Репухов Семенович - Диверсия не состоялась
- Отваливай, пока цел!
- Ты что, сдурел? - я исподлобья смотрел на паренька и глазам не верил: Толя Парфенов!
- Димка! Откуда ты взялся? Пацаны! Это Репухов! Его матушка еще с войны у нас в детском доме с отстающими занималась.
Черномазый поднялся на ноги, шурша соломой, подошел ко мне и протянул руку:
- Володька, Пучков. Тоже поедешь на экскурсию? - - На какую экскурсию? - озадаченно замигал я.
- Будто и не знаешь? В Германию!
- Врешь! - не поверил я.
- Чтоб провалиться на этом месте! - Володька дружелюбно хлопнул меня по плечу. - Дурень ты бестолковый! Говорят тебе: на экскурсию едем! И точка. Полушепотом добавил: - Черный Ворон сказал.
- Что, кто? - переспросил я.
- Черный Ворон, инспектор нашего приюта. Слово у него - закон. Ежели пообещает задрать розгами - и задерет до смерти. Знал бы кто, чего мы только не видели в этом приюте! А теперь вот повезут в эту самую… Германию.
- Тебя же не на смерть везут, а на экскурсию. По дороге, стало быть, а там лес рядом… Соображать надо, - вмешался в разговор Толя Парфенов и предложил: - Сыграем-ка лучше в подкидного на щелчки.
Я присел на корточки, стал наблюдать за игрой. Со двора послышалось тихое ржание лошади и скрип колес. Звякнул запор. Распахнулись ворота, и в сарай, озираясь, плотной группкой ввалились новые ребята. От удивления я даже присвистнул, когда увидел весь наш «оркестр»: Ваню Селиверстова, Павку Романовича, Толю Сидорова, Витю Королькова, а еще Петю Фролова и Колю Минченкова из соседней деревни Корюзино. Я бросился к ним навстречу. Ваня, глядя на меня, не удержался от восклицания:
- Вот гады!
- Что же ты не сказал это фрицам? - с ехидной улыбкой спросил белобрысый Валька.
- Заткнись! - прошипел Ваня.
- Ну, чего ты взбесился? - удивленно произнес Володя. Селиверстов запальчиво замахнулся на него:
- Дуешься здесь в карты, и горя тебе мало! Ишачить, что ли, на фрицев вздумал?
Володя искоса посмотрел на него:
- Ты, может, первый пойдешь. Немцы любят дураков. Они и рубаху тебе дадут полосатую. Знаешь для чего? Чтоб далеко не убежал.
У Вани задрожали колени.
Согнувшись, как бычок, он подскочил к Володе и треснул его по затылку.
- Лапоть ты деревенский! - вспылил Володя и, сжав кулаки, бросился на Ваню. Я кинулся к ним. Толя Парфенов схватил Володю за рубаху и потащил в сторону.
- Псих ненормальный, - процедил сквозь зубы Володя и снова сел играть в карты. Деревенские, нахохлившись, сгрудились у ворот и издали наблюдали за игрой.
К вечеру принесли ужин.
- Живем, пацаны! - закричал белобрысый Валька и вытащил из-за пазухи огрызок деревянной ложки.
- Становись в очередь! - пробасил рыжий детина Герман, тот самый, что привел меня сюда.
Каждый получил котелок наваристой каши, а впридачу еще полбулки хлеба. Я не верил глазам: неужели все это мне одному?
- Отваливай! - цыкнул на меня повар. Кто-то из мальчишек хихикнул.
- Беги, а то отберет кашу.
В сарае царило оживление. Изо всех углов сыпались возгласы:
- Здорово подфартило!
- Как на курорте! Спи да ешь.
- К чему бы это?
Володя подошел к Ивану:
- Про ссору забудь. Сам понимаешь, какая у нас жизнь в приюте.
- Слыхал. Хуже каторги.
- Это точно.
- Да чего уж там, - по-деревенски добродушно проворчал Ваня и неторопливо стал рассказывать, что случилось в деревне после полуночи.
Оказывается, Ваню захватили во время облавы. Мать запрятала его под печь, да староста все равно нашел, сказал: «В МТС до осени поработаешь на ремонте дорог, а будешь примерным, начальство, может, отпустит тебя домой и пораньше». Взяли они Ваню и повезли по деревне. Потом на подводу посадили Тольку Сидорова, Пашку Романовича и Витьку Королькова…
* * *Когда я проснулся, было уже утро. Во дворе накрапывал мелкий дождик. Часовой, прячась от непогоды, неподвижно стоял, прислонившись к старой сосне. Внезапно он встрепенулся, суетливо поправил френч и взял карабин наизготовку. Я отпрянул от щели. Загремело железо, ворота открылись, и в конюшню вошли двое - гитлеровец в черном мундире с железным крестом на груди и еще кто-то. Круглое лицо гитлеровца с прямым тонким носом и вытянутым вперед подбородком сияло улыбкой. Можно было подумать, что он всю свою жизнь только и мечтал о встрече с нами. А когда из-за спины немецкого офицера вынырнул человек в сером, я удивился еще больше. Передо мной стоял самый настоящий командир Красной Армии. Но странное дело - на армейской фуражке у него была прикреплена кокарда, а на плечах сверкали золотые погоны, на которых серебристыми блестками мерцали маленькие пятиконечные звездочки.
