Павел Александровский - Партизан Фриц
А в это время вдали от засады звучали последние выстрелы начатого партизанами боя. Два гитлеровца при черных же залпах отделились от своего отряда и бросились бежать в березняк. Их заметил Шменкель. Он рванулся наперерез. Его отрывистое «Хальт! Хальт!» только подстегивало бегущих. Но вот падает один, другой все еще отстреливается, пытаясь пробиться в глубь леса. Наконец падает и второй. А вскоре Шменкель, увешанный трофейным оружием, докладывает командиру об успешно закончившейся схватке.
Русское имя настолько приживается к немцу, что оно начинает упоминаться в официальных документах. Он уже не только Иван, но даже Иван Иванович. «За отличное несение караульной службы, — это строки из приказа командира отряда, — Шменкелю Ивану Ивановичу объявить благодарность».
…Лагерь. Одни чистят оружие, другие латают одежду, третьи меняют повязки на ранах. Шменкель откладывает в сторону ленту пулемета, в которую набивал патроны. Вызывают в командирскую землянку.
— Значит, нынче опять что-нибудь будет, — говорит его друг Аркадий Глазунов, — посоветоваться, наверное, вызывает.
— А может быть, снова за языком? — говорит его сосед, не отрываясь от цигарки.
— И то, — соглашается Аркадий.
Всем памятен недавний поиск Шменкеля. Командованию бригады пленный был нужен до зарезу: участились передвижения немецких войск, все больше стало попадаться солдат и офицеров в эсэсовских мундирах. Что хочет предпринять враг, каковы его намерения? Добыть «языка» было поручено отряду «Смерть фашизму». Выстроив бойцов, командир ставит задачу:
— Это сложная операция: имеются сведения, что в последнее время немецкие гарнизоны значительно усилились, караулы только групповые, по два-три солдата. Но язык нужен. Кто пойдет?
Вызвались многие, но свой выбор командир остановил на Шменкеле. Под покровом ночи Фриц, облаченный в мундир гитлеровского офицера, уходит во вражеский стан…
Вот и караул. Кажется, двое. Одни отошел… Глухой удар. Часовой рухнул.
— Что случилось? — слышится по-немецки. — Стой, кто идет? Курт, это ты?
— Не узнаешь, болван, обер-лейтенанта? — отвечает из темноты строгий немецкий голос.
Луч фонарика скользнул по лицу вышедшего, по серебряному витку погона.
— Виноват! — вытянулся в струнку часовой.
Шменкель вплотную подошел к солдату, наставил пистолет, скомандовал:
— Оружие на землю! Кругом! Шагом марш!
Солдату ничего не оставалось, как выполнить приказание. Он был доставлен в расположение отряда.
А наутро оба немца встретились снова в партизанском штабе: одного допрашивали, другой был переводчиком.
…Май одевал лес яркой зеленью. Казалось, сама природа заботилась о маскировке партизанских тропинок и землянок. Большаки превращались для фашистов в дорогу смерти. Каждая коряга мерещилась пришельцам мстителем, каждый лесной шорох казался шагами партизана, каждый порыв ветра — дыханием засады. Фашистское командование вынуждено было для сопровождения войск снимать танки с фронта. Но не всегда и это помогало.
10 мая 1942 года. Большак Духовщина — Белый. Отряд в засаде на опушке леса, недалеко от деревни Титово. Партизанская разведка сообщила о передвижении колонны гитлеровцев по этой дороге: восемь танков, на броне которых пристроились солдаты, два бронированных тягача с орудиями на прицепах, два грузовика с солдатами.
«Как же остановить их? Неужели придется пропустить врага, только обстреляв его?» — думает командир отряда.
Вдруг его толкает Шменкель, приползший с левого, ближнего к дороге, фланга засады:
— Товарищ командир! На танках бочки, бензин. — Фриц передает командиру бинокль.
Тот внимательно вглядывается.
«Да, на корпусах танков запасные баки и бочки с горючим».
Командиру отряда стала ясна мысль Шменкеля.
— Передать по цепи: по условному сигналу бить по бочкам и бакам на танках зажигательными. Бронебойщикам и метателям быть готовыми. Врага не пропускать!
По сигналу — взрыв мины, на которой подорвался головной танк, в колонну полетели зажигательные бутылки и противотанковые гранаты, одновременно застучали партизанские пулеметы и автоматы. И вот одни за другим запылали на дороге семь огромных чадящих факелов, встали подбитыми оба тягача и грузовик. Пулемет Шменкеля косил растерявшихся гитлеровцев. Лишь последнему танку, грузовику да нескольким мелким группам фашистов удалось выбраться из засады.
