Беркем аль Атоми - Киношное

Стройбатовец (вставая и отряхаясь, себе под нос): Да, подвернулся эшелон… (В спину ГГ.) Эй, тебя куда опять несет!

Стройбатовец догоняет ГГ, остановившегося на краю леса, откуда открывается вид на всю Станцию. Оба стоят и смотрят, как множество красноармейцев под руководством Уполномоченного ВОСО и Сержанта НКВД выкатывают с путей Станции еще один горящий вагон.

Сержант НКВД замечает ГГ

Сержант НКВД: Боец! Тебя где черти носят?! Где взвод? Давайте оба, к вагону!

ГГ бросается выполнять приказ, но падает — Стройбатовец ловко заплетает ему ноги подсечкой, и сам падает рядом.

Стройбатовец: Куда опять тебя несет, дурило! Не видишь?! Щас опять бомбить будут!

Над Станцией появляется пара немецких истребителей. Они с малой высоты проходят из пушек по пристанционной площади, при этом один замечает, что русские пытаются избавиться от горящего вагона. Немец тут же смекает, в чем тут дело, и разворачивается на вагон. Немец тщательно заходит на цель, чтоб поразить вагон наверняка.

Сержант НКВД замечает маневр немецкого самолета и командует «Воздух!», но уже поздно: пушечная очередь вспарывает еще не занявшуюся крышу вагона, и вагон взрывается, раскидывая не успевших отбежать людей.

ГГ с Стройбатовцем потрясенно смотрят на гибель сразу пары десятков человек, инстинктивно обходя по дуге место трагедии, усеянное обломками вагона и трупами.

Настороженно высунувшись на площадь перед разбомбленным зданием Станции, ГГ с Стройбатовцем замечают, что это место, ранее служившее невольным местом притяжения для всех военных людей на этом пятачке, опустело. Здесь больше нет никого, кто своей волей объединял бы людей, направлял их движение — или хотя бы пытался это сделать.

Площадь изрыта воронками, в нескольких местах догорают остовы полуторок, посреди площади лежит несколько убитых гражданских и красноармейцев, в пыли валяются использованные перевязочные средства.

Герои останавливаются и бесцельно созерцают картину разгрома, они подавлены и не знают, что им делать.

Первым в себя начинает приходить более практичный Стройбатовец.

Стройбатовец (не без характерного для этого персонажа насмешливо-«бывалого» тона): Ну чё, доложил кому надо?

ГГ: Доложил… (После паузы, тяжело выдохнув.) Ф-фу-у… Давай хоть присядем, а то что-то ноги не держат…

Стройбатовец: Это… А может ну его к черту, пошли поспокойней место найдем. Хотя чего там, давай действительно перекурим…

Герои присаживаются в тени, Стройбатовец достает из кармана два портсигара, открывает один — там пусто. Видно, что он открывает портсигар впервые — не знает о содержимом и не сразу справляется с защелкой.  Убирает пустой портсигар, берет второй, во втором оказывается курево. Сует папиросу в зубы, протягивает портсигар ГГ — угощайся.

ГГ медлит, не обращая внимания на протянутый ему портсигар, смотрит поверх портсигара в глаза Стройбатовцу.

ГГ (давая понять свое отношение, но не обостряя): А чего это ты сразу в двух портсигарах курево таскаешь?

Стройбатовец (обозначая нежелание ссориться, и одновременно с ухмылкой, выражающей безразличие к позиции напарника относительно мародерства): А у нас в стройбатах все так ходют… Ну ты курить будешь, или чё?

Герои прикуривают и с наслаждением затягиваются.

Затянувшись, ГГ с некоторым любопытством рассматривает папиросу — видать, такой дорогой табак непривычен для деревенского парня.

Стройбатовец замечает уголком глаза какое-то шевеление в стороне и поворачивается, тыкая ГГ кулаком в плечо.

Стройбатовец (шепотом): Хы, смотри-ка, не теряется боец. Тихо только поворачивайся, не спугни.

ГГ аккуратно оборачивается и видит солдата, осторожно перебегающего в полуприседе от одного трупа к другому и собирающего с мертвых все ценное.

Как бы продолжая поднятую вопросом про два портсигара тему, ГГ изображает презрительный плевок.

Стройбатовец: Опа. А это что еще за воинство христово… Пошли-ка от греха, а то ты сейчас, чую, бросишься докладывать да на поручения нарываться, комсомолец недоделанный… Хотя сиди, а то заметят, и начнется опять «встань в строй» да «шагом марш»… А боец-то все же никакой не шустрый оказался, прозяпил, фраер…

Со стороны фронта на площадь перед станцией выходит группа красноармейцев во главе с Капитаном опирающимся на руку здоровенного Сержанта.

