Сергей Богачев - Донецкие повести

— Всё как обычно: отставники из органов, на постах расставлены обычные молодые люди, проверяем биографии, пробиваем на предмет судимости — всё, как у всех.

— У всех деньги из банков без стрельбы не крадут!

— Ваня, я прошу тебя, ты или убей меня прямо здесь, или перестань пить из меня кровь. Ты думаешь, мне это всё доставляет удовольствие? Мне уже не шестнадцать лет, и такие тренинги даром не проходят, — Семён начал приходить в себя, и в его голосе появилась некая твёрдость.

— Ладно, управляющий, давай займемся делом, куда дальше?

Портной повёл Черепанова в помещение пульта охраны,

где уже наготове стоял начальник службы безопасности банка.

— Константин Юрьевич, начальник нашей службы безопасности, — отрекомендовал своего подчинённого Портной.

— Черепанов, — Иван представился лаконично и строго. — Нам нужно просмотреть ваше кино с пятницы по сегодняшнее утро.

— Но допуск… — руководитель службы безопасности вопросительно взглянул на своего шефа.

— И чтоб вы все так работали, когда меня нет! — лицо Семёна налилось кровью. — Ты хоть знаешь, что у вас тут происходит?

— Нештатных ситуаций не было, «сработок» сигнализации не отмечено, смена передана без происшествий, Семён Григорьевич, — служащий был искренне удивлён неожиданным всплеском ярости управляющего.

— Да что вы говорите! Открывай, Костя, сейчас увидим.

Помещение пульта напоминало комнату режиссёра на телевидении, только без окон. Мониторы, разбитые на секторы наблюдения, беспристрастно фиксировали всё, происходящее в банке.

— Пятница, вечер. Около восемнадцати ноль-ноль, с того момента, как я вышел из депозитария, — Портной подвинул стул и с облегчением сел перед монитором.

Константин Юрьевич лично сел за пульт и включил воспроизведение записи на ускоренный режим. Экран долгое время не менял свою картинку, прокрутили субботу, воскресенье. Понедельник обозначился иногда появляющимися фигурками посетителей, но все они подходили к другим ячейкам. Таймер записи приближался уже к шести вечера, когда в зале появился высокий, несколько сутуловатый и худой молодой человек, который уверенно подошёл к нужной ячейке и, после того как сотрудник банка вышел из помещения, открыл её.

— Стоп! Он! — Портной вскочил со стула. — У тебя есть запись со входа? С этого ракурса я бы и себя не узнал!

— Конечно, Семён Григорьевич, минуту, — путём несложных манипуляций на экран была выведена увеличенная фотография человека, зашедшего в депозитарий.

— Охренеть… Антон, — Портной схватился рукой за сердце и сполз на стул.

— Так, Семён Григорьевич, сейчас умирать не время, возьмите себя в руки. Будьте добры, давайте вернёмся к прежнему сюжету и досмотрим его до конца, — Иван был весь во внимании.

— Пожалуйста, — начальник охраны включил воспроизведение, и присутствующие абсолютно чётко увидели, как немного неуклюжий молодой человек довольно уверенно открывает ячейку и, не суетясь и не спеша, кладёт серебристый чемоданчик в принесенную им большую спортивную сумку, даже не удосужившись проверить его содержимое. Далее он спокойно покидает помещение депозитария.

— Теперь по порядку, Семён Григорьевич, кто такой этот Антон?

— Это мой водитель… Пойдёмте ко мне в кабинет, Иван Сергеевич, а вы, Константин Юрьевич, проверьте, пожалуйста, все ли процедуры были соблюдены, когда Царьков заходил в депозитарий. Жду вас через тридцать минут. Да, и направьте сотрудников к нему домой — он сегодня не вышел на работу, и его телефон отключён. Поднимите личное дело, узнайте, где живут его родственники, — в общем, выверните всю его подноготную наизнанку — не мне вас учить.

В приёмной управляющего жизнерадостная секретарь Лиличка встретила шефа лучезарной улыбкой, но тут же по выражению его лица поняла, что день не задался.

— Ко мне никого, кроме начальника по безопасности, не пускать, всех, кого надо, буду вызывать сам, — коротко рявкнул Портной и пропустил Ивана вперёд в свой кабинет.

— Слушаю тебя, Сёма, какие мысли будут?

— Боже ты мой, так сесть в лужу… — Портной снова начал терять самообладание. — Это Антон Царьков, мой личный водитель.

— Ключ у него откуда, Сёма?

— Не знаю. Мамой клянусь. Я ему доверял, он со мной уже больше пяти лет ездит.