Долго вспоминали в отряде об этом нападении, но никто и не подозревал, какое неожиданное событие будет связано с ним.
…Который уже час возятся Фриц и Петр с трофейным радиоприемником, по он все молчит.
И вдруг голос Петра.
— Заговорил! Скорее!
Вмиг облепили партизаны вход в землянку, дверь в которую настежь отворил Рыбаков.
Послышались знакомые позывные. Четкий голос диктора произнес незабываемые слова: «Говорит Москва! Говорит Москва! Передаем утреннее сообщение Советского Информбюро 30 мая 1942 года…»
Не шелохнувшись, стояли партизаны, слушая родную Москву:
«Разведка партизанских отрядов товарищей В. и С, действующих в немецком тылу в одном из районов Смоленской области, сообщила, что по шоссе движутся 8 немецких танков и несколько автомашин с пехотой. Замаскировавшись на деревьях у дороги, партизаны стали ждать…»
— Да это же… Да это-о нас! О нас, товарищи! — закричали вокруг. — Товарищ В. — это наш Васильев!
— Ти-хо!
«…Когда вражеская колонна подошла к засаде, партизаны забросали ее гранатами. Семь танков, автомашина и тягач загорелись и были уничтожены…»
Около приемника начался стихийный митинг. Слово взял Васильев, недавно выбранный командиром.
— Не дожил до этого Дня Иван Константинович Просандеев, организатор и первый командир отряда. Не услышали эту весть и многие другие наши товарищи. Пусть наши боевые дела будут самым лучшим памятником для них!
Этот день для партизан был настоящим праздником. Еще бы: о них сообщала Москва!
Новое донесение разведки: эскадрон гитлеровцев движется в район города Белый. Решено организовать засаду в деревне Симоновка и разгромить вражеских конников. Партизаны заняли выгодные позиции, хорошо замаскировались, ждут противника.
Но вскоре выясняется, что кавалеристы пошли не тем маршрутом, который ожидали партизаны. Операция срывается.
— Позвольте, я приведу их сюда, — обращается к командиру Шменкель и предлагает свой план действий.
Васильев с минуту колеблется. Слишком рискованное дело задумано.
— Добре, — наконец соглашается он.
Шменкель с двумя партизанами, переодетыми в форму полицейских, на резвых конях двинулись навстречу вражеским кавалеристам.
Через час показался кавалерийский отряд. Шменкель, поравнявшись с капитаном, бодро крикнул:
— Хайль Гитлер!
Офицер ответил на приветствие и хотел о чем-то спросить, но не успел и рта раскрыть.
— Господин капитан! Там партизаны. Они обстреляли нас. Мы едва уцелели.
Зашумели в колонне, передавая по цепи:
— Партизаны!
— Партизаны впереди!
А Шменкель, не давая опомниться конникам, обронил:
— Простите, господин капитан, мы спешим, у нас срочное задание.
И он повернул на обочину взмыленного жеребца, слегка пришпорив его. Друзья последовали за ним.
— Стойте!
Партизаны остановились.
— Слушаю, господин капитан! — Шменкель повернулся и натянул поводья.
— Вы эту местность знаете?
— Да, господин капитан!
— Посоветуйте, как лучше проехать на город Белый.
— Удобнее всего будет через Симоновку. Правда, дорога не очень хорошая, но зато спокойная. Проедете поле, небольшой лес, еще поле, а там и Симоновка, от нее дорога будет уже лучше.
Офицер смотрит на отвечавшего, переводит взгляд на его друзей, спрашивает одного из них:
— Вы тоже так считаете?
Петр, как он сам выражался, знал по-немецки лишь два слова: «Хенде хох!» — поэтому предпочел промолчать.
— Он идиот или глухонемой? — не дождавшись ответа, раздраженно спросил капитан Шменкеля.
— Ни то, ни другое, господин капитан! Он русский, служит в полиции, немецкий язык еще не освоил.
— И этот?
— Так точно!
— Вы помогите им овладеть нашим языком, — процедил офицер сквозь зубы.
— Поможем, — пообещал Шменкель. — Счастливого пути, — и отпустил поводья.
Столб пыли взметнулся из-под копыт немного отдохнувших коней. Сзади кричал офицер, отдавая команду.
Через полчаса Шменкель с провожатыми были уже в Симоновке.
— Скоро будут здесь, доложили они.
И действительно, конный отряд гитлеровцев не замедлил показаться на пригорке. Огневые точки партизан были расположены так, чтобы одновременно ударить по отряду, как только он растянется по деревенской улице.