У Капитана замотано бинтом плечо и поясница, на боку через бинты пробивается кровавое пятно, поэтому Капитан здорово приволакивает ногу с этого бока и морщится при ходьбе.

Все бойцы заправлены и со знаками различия, здоровые несут винтовки раненых и занятых переноской единственного лежачего, всем раненым оказана полагающаяся помощь — словом, все во внешнем виде солдат группы свидетельствует о надлежащем исполнении Капитаном командирского долга.

Завидев картину на пристанционной площади, группа останавливается и несколько секунд молча рассматривает происходящее. Капитан и его люди понимают, что они зря шли на Станцию — здесь уже нет ничего, кроме догорающих на путях составов и общего запустения.

Цыган подошедших не видит и продолжает сидя на корточках возле трупа обшаривать карманы убитого. Капитан показывает рукой на мародерствующего бойца и тихо командует что-то Сержанту. Капитана спешно усаживают, и Сержант дает меткую очередь из ППШ. В шаге от мародерящего бойца взлетает поднятая пыль, воют рикошеты. Мародер испуганно приседает и оборачивается — его манит пальцем сидящий у стенки Капитан. Мародер растерянно дергается, но его тут же приводит в чувство еще одна короткая очередь, и он послушно бредет к Капитану. Мародеру навстречу выдвигаются два посланных Сержантом бойца, берут его под белы крылья, отпускают и ставят перед Капитаном, грамотно страхуя от неожиданностей с двух винтовок.

Следует неразборчивый из-за расстояния до наших героев короткий диалог, в ходе которого Мародер активно жестикулирует и что-то доказывает Капитану. Капитан подает команду вывернуть карманы, Мародер начинает разгружаться — мелькают часы, пистолет и нож, деньги и прочие награбленные предметы. Капитан подает команду, солдаты снова хватают Мародера и ставят на колени к стенке, Сержант достает ТТ и стреляет Мародеру в затылок.

Наблюдавшие за сценой бойцы располагаются на перекур, помогают сесть раненым, один из бойцов собирает фляжки и уходит искать воду. Капитан посылает одного из бойцов осмотреть трупы. Боец переходит от трупа к трупу, трогает за шею, находит живого бойца. Подзывает товарищей, бойца подымают и уносят к месту, где группа расположилась на отдых.

Слышен приближающийся шум мотора. Транспорт приближается не со стороны немцев, поэтому группа Капитана не подрывается в полном составе, а предпринимает нечрезвычайные меры безопасности: несколько бойцов вскакивают, изготовляя оружие, один бежит на угол, посмотреть, кто там едет.

На пристанционную площадь выезжает тяжело нагруженная узлами и фикусами (усл.) гражданская полуторка, проезжает мимо делающего останавливающие знаки солдата, останавливается неподалеку от наших героев. В кабине рядом с шофером холеная дама средних лет, явная жена непростого человека.

Сам непростой человек в кузове, в обнимку с фикусом — это Партийный, в бежевом полувоенном френче, таких же брюках и в партийном картузе как у Орджоникидзе на известной фотографии, тоже из материала френча.

Сержант помогает подняться Капитану, и они с парой бойцов направляются к машине.

Дама, посмотрев на творящееся на станции, начинает истерично визжать на шофера:

Партийная Дама: Ты ослеп ?! ты куда нас завез, дубина! Не видишь — какие тут поезда, тут все горит! Поворачивай, сейчас же! Поедем дальше, на узловую.

Капитан (подходя вплотную): Эй, товарищи! А ну, обождите. (Шоферу.) Земляк, глуши мотор.

Партийная Дама: Щас-ка, «глуши»! Я те заглушу! Поехал, кому говорю. А ты, капитан, глаза разуй, кого тормозишь. Обнаглели совсем… Ну! Трогай, чего телишься!

Однако шофер не дурак, он уже понял, что на войне прав всегда человек с ружьем и сидит смирно, убрав руки с баранки, стараясь не обозначить себя как поддерживающего сторону Партийных Рыл.

Сержант закидывает на плечо ППШ, нехорошо ухмыляясь и сверля Дамочку тяжелым взглядом, ясно говорящим: «Ну чё, сука, дай только повод!»

Капитан (говорит твердо, начиная осознавать, какие сволочи ему тут попались — но сохраняя вежливость): Товарищи, освобождаем машину, я ее реквизирую. Машина повезет раненых. (Шоферу.) Товарищ, подгоняй — вон, видишь? Раненые сидят. Туда давай. (Трусливо прячущемуся за фикус Партийному.) Ты в кузове оставайся, сейчас разгружать будешь. (Снова шоферу.) Все, давай, земляк, трогай.