— Доверял? На тебя это не похоже, я полагал, банкиры иной раз сами себе не доверяют.

— Машина — это как дом, в ней чувствуешь себя защищенным, да и он — парень порядочный, скромный, исполнительный, жизнерадостный. Взяли его по рекомендации из конторы одного из наших VIP-клиентов.

— Почему он так уверенно шёл к ячейке? И почему он знал, что нужно брать?

— Ячейка эта зарезервирована для наших служебных нужд, оформлена на него. Там никогда никаких ценностей не хранили. Так, документы некоторые, не для публики. Я, кстати, первый раз туда деньги положил.

— Почему на него?

— А что, я на себя должен был договор заключить? Говорю же: хранили документы не для публики. Ключ я никому не доверял, он всегда в моём портфеле лежит, — Семён открыл портфель и достал из небольшого кармана пластиковый контейнер с ключом. — Вот, он и сейчас здесь.

— А портфель, как я понимаю, мы в машине, на заднем сиденье, оставляем частенько?

— Бывало.

— Ответ на свой первый вопрос я получил: ключ находился в зоне доступа твоего водителя, и он вполне мог изготовить дубликат. Теперь второй вопрос: откуда он узнал, что нужно прийти именно в понедельник? Это важно знать, чтобы понять, банальная ли это кража, или…

— Перед приходом денег я говорил в машине по телефону, давал некоторые распоряжения. Он мог слышать и догадаться, хотя прямым текстом я о деньгах, кажется, не обмолвился, — Портной сидел за столом, потирая лоб, как студент, который не понимает, как завтра пересдавать экзамен.

— Чудесно. Просто верх безответственности! — Черепанов ходил вперед-назад по кабинету, нарезая круги между аквариумом и массивным сервантом чёрного дерева, в нижнем отделении которого за закрытыми дверями от тяжёлых шагов Ивана предательски позвякивали хрустальные рюмки.

— Сёма, ты сегодня или не сегодня — неважно уже когда — создал проблему, и нам придётся её разгребать вместе.

До конца. Вопрос номер один: дырку в бюджете нужно срочно закрыть. Вопрос номер два: найти этого засранца, а точнее, доверенные нам партийные деньги, которые он спёр. При этом обратиться в органы мы по понятным причинам не можем. Да и твои хозяева не одобрят такой халатности, репутация заведения пострадает, а твоя карьера — так это уж точно, — Черепанов сопровождал свою тираду отчаянными и красноречивыми жестами.

Телефон зазвонил раздражающе громко, Портной нажал кнопку громкой связи.

— Семён Григорьевич, к вам Константин Юрьевич с докладом.

— Пусть войдёт, и сделай, что ли, чай или, лучше, кофе.

Бледный начальник охраны, который за время своего отсутствия навёл справки и догадался о причине предынфарктного состояния шефа, появился в дверном проёме.

— Семён Григорьевич, Царькова не было дома с утра понедельника, квартира закрыта. Его мама обеспокоена, но в органы пока не обращалась.

— Почему его пустили в хранилище?

— В депозитарии он сказал менеджеру по работе с клиентами, что вы дали ему срочное поручение, после чего и был пропущен, тем более что ячейка на Царькова и оформлена…

Портной взвыл, как загнанный на охотников зверь, то ли от злости, то ли от обиды на самого себя и с силой ударил громадными кулаками по массивному столу.

Константин Юрьевич взял паузу, а затем негромко спросил:

— Разрешите продолжать?

Портной, обречённо глядя на него исподлобья, молча кивнул.

— Затем Царьков покинул помещение банка с большой сумкой в руках и уехал.

— На чём?

— На вашем служебном автомобиле, а сумку положил в багажник

— То есть когда он забирал меня из казначейства и вёз домой, сумка находилась в багажнике моей машины?! Подобная борзость ему явно несвойственна.

— Я не готов ответить, он мог её выгрузить и до того, как заехал за вами. Ваш автомобиль прибыл в гараж вовремя, ключи он сдал на пост и уехал на своём личном «авео».

— Свободен.

— Семён Григорьевич, я посчитал нужным поднять его кредитную историю…

— Говори.

— Царьков воспользовался программой кредитования сотрудников для покупки того самого автомобиля. Сумма вроде небольшая — шесть с половиной тысяч долларов. Четыре месяца он выплачивал исправно, но потом выбился из графика.

— Почему меня не поставили в известность?

— О том, что он взял ссуду, или о том, что перестал платить? — Константин Юрьевич слегка наклонился вперёд и застыл, всем своим видом показывая, что готов терпеливо принять и вытерпеть любые эмоции шефа.