- Заждались? - вкрадчиво спросили нас вошедшие.
- Нисколечко, - за всех ответил Валька.
- Так вот, - начал человек в сером. - Заботясь о будущем России, - а вы ее будущее, - германская армия добровольно, без каких-либо условий берет вас под свою защиту. Мы создадим вам новую жизнь. Она и определит в дальнейшем вашу судьбу. Для начала мы отправимся на экскурсию по новой Великой Германии. - Он стрельнул глазами в сторону гитлеровца и слегка поклонился: - Обер-лейтенант господин Шварц будет сопровождать вас на всем пути увлекательного путешествия.
- О, да! - кивнул Шварц. - Лично я и Алексей Николаевич Федотов сделаем все, чтоб вы забыли свое прошлое и по-настоящему оценили нашу заботу о вас.
- Дяденька, а вы кто будете? - поинтересовался Валя у человека в форме командира.
- Я - ваш воспитатель.
- Как в приюте? Воспитатель - надзиратель, да?
- Э, нет! - Федотов легонько погладил Вальку по щеке. - Воспитатель, брат, это друг детей. Когда маленький человек, вот такой, как ты, еще не умеет управлять собой, мы, воспитатели, обязаны помочь ему найти правильную дорогу в интересах новой Германии и России. Перед тем как отправиться в путь, вам необходимо пройти карантин. Это не значит, что вы будете сидеть взаперти. У вас будет все: хорошая пища, игры и спортивные соревнования.
- Форма-то у вас какая чудная, - громко сказал Ваня Селиверстов.
- Советская. Там сейчас нет командиров. Все офицеры, как при белой армии. Вот я и надел новую форму большевиков. Решил показать ее вам. Между прочим, двадцать пять лет назад большевики рубили всех, кто носил такую форму. Теперь сами носят. Продались американским и английским колонизаторам за свиную тушонку.
«Врешь, гад!» - чуть было не сорвалось у меня с языка, но тут же я опомнился и до боли сжал зубы.
- Дяденька, а вы за кого? - спросил Толя и покосился на гитлеровского офицера.
- Я уже говорил, - спокойно ответил Федотов. - За новую Германию, за вас и за Русь святую.
Толя больше всего ненавидел закон божий, потому он спросил:
- За Русь святую - значит, быть заодно с попом?
- Нет, - усмехнулся воспитатель. - Поп вам не нужен. Вам потребуется другое воспитание.
- Дорогу чинить будем, да? - спросил Витя Корольков.
- Дорога нас пока подождет, - загадочно произнес Федотов.
Снова заскрипели ворота.
- Вот и завтрак принесли! Да еще какой! Яблочное повидло, кофе с молоком, бутерброды с маслом. Ну мы не будем мешать, заправляйтесь и без задержки - в баню, - сказал Федотов и вслед за Шварцем направился к выходу.
Мы с жадностью набросились на еду. Я, правда, успел подумать: почему вдруг фашисты вспомнили о нас, о мальчишках? Разве они раньше не замечали, как с голодухи умирали пацаны?
Баня оказалась вросшей в землю халупкой: голые, прокопченные стены, парилка в два аршина, печь, сложенная из камней, да еще предбанник из тонких жердей… Я стащил с себя одежду и пошлепал в парилку. Плеснув ковш воды на горку раскаленных камней, сел на деревянную скамейку и задумался: «Смогу ли я выбраться отсюда до того, как отправят в Германию?…»
- Эй, Димка! Поддай-ка еще парку! - крикнул с верхней полки Ваня Селиверстов. - Может, в последний разок моемся.
- Не каркай, ворона, - одернул его Володя.
Я долго и старательно полоскался в горячей воде, а когда вернулся в предбанник, солдат-каптенармус подал мне изрядно поношенную солдатскую амуницию.
Я запальчиво спросил:
- А где мои тряпки?
- Сгорели, - ответил со смешком солдат. - Одевай что дают!
Делать было нечего. Я отошел в уголок и напялил на себя заплатанные галифе и мундир мышиного цвета. Он был настолько велик, что, казалось, вот-вот соскользнет с моих плеч. Потом вышел на улицу. По двору бродили не мальчишки, а живые огородные чучела. Так изменила всех гитлеровская солдатская форма.
Когда построились, Федотов весело произнес:
- Форма в самый раз. Хоть сейчас на парад - гвардейцы, да и только.
«Вот трепло», - с удивлением подумал я.
- Молодцы! - продолжал восхищаться воспитатель. - Коль вы гвардейцы, теперь необходимо вам настоящее походное жилье. Что, если мы будем жить в палатках, как Александр… - Федотов выжидательно посмотрел на нас.
