеют права делать эту работу за нее.
– Давай, обучай! – сказал старшина, отошел к окну и поднес к глазам бинокль, а Чердынский сплюнул с досады себе под ноги и присел у стены с делано-равнодушным взглядом, но было понятно, что он глубоко разочарован поступком командира. Он, как командир, должен был поставить на место эту пигалицу, и то, что произошло, было для Чердынского удивительно. Старшина Арбенов посмотрел наверх и показал Чердынскому рукой на Ольгу, и она услышала гул в небе. Сержант подошел к ней и сказал, показывая на пролом в потолке, где уже были видны высоко
